"Если белая псина может сохранить мою жизнь, то Вы можете хоть жениться на ней, лишь бы она не покидала зоны досягаемости", - хотела съязвить княжна фон Эдель, но прикусила язык, решив, что её юмор не к месту. А потом её охранник кивнул кронпринцу, удалившись за собакой, и Лидия чуть было не пожалела, что заступилась за своего охранника. Она проводила с Его Высочеством достаточно времени, чтобы попросить его, например, называть её не по титулу, разумеется, без свидетелей - но и то не могла набраться духу озвучить это предложение. А тут мальчишка-эльф кивает Эдмунду ван Фризу. Её называет лично не титулом, а коротким "княжна", к нему вообще не обращается... Зная о нравах Его Высочества, можно было предположить, что подобная дерзость ох как сильно поможет Эруано получить пендель судьбы, и от него Лидия точно защитить не сможет. Княжна сжала зубы, и на её лице появился след задумчивой печали. Меньше всего ей хотелось попадать под руку кронпринцу, больше всего - поправить ситуацию. Но если не знаешь, что делать дальше, возможно, следует сделать шаг дальше и не вмешиваться? Конечно, из всего того объёма известной информации о кронпринце можно было сделать вывод, что он суров. Но, наверное, справедлив. Не Лидии лезть в мужские разборки.
А потом случился комод, и княжна фон Эдель громко выдохнула, попытавшись взять себя в руки и помолиться одновременно. Интриги при дворе плелись очень искусно, и её попытки поговорить с Амадеем, что-то разузнать, где-то пообщаться с другими аристократами казались лепетом младенца, который вот-вот бабахнется об пол, делая первые шаги. Если хотели запугать её, то это получилось. Если хотели предупредить этой аппликацией на подушке - это тоже получилось. Жалко, что подробной инструкции по применению и толкованию не оставили.
Перед глазами мелькнули строчки о том, что ящерицы использовались в каких-то магических ритуалах, но эти воспоминания, которые, как готова была поклясться Лидия, были совсем недавними - но откуда? - делу не помогли. Княжна молчала, на её красивом лице отражалась тень неудовольствия, недовольства и печальной задумчивости, и она не чувствовала в себе сил помочь расследованию. Отодвинутый комод явил миру какую-то особую кладку, подскользнувшийся гвардеец только чудом устоял. Лидия безмолвно оторвалась от матери, присела и провела пальцем по полу. Каменные плиты... Были чисты. Всё-таки неудачником был Ян, навернувшийся на ровном месте и не услышавший, как двигали огромный предмет типового замкового спального мебельного гарнитура. Княжна со всем презрением, на какое была способна, посмотрела на Яна Эсера - не со злости. От страха. Гвардеец только что сапогом пнул камень, открывший потайной проход.
- Эдва-а-ард, - по-детски тихо прошептала княжна. Вместо этого она хотела сказать "Брат, твою мать, не стой на месте, ты должен пойти туда с эльфом, принцем и гвардейцем! Кому, если не тебе, я могу полностью довериться в рассказе о том, что было на том конце коридора? Я же останусь здесь, раздери меня гром!"
Лидия собрана волю в кулак и удалилась в спальню, вернувшись с факелом, переданным мужчинам.
"Эсер, зачем спрашивать? Действуйте!" - княжна ни мускулой не выдала своей раздражённости, молча посмотрев на мужчин. Кронпринц не любит идиотов, это же очевидно!
Через несколько секунд она уже кинула в открывшийся проход небольшой стеклянный фиал, который, пролетев несколько метров впотьмах, клацнул и разбился где-то там. Магии не было. На этом вся посильная помощь юной княжны закончилась, и она отошла от греха подальше, осознав всю бренность бытия. Ну-с, господа мужчины, спасайте невинную душу.

