– Зачем? Вы ничему не помешали, – растеряно ответил Амадей. Он не понимал, как присутствие ворона могло воспрепятствовать прогулки Марии по заснеженному саду. А уж свою собственную компанию принц и вовсе считал располагающей к тому, чтобы девушка пожелала остаться. А она, напротив, зачем-то пыталась сбежать. Что же пошло не так? Наверное, здесь следовало пошутить, чтобы разрядить обстановку. А то сам Амадей чувствовал себя неловко, а уж Мария и вовсе путалась в словах, которые говорила. – Никаких таинственных темных ритуалов мы здесь не совершали, уверяю.
Ван Фриз улыбнулся и сделал жест, каким обычно подзывают прирученных птиц. Ворон тотчас же взлетел и сел уже на подставленную ему руку.
– Да, это Вербо, – наконец, согласился Амадей. – Вербо, поздоровайся с графиней де Сельер.
Ворон открыл клюв и... мяукнул.
Амадею оставалось только приложить к лицу ладонь. После своих собственных рассказов о том, что ворон умел говорить, он так опростоволосился. Хотя не удивительно: кошек во дворце всегда было немало, так что общался с ними Вербо не реже, чем с людьми, вот и выучился мяукать. Но как же невовремя решил ворон продемонстрировать свои познания в кошачьем наречии!
– Нет, не так.
– Не так, – повторила птица, после чего уставилась на хозяина, всем своим видом вопрошая: «А что, собственно, не так?».
– Извиняюсь за свою птицу, – Амадей вновь улыбнулся Марии, на сей раз виновато. – Он может быть довольно упрямым.
Упрямым был не только ворон: Амадей попытался еще раз.
– Скажи: «Здравствуйте».
– Здравствуйте, – все же согласился Вербо. За что был немедленно поглажен и награжден кусочком печенья: его хозяин всегда брал с собой угощение для питомца.
Гости дорогие — январь 1645
Сообщений 21 страница 34 из 34
Поделиться212016-02-08 22:53:21
Поделиться222016-02-09 18:57:31
― О! Что вы, я и не думала, что вы… Ах, вы шутите…
Мария глубоко вздохнула и виновато и неуверенно улыбнулась принцу. Она снова ввела его в конфуз своими вечными глупостями и совершенным отсутствием чувства юмора. Но раз уж Его Высочество изволил шутить, ей сам Всеединый велел смеяться.
― Я подумала, что, возможно, помешаю вашей игре… Это ведь была игра? ― графиня проследила взглядом за послушной птицей, невольно отступив на полшага. Слишком уж огромным, сильным и опасным казался ворон после привычных Марии маленьких певчих пичуг. ― Не знала, что птицы играют в снегу…
Когда Амадей с должным уважением обратился к Вербо с удивительной, как казалось юной де Сельер, просьбой, Мария смотрела на ворона во все глаза, вспоминая, какие чудеса рассказывал о нем принц в своих письмах. Якобы Вербо ― внимательный слушатель и даже неплохой собеседник. Она снова чувствовала себя маленькой девочкой, которой обещали показать совершенно невероятный фокус.
Фокус заключался в том, что птица «заговорила» по-кошачьи, приведя принца в замешательство, а Марию, которая благополучно этого не заметила, в настоящий восторг. Благо, она не успела начать прыгать и хлопать в ладоши раньше, чем Его Высочество обнаружил свое недовольство успехами своего ворона.
― Нет-нет, не извиняйтесь…
Но Амадей и в самом деле оказался упрямее своей птицы и все же добился от нее желаемого. Впрочем, Вербо тут же получил свою награду, так что Мария с уверенностью могла бы сказать, что долгожданная (и практически недостижимая) идиллия, наконец, воцарилась.
― Невероятно! Он в самом деле это сказал, ― она таки хлопнула в ладоши, щедро одаряя ворона восхищенными взглядами. ― И по-кошачьи тоже! У него такой странный голос… Он будто бы… будто бы… ненастоящий? Это так удивительно! А я, признаться, и не поверила вам, когда вы рассказывали о том, что умеет Вербо.