[AVA]http://6.firepic.org/6/images/2015-12/01/2k3uw6otyi7i.jpg[/AVA]
[NIC]Martina McGrain[/NIC]
С каждой минутой Мартина чувствовала себя все хуже. Это был какой то круговорот ада. Эти две дамы задавали вопрос за вопросом, надеясь выведать что-то у Мартины. А она ничего не знала. Ровным счетом ничего. Она приехала сюда на бал, в итоге оказалась узницей Башни Смерти. Ей хотелось закрыть глаза, заткнуть уши и помолиться о том, чтобы все это было страшным сном. Казалось, вот-вот, сейчас этот ужас развеется, и она окажется в своем родном доме. К ней войдет отец, распахнув руки для объятия.
Слова Марии дэ Сельер ударили ее словно кнутом.  Отец боготворил ее, Мартина была его единственным лучом в этой жизни. И как он мог оставить ее одну на всем белом свете. Без защиты, без опоры.
- Я. Не. Знаю, - девушка крепче сжала четки, - Я сказала вам, все, что мне известно. Если бы отец поведал мне о своих планах, - уверяю, я бы сделала все, чтобы его остановить! Неужели вы думайте, что он мог бросить свое чадо одну?
Ее голос сорвался, из глаз вот-вот должны были брызнуть слезы. Она находилась в таком отчаянии, что даже говорить не могла. Мартина соскочила с кровати, и повернулась спиной к своим гостьям.
Я хочу домой. Хочу домой!
Она с таким отчаянием думала об этом, что не заметила, как до крови сжала в руке пентальфу. Раздался тихий хруст. Девушка недоуменно посмотрела на тяжелую пятиконечную звезду в своей руке. Кажется, это был тайник. И она случайно его раскрыла.
- Простите, но про жениха он мне тоже ничего не говорил. Я должна была познакомиться с ним здесь.
Девушка продолжает разговор, чтобы отвлечь гостей. Сама же незаметно раскрывает тайник. Там, в самом центре лежит маленькая, чуть меньше мизинца, колбочка с прозрачной жидкостью.
Разглядывая жидкость, она вспоминала, что отец никогда не расставался с этими четками. И Мартину просил сберечь их после его смерти. Говорил, что четки спасут ему честь. Не жизнь. Честь.
Так может и ее честь эта колбочка спасет?
Мартина поворачивается к своим собеседницам, пряча стеклянный сосуд за спиной. Сердце бьется в горле, ей страшно. Она понимает, что в колбе не просто вода.
- Мой отец ни в чем не виноват.
Откуда - то вдруг появляется смелость. Внезапно для дам, она откупоривает бутыль и тут же вливает его содержимое себе в рот. Жидкость оказывается горькой, ей с трудом удается проглотить ее. Сначала ничего не происходит. Потом горло девушки словно обхватывают стальным обручем. Ей становится трудно дышать. Она хватается за горло, но яд уже начал свое действие. Ее легкие как будто кто-то сжимает в стальном кулаке. От слабости, она падает на колени. Колба выпадает из онемевших пальцев и с тихим дребезгом разбивается об пол.

Покои Лидии фон Эдель.

Эр никого не хотел обидеть ни в коем случае, он хотел лишь поскорее распутать этот запутанный клубок из обстоятельств. И, конечно же, обезопасить ту, которую он должен защищать даже ценой своей жизни, княжну Лидию фон Эдель. И да, она была ему симпатична, да, он питал некие чувства, такие как брат к сестре. Благодаря этому, ему было бы совсем не сложно закрыть ее, от всего, от стрелы, огня, камня или что там еще может преподнести судьба, не задумываясь. И это он хранил глубоко в душе, не выдавая своей маленькой тайны.
- Прощу простить меня за мое поведение, я не хотел ничего плохого, Ваше Высочество, княжна фон Эдель. Я хотел лишь поскорее найти хоть какую-то ниточку, чтобы разгадать произошедшее. Спасибо, за похвалу, Ваше Высочество, я старался воспитать Миримэ хорошим, чтобы был другом и помощником. Как видите, он рвется в бой, на поиск злоумышленника. Разрешите…
Эр чуть склонил голову, но больше ничего говорить не стал, предпочел словам действие. Да и поговорить можно потом, разговор никуда не убежит.
Эльф помог Эсеру отодвинуть комод, хотя эта помощь не уберегла стража от неловкого телодвижения.  Видимо стоит так же отблагодарить Эсера, или его сапог, который удачно скользнул к стене? Впрочем, это пока не важно. Он подошел ближе к потайному входу. Осмотрел открывшейся проход, кирпичную кладку, все вокруг, прошел вслед за напарником, но никакой магии не ощутил, похоже, что ее тут не было, во всяком случае, на данном промежутке.
- Магии нет, - заключил маг, благодарно поклонившись юной княжне, она умудрилась это продемонстрировать на практике. Хотя это не удивило, маг знал, что Лидия умна, а не только красива. В ней есть что-то необычное. Но, разумеется, свои мысли держал при себе.
- Но дальше могут быть ловушки, не обязательно магические, но наверняка опасные. Если позволите, то мы с моим псом пойдем вперед.
Эльф знал, что если там ловушки, то он сможет с ними сладить, его магия будет ему щитом, и своего четвероногого друга он сможет прикрыть, не зря же они тренировались обходить различные ловушки, подобно воде, которая прокладывает себе путь через скалы.… А вот остальным безопаснее было бы идти следом. А прекрасным дамам и вовсе остаться здесь, в светлой комнате. Все же не стоит им бродить во тьме. Ведь кто знает, что там ждет.
«А может, стоит оставить Миримэ с Лидией, пусть он охраняет ее?»
Призадумался эльф. Да, это дворец кронпринца, да, его личные стражи вряд ли оставят княжну без присмотра, но.… Хотя какие тут могут быть «но»? Правильно, никаких.

Отредактировано Eruano Ver Marano (2016-01-30 22:59:15)