Поделиться232016-02-09 19:10:48
– Я не участвовал, как вы могли заметить, – еще бы, не хватало еще принцу вместе со своим питомцев возиться в снегу. Это было бы как минимум странно. – Но вороны любят внимание не меньше, чем дети. И играть любят не меньше. Так что я просто составил Вербо компанию, чтобы он не скучал.
Амадей объяснял спокойно и доброжелательно, намеренно делая вид, будто не заметил, как Мария отступила в испуге. Уговаривать девушку подойти ближе казалось ему затеей совершенно провальной. Пусть уж лучше сама она привыкнет к ворону, поймет, что тот не собирается нападать. Тем более, первые шаги в этом направлении были сделаны, когда Вербо подал голос. Серые глаза юной графини, только что наполненные страхом, теперь светились восторгом. Совершенно очаровательно. Пусть заслуга его и была минимальна — развлекал-то гостью ворон — Амадей все равно остался доволен и собой, и тем, как развеселилась Мария.
Вербо, услышав свое имя, произнесенное с таким восторгом, вновь обернулся к рыжеволосой девушке и, раскрыв крылья, каркнул, повторяя ее слова, будто бы соглашаясь с ними:
– Невероятно!
– Вы решили, что я обманываю вас? Неужели я дал вам повод для недоверия? – с мягким укором спросил Амадей. Разумеется, стыдить Марию он на самом деле не собирался. Разве что чуть-чуть. – Полагаю, дело в том, что Вербо не говорит в полной мере, а подражает звукам, которые слышит. Любым. Так после прошлогоднего турнира он еще неделю не только ржал, но и цокал, и звенел сталью — в меру своих способностей.
Поделиться242016-02-17 19:22:55
― Да, я… заметила.
Пожалуй, застань Мария Его Высочество за попыткой съехать на заду с полуметрового сугроба, она бы просто молча развернулась и ушла, справедливо рассудив, что время сейчас неподходящее, и что увиденное ей лучше бы забыть, потому что объяснять такое причудливое явление ей ума определенно бы не хватило.
Расправивший крылья ворон показался девушке еще огромнее и страшнее, и она мелко вздрогнула, когда он вдруг повторил за ней, до неузнаваемости исказив голос. И как только принц не боялся, что птица ударит его крылом по лицу ― а жесткие черные перья, похоже, вполне способны были расцарапать кожу ― заденет крепкими загнутыми когтями или, упаси Всеединый, клюнет в глаз? Клюв у Вербо был лишь самую малость не меньше лезвия небольшого кинжала (у страха глаза велики?) и со стороны казался таким же острым.
― Ох, чудо какое… Что? ― Мария перевела взгляд с пернатого на его хозяина и, вне зависимости от того, что там планировал Амадей, устыдилась страшно. Наверняка своим непреодолимым недоверием она уже успела снискать для себя репутацию беспросветной и безнадежной дурочки.
― Н-нет… Нет, конечно…
Мария умолкла, внимательно слушая принца и в глубине души удивляясь, что он не попытался ее уязвить (она, по ее собственному мнению, этого более чем заслуживала). О своем вороне Амадей рассказывал с мягкой улыбкой и едва уловимым теплом во взгляде, так что юная графиня не заметила, как и сама задумчиво приподняла уголки губ, невольно любуясь и им, и его красивой, пусть и мрачной птицей.
― Мне было трудно в это поверить, не увидев своими глаза… ну, то есть, не услышав. И не увидев, кто говорит, тоже, ― она замялась, нервно поправляя рукава платья. ― Но почему он не улетает? Его ведь, ― Мария присмотрелась повнимательнее, опасаясь, что какая-нибудь важная деталь могла от нее ускользнуть, и она опять сморозит глупость, ― ничто не держит?..