Императорский дворец в Аверне. Комната Франца МакГрейна

Вот и спёкся железный Франц. Сдали нервы, кончилось терпение - это очевидно по его голосу. И пусть тона он не повышал, то, как он начал отвечать, говорило об этом довольно ясно. Когда держишь себя в руках, так не говорят, тем более в присутствии венценосных особ. Другое дело, что ничего путного он так и не сказал. Действительно ничего не знает? Но, как сказал Амадей, Герман встречался с сыном тогда, когда уже планировал своё злодеяние. Так что хоть что-то да знать, либо заподозрить должен был. Но тем не менее, к вящей досаде братьев ван Фриз, продолжал упорствовать в своей неосведомлённости. Ещё и решил поучить принцев, дескать, никто из предполагаемых сообщников настолько глуп, чтобы ввязаться в эту авантюру.
- Выходит, ваш отец - единственный глупец среди недовольной империей эймарской знати?  - иронично подняв бровь, осведомился Лукреций. Ведь напрашивается именно такой вывод, если верить его же словам. Интересно, Франц и правда подразумевал это, когда таким образом решить ответить на вопрос Амадея? Или всё же так он хотел показать, что и правда ему ничего не известно. Что ж, в таком случае надо было стараться по-лучше.
Но вскоре все эти вопросы и подозрения отошли на второй план, когда Франц стал вести себя и вовсе уж чудно.
- Мартина! - весь переменившись в лице, ни с того ни с сего воскликнул арий.
- Что-то случилось! Случится… или…. Мне нужно к ней! – продолжал он удивлять их своим поведением, бросив умоляющий взгляд на Амадея.
Оказавшись в некотором замешательстве, Лукреций также посмотрел на своего брата, теперь уже вопросительно. Это что, такая несуразная и отчаянная попытка уйти от расспросов? А что дальше? Не думает же он, что после такого от ария вот так запросто возьмут и отстанут. Или таким образом он сбежать решил? Но Франц как-то не походил на наивного дурачка, полагающего, что такая затея выгорит. Тогда что?
Видимо, и Амадей не сильно поверил в то, что с Мартиной и правда что-то случилось:
– У дверей ее комнаты выставлена охрана. Мы бы услышали звуки борьбы. И визг — поверьте, три перепуганные девушки это очень громко, - как всегда спокойно проговорил он.
Но лицо Франца продолжало выражать нешуточную тревогу, которую была весьма сложно сыграть без должной практики. Уж Лукреций в подобном лицедействе знал толк. А о таких талантах у ария ему известно не было. Хотя, как оказалось, ему много чего не было известно, что продемонстрировал старший брат пару мгновений ранее.
И всё же, по всей видимости, Амадея тоже смутило такое поведение. Он поднялся из-за стола и вроде бы собрался пойти проверить, но перед этим задал Францу ещё один вопрос:
– Мы все вместе навестим вашу сестру. Но перед этим вы ответите на последний вопрос: за кого ваш отец хотел выдать ее замуж? Назовите имя этого человека. И мы сразу же пойдем к Мартине.
Признаться, вопрос был слегка неожиданным и для Лукреция. Не совсем понятно, что им это даст. Но с другой стороны, он, как оказалось, многого не знал, так что Амадею всяко виднее, и раз для этого он собирается подыграть МакГрейну, то так тому и быть. Но сперва нужно дождаться ответа мэтра. И чтобы тот, весь изнывая от тревоги, напускной ли, или подлинной, не рванулся на выход до того, как они получать ответ, Лукреций встал напротив двери, положив руку на кинжал. Ход, который едва ли вызвал бы положительный отклик в душе Франца, да и довольно опасны - а ну как тот решит пробиться силой, что ему как арию особого труда вряд ли составит, и боец из младшего принца неважный, но сейчас это единственное, что Лукреций мог сделать. Если Арий ни в чём не виновен и правда что-то почувствовал, он честно ответит Амадею, и тогда они вместе направятся в покои его сестры, где, по мнению принца, ничего такого не произошло. Если же тот всё-таки решит уйти силой - что ж от судьбы не уйдёшь. Зато окажется, что не зря он подозревал ария, и тогда уже ни его, ни Мартину ничто не спасёт.

Комната Франца МакГрейна в Башне Смерти.

Если бы кто-то сейчас вздумал прислушаться к мыслям самого телепата, его наверняка арестовали бы за измену Родине.
«Твари! Равнодушные эгоистичные твари!» - билась мысль в голове Франца. Маг был на грани отчаяния. Ему ничего не стоило расшвырять принцев по стенам, выбить дверь и, наплевав на охрану, оказаться в комнате сестры, благо она была совсем рядом. Франц бы зло рассмеялся в лицо Лукрецию, вставшему у двери и положившему ладонь на рукоять своей зубочистки. Неужели младший принц настолько низко оценивает его способности? Это было бы форменным идиотизмом с его стороны. Впрочем, венценосные особы привыкли к своей неуязвимости и к тому, что с них сдувают пылинки.

Еще мгновение, и Франц бы окончательно разрушил свою жизнь, но последние остатки то ли здравого смысла, то ли патриотического воспитания, полученного в Школе Четырех Стихий и Академии Белого Пламени, взяли верх. Арий заговорил так быстро, как мог, чтобы не терять драгоценные секунды.
- Я не знаю! Не знаю точно. Когда отец говорил со мной об этом, у него было два претендента на руку Мартины: виконт Лестер, сын его покойного друга, и барон Ханс Дельбрюк. Пожалуйста! Мы можем идти? Мартина…
Вот сейчас был момент истины – выполнит Амадей свое обещание или нет? Франц продолжал ловить отголоски мыслей сестры, но они становились тише. Еще секунда – и он просто выбьет к чертям эту дверь, если ему не позволят увидеть сестру. 