В самом деле, ее собственные певчие птицы при каждом удобном случае так и норовили выпорхнуть из клетки, и тогда ― Мария была в этом абсолютно уверена ― никакая сила, кроме, разве что, смертельного голода, не заставила бы их вернуться в заботливые руки опечаленной их бегством хозяйки.
Поделиться252016-02-17 19:27:03
Увидев, как вздрогнула Мария, и заметив ее смущение, Амадей постарался улыбнуться ей так тепло и мягко, как только умел.
– Не бойтесь, прошу вас. Он не опасен. Да и я тоже.
Точнее, опасен, но это верно для большинства домашних животных: почти любое из них может укусить, разодрать когтями, клюнуть, забодать или затоптать. И все-таки не делают этого. Покоряются человеку.
Разумеется, эти свои мысли принц предпочел оставить при себе: не хватало еще, чтобы это чудесное (и, очевидно, любящее слово «чудо») создание начало сторониться, к примеру, лошадей. И правильно сделал: страх рыженькой графини стал отступать. Вот она уже улыбается, внимательнее присматривается к птице, задает вопросы. А Амадей радовался — про себя, чтобы не спугнуть робкое любопытсво Марии. Именно такие моменты, когда она переставала бояться и по-детски открыто шагала навстречу новым знаниям, засыпая ван Фриза вопросами, и нравились ему больше всего.
На лапке ворона Мария могла разглядеть кольцо — знак того, что птица не дикая — с гербом того, кому он принадлежит. Но никаких цепочек к нему не крепилось.
– Потому же, почему возвращаются спущенные с поводка собаки. Приручить можно даже соколов, а они птицы довольно глупые, ничем, кроме охоты, не интересующиеся. Вороны куда умнее, – Амадей погладил Вербо по голове, как будто бы тот был кошкой или собакой.
А потом ворон, будто поняв, о чем говорили люди, взлетел и, сделав несколько кругов, сел на верхушку одного из садовых деревьев. Через несколько месяцев, с приходом весны, оно зацветет, а пока на голых ветках был лишь иней.
– Вот видите, – принц кивнул в сторону ворона, и развел руками: «Я здесь совершенно не причем, он сам».
Поделиться262016-02-17 19:40:12
― Так уж и не опасен? С такими-то когтями, ― впрочем, Мария пусть и возражала, но делала это шутливо и вообще заметно развеселилась. Она по-прежнему держалась на почтительном расстоянии, но теперь ни страх, ни уже улегшийся восторг первого впечатления не мешал ей с большим интересом разглядывать пернатую диковинку.
Вот Вербо моргнул, вот вскинул клюв, а вот наклонил голову набок, двигаясь в обычной для птиц порывистой манере. А вот напротив, плавно приподнял корпус, пошевелил крыльями, словно устраивая их поудобнее, переступил с лапки на лапку. Кольцо с гравировкой Мария тоже заметила, но поначалу сочла его за украшение, и только позже до нее дошло: кто стал бы таким образом украшать ворона? Не Амадей ван Фриз уж точно. Он и себя-то толком не украшал, обходясь чистотой, опрятностью и строгим порядком. Даже его праздничный костюм, известный графине с торжества в честь дня ее собственного рождения, был напрочь лишен хоть какой-нибудь вычурности и в глаза бросался только за счет фамилии, носимой его владельцем.
― Вы, кажется, не впервые пытаетесь убедить меня в том, что… не опасны, - Мария кокетливо приподняла узкие плечики, стесняясь темы, на которую решилась-таки обратить внимание. Вышло это, впрочем, совершенно случайно. ― Полагаете, что после всех ваших рассказах о турнирах и прочем я по-прежнему вам не верю?
А вот за соколов графине стало даже немного обидно, их-то она на картинках в книжках видела чаще, чем воронов (но реже, чем белых голубей), и считала птицами красивыми и благородными. Впрочем, в красоте и благородстве Амадей им и не отказывал… И круг интересов у книжных соколов обычно не ограничивался одной лишь охотой.