Казалось бы, все выходило на приемлемую линию для ведения беседы, а не для успокоения нервов пострадавших барышень. Доминика даже было дело успокоилась, попытавшись проникнуться горем их собеседницы. Плечи Мартины были опущены в спокойствии, она говорила про отца и жениха. Слова о женихе показались принцессе интересными, но она не позволила себе заострять на этом внимание девушки. Право слово, ведь она была в такой же ситуации и лишний раз пугать не было смысла. Но это была та самая ниточка, ради которой они и были здесь вместе с Марией.
Доминика спокойно улыбалась, позволив беседе течь без ее непосредственного участия. Все же, стоило признать, у Марии это получалось совсем неплохо. А у принцессы требовало бы дополнительных сил, которые тратить лишний раз не хотелось.
Вот только внезапный поворот в настроении Мартины заставил дочь Империи опешить. Она понимала, что сейчас они все ходили на грани, на лезвии, на том, чтобы не упасть в бездну отчаяния со стороны их внезапной подопечной. Но чтобы настолько ее нервы были на пределе - она и не думала. Настроение в комнате изменилось, Мартина уже не улыбалась, снова свернувшись в свою раковину от внимательных глаз, наблюдавших за каждым ее шагом.
Что именно ее так расстроило? Мария пыталась вести непринужденную беседу и вариантов оказалось два, почему же леди МакГрейн снова не в себе. Не в силах себя сдержать, принцесса на мгновение нахмурилась. Ситуация выходила из-под контроля, решительно стремилась не в намеченное русло.
Тонкий хруст в руках девушки, что повернулась спиной к гостьям в ее покоях, будто заставил ее успокоиться. Слова, произнесенные после, были уже не такими, полными страха и отчаяния. Что же, Мартину можно было понять. Пережить такое и остаться в ладу с собой не каждому дано. Да что там говорить, пережив свое горе, даже принцессе с трудом удавалось сохранять свое лицо, благодаря многолетним тренировкам и характеру, не иначе. Стоило отдать должное этой храброй девушке, что крепко сжимала в руках четки отца: она собралась с мыслями и нашла в себе силы извиниться.
Тихо шурша юбками, Доминика встает, дабы подойти ближе к Мартине, потому что последнюю фразу совсем еле слышно. Плохое предчувствие, брат женской интуиции, на мгновение обдало холодом позвоночник. Мысль вспыхнула в сознании ярко, угасая вместе с тем, как стремительно развивалось дальнейшее.
Вот Мартина что-то быстро пьет, расширяются от удивления глаза принцессы. Вот тягучие мгновения, потребовавшиеся Доминике, чтобы достичь девушки, тихо оседающей на колени. И склянка, падающая на пол, звоном разбивающая время, будто пустившееся вспять. Все снова двигалось в привычном темпе, но именно сейчас лучше бы было наоборот.
- Лекаря! - тихо, хрипло, не веря глазам.
- Лекаря срочно! - уже громко, четко поставленным голосом разносится по коридорам замка. Принцесса сжимает плечи слабеющей, покачав головой. Говорить что-то с ее стороны было излишне. Девушка ничего не знала, а подобный допрос показался ей хуже всяких пыток. Что же, с каждой секундой, что слышен был топот ног в направлении двери, она теряла надежду о том, что Мартина МакГрейн выживет. Оставалось надеяться на успех братьев. И то, что еще одна смерть, но теперь уже в буквальном смысле в ее руках, не останется оскверненной.