Когда Вербо вдруг изволил взлететь, громко хлопая крыльями, все веселье как рукой сняло. Мария вновь испуганно отпрянула и даже зажмурилась. Ей понадобилось несколько секунд постоять в покое и неприкосновенности с закрытыми глазами, чтобы убедиться в том, что на нее никто все-таки не напал.
― Ох, ― она растерянно пошарила взглядом по ветвям деревьев, силясь понять, куда смотрел Амадей, и нашла, наконец, никуда не улетевшую птицу. ― Как-то… неуютно, когда он там сидит… сверху.
Мария хотела задать принцу еще мно-ого вопросов. Например, уверен ли тот, что ворон не кинется клевать кое-чью рыжую макушку, или что ей делать, если все-таки кинется, чтобы не лишиться глаз, или… Но юная де Сельер понимала: каждый из этих вопросов будет новым признаком недоверия и наверняка уязвит поручившегося за своего любимца ван Фриза.
― Наверное, к такому… питомцу… просто надо привыкнуть. Я ведь не обидела… его? И вас…
Поделиться272016-02-17 19:53:49
– Я всего лишь хочу, чтобы вы испытывали ко мне чувства, отличные от страха, – на нечаяные заигрывания Марии Амадей отвечал вполне осознанными намеками. Вспомнились ему и последние письма, и вопрос, от которого графиня тогда ушла. Интересно, сколько ей понадобится времени, чтобы определиться?
Но стоило только ворону взмыть в небо, как настроение Марии переменилось и стало уже не до заигрываний. Даже упади сейчас она в обморок, Амадей не заподозрил бы в том кокетливого притворства, хотя причина испуга была пустяковой. Даже больше: совершенно непонятной для него. Потому, когда графиня де Сельер все же пришла в себя достаточно, чтобы заговорить, принц не смог не удивиться:
– Неуютно? Почему? – его-то птица, пересевшая с руки на ветку, ничуть не пугала. – Возможно, вы правы насчет привычки. Я-то его еще птенцом к себе взял. И не беспокойтесь: вы никого не обидели. Если хотите, мы можем вернуться в замок. Вы ведь замерзли?
Что-то подсказывало принцу, что чуть подрагивает Мария не только и не столько от холода. Возможно, на сегодня ей хватит новых впечатлений, а знакомство с Вербо стоит продолжить в другой раз, в другой день.
Амадей подошел ближе к Марии и предложил ей свою руку. Так ведь девушке будет куда спокойнее?
Поделиться282016-02-18 20:04:31
― Потому что он… такой… большой и грозный. И питается ведь не только печеньем, если взглянуть на его когти и клюв, ― Мария скованно поежилась, стараясь не бросать опасливых взглядов на Вербо и справляясь с этой нехитрой задачей лишь с переменным успехом. Ей казалось невероятно глупым объяснять причину своего страха, раз уж та не была для Его Высочества очевидной. Правда, и сам ее страх по такой логике получался глупым, но увы, от того, что она так о нем думала (или пыталась думать), перестать чувствовать не могла. ― И я ему не хозяйка, он не знает моих рук и голоса. Я, признаться, слишком мало знаю об этих птицах… и могу лишь предполагать.
И почему Амадей, в самом деле, не мог взять к себе еще птенцом какую-нибудь горлицу? Ну да, они не умели разговаривать, но зато были мягкими, светлыми и покладистыми. Или куропатку. Куропатки Марию всегда веселили своей суетливой беготней.
Хотя, пожалуй, с куропаткой на плече Его Высочество смотрелся бы несколько… несолидно. Но с вороном он смотрелся мрачно, и это юной графине тоже было не по душе. Ведь сам Амадей вовсе не был мрачным. То есть, конечно, бывал иногда, но…
И вот снова: тихий скрип снега под подошвой высоких сапог, мягкая улыбка, ясный взгляд и рука, протянутая в успокаивающем жесте. Мария похлопала ресницами, стряхивая с них крошечные белые снежинки, и, помедлив, протянула ручку в ответ. Похоже, у Амадея такая манера переводить рыженькую графиню с места на место уже успела войти в привычку, а ведь они и знакомы-то были всего ничего.
― Разве что самую малость, ― тихо пробормотала Мария, думая о том, что ее вот-вот отправят обратно в замок и забудут о ней еще на пару дней, а то и на недельку. Впрочем, подобное пренебрежение мало сочеталось со словами принца, от которых чуть раньше юную де Сельер отвлекли ее непростые отношения с Вербо.
― Существует множество чувств, отличных от страха, - она смотрела на собственную кисть, бережно обхваченную укрытыми в толстые перчатки пальцами Его Высочества, а потом подняла взгляд к его лицу, к голубым глазам, будто пытаясь заглянуть прямо в душу и найти ответ на вопрос, задать который еще не успела. ― О каких чувствах говорили вы?
Отредактировано Maria de Selier (2016-02-18 20:07:43)
Поделиться292016-02-18 20:10:10
– Вербо живет на территории дворца всю жизнь, так что к людям он привык. И ни на кого не нападал. Может, иногда дразнил кошек и собак и воровал их еду или игрушки, но не более того.
Без сомнения, если бы ворон причин вред не то, что человеку — заклевал бы одного из многочисленных котят — Амадею бы сообщили. А раз этого он не знал о подобных случаях, значит, их и не было. О том, что Вербо порой охотится на мелкую живность, а перед казнями на главной площади ворона на всякий случай запирают, чтобы он, как дикие сородичи, не пристрастился к мертвечине, принц предпочел умолчать. Ни к чему такие подробности Марии.
К тому же самому ван Фризу ненмого вороватый характер питомца казался занимательным и он надеялся, что Мария посчитает так же. Ведь куда сложнее бояться того, над чем смеешься.
– Тогда пойдемте. Вчера я, помнится, обещал вам показать чертежи, но так этого и не сделал? Если пожелаете, я могу послать за ними, – в свою комнату девушку он, конечно же, не приглашал. Кто потом поверит, что вдвоем за закрытыми дверьми в такой близости от кровати и прочих удобных предметов мебели они занимались делами исключительно благопристойными и интеллектуальными? – Мы могли бы посидеть у камина, поговорить.
Шел Амадей намеренно неторопливо. Ему нравилось вот так прогуливаться с Марией, держать ее за руку. Через зимние перчатки чувствовалось, какие тонкие у девушки пальцы, изящны кисти. Да и сама она хрупкая, маленькая, нежная. Не обязательно даже говорить, просто находиться рядом с Марией де Сельер — само по себе удовольствие.
Еще бы она не задавала неудобные вопросы. Хотя тут Амадей сам виноват — первый заговорил о чувствах, а такого развития событий не предусмотрел, ответ не подготовил. А импровизировать получалось не слишком хорошо:
– Я, как и прежде, надеюсь добиться вашего расположения и душевной привязанности. Вы ведь не будете возражать против моих попыток?
Поделиться302016-02-28 23:28:53
― Увы, не сделали, ― эхом отозвалась Мария и тут же пожалела о своем тотальном неумении скрывать то, что чувствовала. Да, в глубине души ей по-прежнему было обидно, что Его Высочество попросту забыл о ней, и вероятное наличие веских причин Амадею так поступить эту обиду практически не умаляло.
Хуже всего было то, что обида эта просилась на язык раньше, чем Мария успевала ее отследить и снова запрятать подальше. Кто она, в конце концов, была такая, чтобы предъявлять принцу за недостаток внимания к собственной скромной персоне? Ну, кроме того, что одна из богатейших невест Империи.
― То есть, да, конечно… С удовольствием.
Вообще-то, удовольствие обещалось сомнительное. Мария не помнила, что за чертежи ей обещал показать принц, и была практически уверена в том, что ровным счетом ничего в них не поймет. А вот перспектива посидеть у камина в тепле и уюте, наблюдая за тем, как языки пламени облизывают толстые поленья, да еще и в компании Амадея, не скрывающего своей заинтересованности в ней, казалась Марии, мягко говоря, заманчивой.
Тем более что заинтересованность эта была взаимной.
Ответ Его Высочества (который, судя по всему, дался ему не так-то просто) заставил юную графиню вновь покраснеть, пряча взгляд, но губ ее, заалевших на морозе, все же коснулась робкая счастливая улыбка.
― Разве я могу возражать вам?
Лишь мгновение спустя Мария поняла, как много смыслов вложила в один простой вопрос, кокетливо заданный в ответ на вопрос принца. Может ли она возражать ван Фризу, сыну Его Императорского Величества? Резонно ли отказываться от выгоды, которую принесет ей и ее роду его романтический интерес? Ну и, наконец, простое сердечное желание провести побольше времени рядом с ним, вглядываясь в его черты и слушая его голос. Даже если голосом этим неприлично часто звучали слишком сложные и непонятные вещи.
Поделиться312016-02-29 00:32:43
Да, Амадей видел все те же смыслы фразы, что и Мария. И оттого сейчас был тот редкий момент, когда его совсем не радовали привилегии принца. Как ему узнать, искреннее ли согласие, или все дело лишь в том, что он — ван Фриз? Но, пожалуй, Марии он мог верить. В ее голосе не было подобострастия, да и притворства за ее поведением Амадей не чувствовал. И обида, и радость ее выглядели настоящими, хоть и сменяли друг друга так быстро. Насколько, конечно, он мог судить о таких вещах.
– Вы могли бы попытаться, – предположил принц, копируя ее улыбку на свой манер. – Но я очень, очень надеюсь, что сумел бы найти способ заставить вас передумать. Как думаете, у меня получилось бы?
Так, за легкомысленной болтовней, в которой в кои-то веки не было (почти!) сложных терминов и фраз на мертвых языках, они покинули сад и миновали несколько лестничных пролетов — авернский замок был разбит на помещения по принципу «чем выше — тем важнее», что, учитывая количество этажей, доставляло некоторые неудобства. Изначально Амадей планировал вести беседу с Марией в библиотеке — это место могло бы стать удобным для встреч и в дальнейшем, — но передумал, глядя на то, как девушка замерзла. Поэтому выбор его пал на небольшую гостиную с камином, несколькими креслами и столом. И сперва велел слуге принести разбавленное вино и сыр, а лишь затем — забрать тубус с чертежами со стола в его комнате. У Амадея была веская причина не исполнить свое обещание вчера — он готовился, отбирая те рисунки, которые окажутся понятны и зрителю, в предмете не разбирающемуся. Фасады, зарисовки каких-то отдельных декоративных элементов. Никаких планов помещений, расчетов арок и тому подобных сложных вещей. Почти городские пейзажи, выполненные чертежной тушью, разве что картины поживее будут: там и зданий много, встречаются и люди, и животные, и растения, и ракурсы разнообразней, и одними контурами все не ограничивается.
Разумеется, Амадей не только показывал, но и рассказывал обо всем: какие проекты воплощены в жизнь, какие нет, какие из них изначально планировались только на бумаге, в целях изучения. Рассказывал увлеченно, понизив голос и наклонившись ближе к Марии. Свое кресло он преднамеренно придвинул ближе. Так ведь удобнее, верно?
Поделиться322016-02-29 21:55:39
― Возражать? ― уточнила Мария лишь спустя некоторое время, которого оказалось достаточно на то, чтобы укрыться в стенах Башни Смерти и миновать несколько коридоров и галерей, бывших бы мрачными и тяжеловесными, кабы не затейливые интерьерные украшения, разбросанные то тут, то там, не создавая, впрочем, ощущения неуместности и аляпистости. Тот человек, благослови его Всеединый, которому некогда, видно, было поручено привнести уют в императорскую обитель, неплохо справился со своей задачей.
Впрочем, сама Мария, по ее скромному мнению, справилась бы с этим все равно лучше, и не было в этой уверенности ни капельки хвастовства. Лишь факт того, что вкусом и чувством прекрасного небеса наградили рыженькую графиню с особой щедростью.
― Допустим. Я не сильна в… теоретических конструктах, ― Мария сама себе удивилась и не сумела вспомнить, откуда ей ведомо такое мудреное сочетание слов, смысл которого она понимала довольно смутно и могла лишь надеяться, что употребила его по назначению, ― но предположим, что я возразила.
Гостиную, выбранную Амадеем, девушка нашла совершенно чудесной ― как раз почти такой, как она себе воображала на улице, прячась от колючего холодного ветра за широкими плечами Его Высочества. Камин, огонь, потрескивающие поленья, пушистый ковер на полу и голова причудливой мохнатой свиньи с загнутыми клыками на стене. Такой свиньи Марии видеть раньше не приходилось, и выглядела она немногим симпатичнее, чем те волки, что скалились на гостей в кабинете ее почтенного отца. Отец уверял малышку, что волки мертвые и никого уже не укусят, но Марии они от того почему-то нравились еще меньше.
Она вообще не была большим поклонником таксидермии и предпочитала опасных и злых животных не видеть вовсе, чем в виде набитых соломой и всякими тряпками чучел с глазами-стеклышками.
― И это было бы… даже не спроста, ― Мария смутилась, запнулась и смутилась снова. На самом деле, она попыталась сформулировать свою мысль иначе, с использованием мудреного слова «аргумент», но на ходу придумать складное предложение не сумела, и ее гипотетический козырь остался пылиться в тесном рукаве платья. ― Я напомнила бы Вашему Высочеству о вчерашнем дне, несколько омраченным ожиданием весточки от Вашего Высочества. Ожиданием, надо сказать, напрасным.
Подобрав шуршащие юбки, графиня опустилась в мягкое, пусть и не самое удобное в своей жизни кресло. Обивка неприятно холодила спину сквозь ткань наряда ― ее предстояло еще нагреть теплом собственного тела.
― Как бы я тогда могла передумать? В теории, разумеется, ― Мария немного растерянно улыбнулась принцу, трепеща от собственной наглости. Она ведь не умела вовсе играть в такие игры, так зачем же хваталась за чужие шахматные фигуры?! ― Только в теории.
Вино было очень приятным и горчило совсем чуть-чуть, а кусочки твердого сыра оказалось очень увлекательно перетирать зубами. Сочетание вкусов получалось крайне занимательное, и Мария с большим интересом к нему прислушивалась.
Но, разумеется, с куда большим вниманием она прислушивалась к Амадею, бегая взглядом по нагромождению самых разных линий: тонких и толстых, аккуратных и лохматых, прямых и изогнутых ― на его чертежах и иногда глупо смаргивая. Изображения походили на картины, но разительно от них отличались, и все же… все же какая-то своя совершенно особая красота была и в них. Красота порядка, симметрии, равновесия.
― Это здание выглядит… привлекательно, ― отметила она один из чертежей. ― Почему его не… Ой! ― Мария вдруг вскинула голову, испуганно глядя на принца практически в упор. ― А как же Вербо? Мы ведь оставили его там!
Поделиться332016-02-29 22:06:10
– Я рассчитывал, что вчерашний день вы посвятите отдыху. Вы ведь тогда устали с дороги, верно? – Амадей даже не солгал. Эта причина не была единственной, конечно. Но и она присутствовала. – Неужели, узнав о том, что мои действия продиктованы заботой о вас, вы бы не растрогались и ваше сердце не смягчилось? – эти слова сопровождались преувеличенным удивлением на лице. – Тогда я нашел бы другой способ искупить свою вину. Подарки, внимание, победы в рыцарских турнирах, преследование вас до тех пор, пока вы не согласитесь, лишь бы я перестал. Жаль, что я не астролог — мог бы открыть звезду и назвать ее в вашу честь. Но, к счастью, и не медик.
Этот разговор нравился Амадею все больше и больше — как, собственно, и сама Мария. Никогда в письмах они не общались в таком легкомысленном тоне, но и в этом было свое очарование. Или очарование заключалось в милых ужимках рыженькой графини, в том, как и что она говорила, смущалась, улыбалась, дула губки, вспоминая обиду, и как эти губы темнели от выпитого вина. Хотел бы Амадей не только смотреть, но разве мог он позволить себе большее?
И то внимание, с которым Мария слушала его и смотрела на его работы, немало льстило принцу. Порой он отрывался от чертежей, чтобы взглянуть на ее хорошенькое личико, увидеть, как горят восторгом ее глаза, серые, но — сейчас — все равно яркие. Наверное, совсем другого ожидала девушка, и теперь реальность оказалась гораздо лучше и интересней ее ожиданий.
– Этот проект я еще не закончил, – немного смущенно признался Амадей, глядя на выбранный Марией чертеж. – Есть еще варианты. И фасада, и плана здания…
По интонации было заметно — принц собирался продолжить рассказ и еще с полчаса делиться с Марией деталями разной степени интересности, но ее спасло упоминание о Вербо. К слову, совсем не обеспокоившее хозяина птицы.
– Я редко впускаю Вербо в замок, исключая мои комнаты. Если хотите, я открою окно, но вряд ли он найдет нас здесь. Не волнуйтесь, мой ворон привык проводить большую часть времени снаружи. У него там гнездо. Может, – Амадей пожал плечами и продолжил. – семья.
В конце концов, Вербо — уже вполне взрослый ворон. Ему почти два года.
Поделиться342016-03-06 20:42:03
— Устала, — согласилась Мария, следя взглядом за тем, как стекало вино по прозрачным стенкам бокала. — Я, признаться, и подумать не могла, что вы об этом позаботились. Куда легче мне было поверить, что вы были заняты и просто… забыли.
Она ухватила пальцами крошечный кусочек сыра и торопливо сжевала его, справляясь с очередным приступом целого букета чувств и эмоций навроде вины, смущения, страха, стыда и прочих. Общество Амадея было приятно ей, и омрачать момент своими обычными тревогами юной де Сельер не хотелось.
— Преследование звучит прямо-таки пугающе, — пробормотала графиня, не ведясь на умильное выражение лица принца. — Но не так, как победы в этих ваших турнирах. Как бы я, по-вашему, пережила бы, вздумай вы пострадать на таком турнире? Нет уж, я предпочла бы согласиться еще до того, как подобная глупость придет вам в голову.
Заявление о том, чтобы назвать в ее честь звезду (или, судя по всему, болезнь) показалось Марии несколько… поспешным, за что она удостоила Амадея слегка недоверчивым взглядом из-под пушистых рыжих ресниц. Сама графиня еще недавно считала себя если не безразличной, то, как максимум, лишь слегка симпатичной принцу, как и, наверняка, приличное количество хорошеньких собой придворных девиц. А тут вдруг такое — звезда! Или же Его Высочество иногда позволял себе бросать слова на ветер и обещал назвать звезду именем каждой, к кому проявлял интерес, нагло пользуясь тем, что астрологом не являлся и ограничен был лишь размышлениями в теории?
И тем не менее, Амадей продолжал, и одни чертежи то и дело сменяли на столе другие. Марии оставалось только поразиться их количеству и степенью проработки, не говоря уже о разнообразии вариантов даже самой, казалось бы, незначительной детали.
— Так значит, Вербо живет вовсе не в клетке? Или каком-нибудь вольере, — ей это казалось совершенно немыслимым. Как птица, не удерживаемая ничем, могла не улетать далеко, оставаться на месте и являться на зов хозяина? Ведь так, насколько было известно Марии, умели только собаки да лошади. Даже кошки порой демонстрировали свой свободолюбивый характер и покидали своих хозяев по тем или иным причинам. — Почему он возвращается? Тем более, если у него могут быть птенцы… Он ведь, наверное, должен о них заботиться?