Реплику Лукреция о умственных возможностях покойного барона Амадей счел грубой, но точной. И довольно забавной — пришлось сделать над собой усилие, чтобы не улыбнуться. Действительно, по словам Франца выходило, что из всего старого дворянства Эймара, почти поголовно мечтающего о независимости, нашелся только один достаточно глупый, чтобы сделать то, что сделал Герман МакГрейн. И все же, этот дурак оказался достаточно умен, чтобы совершить убийство на пиру в императорском замке, месте по определению весьма неплохо охраняемом.
А еще, к сожалению, вернуться к этой теме они смогут лишь после того, как убедятся: волнения Франца совершенно напрасны. Ну что может случиться с его сестрой? Да, императорская служба безопасности прокололась на балу, и все же Башня Смерти оставалась самым хорошо охраняемым местом в Империи… по крайней мере, пока средний принц был в этом уверен.
Хорошо, что на этот раз арий не стал отпираться — хотя в первый момент, услышав
«не знаю», именно этого и ожидал Амадей — и сразу рассказал то, о чем его спрашивали. Притом нормально, без ерничанья.
Зачем вообще Амадею потребовалось знать это имя, точнее, как оказалось, имена? Все просто. У женщины есть три защитника: отец, брат и муж. Отец Мартины не мог не понимать: за совершенное преступление его ждет смерть, значит, позаботиться о дочери он сможет только одним способом: найдя того, кто сделает это вместо него. Доверить ее сыну, которого считал едва ли не идейным врагом просто за то, что Франц родился арием? Едва ли. Значит, заботиться о Мартине предстояло ее мужу, ее новой семье. Странно только, что Герман МакГрейн не представил ее жениху раньше, не справил их свадьбу до убийства. Может, он планировал совершить преступление позже, но что-то вынудило его поторопиться? Жаль, спросить его уже не представляется возможности. Но следует полагать, что Фенринг и его подчиненные свое дело знают и не упустили важных деталей.
Так или иначе, стоит проверить тех двоих, чьи имена назвал Франц, если этого еще не сделали. Они или их семьи могут быть замешаны. Ведь логичнее всего отдать дочь своим союзникам.
Или нет.
Это они узнают позже. Сейчас же пришла пора Амадею выполнить свою часть обещания. Обманывать он не собирался. Но и не ждал, что в комнате по соседству окажется нечто экстраординарное.
— Идем, — коротко согласился принц, взглядом попросив младшего брата отойти от двери и не перегораживать путь.
Уже в коридоре, услышав голос Доминики, он понял, как ошибался. Один из стражников, дежуривших у двери, бросился выполнять приказ. Амадей же прибавил шагу и чуть ли не вбежал в комнату, где находились сейчас девушки. Как раз вовремя, чтобы подхватить на руки лишившуюся чувств Марию. Бедняжка. И зачем принц просил ее участвовать во всем этом? Лишь бы с ней все было в порядке. Каким же виноватым перед своей милой графиней Амадей себя чувствовал.
— Что происходит?
Ответ на свой вопрос Амадей и сам понял по тускло поблескивающим осколкам стекла на полу, по синеющим губам Мартины, по лицу Доминики, прижимавшей к себе эймарку, как больного ребенка, по обмякшей Марии, которую он все еще поддерживал, растерявшись и забыв о возможности ее куда-то усадить или уложить. Баронесса МакГрейн, в отличие от Марии, не упала в обморок. Она отравилась. И раз на столе не было ни еды, ни питья, то яд не принесли извне. Что за недоумок досматривал вещи дочери преступника?
Умирала Мартина не так безобразно, как убитый на балу ее отцом арий. Разные яды. Тот — для зрелищной смерти, этот — для тихого самоубийства, позволяющего сохранить достойный внешний вид. Жаль, что больше ничего сказать Амадей не мог. Быстро ли убивает эта отрава? Есть ли противоядие? Можно ли что-то сделать сейчас? Он не знал.
Неужели у Мартины не дрожали руки? Крошечная склянка не пыталась выскользнуть из вспотевших от волнения пальцев, а крышка поддалась сразу? Зачем она так рисковала, принимая яд при свидетелях, что легко могли помешать при малейшей заминке?
Она вообще понимала, что делает?
В чем был смысл всего этого?
Честь? Ее чести ничто не угрожало. Ее не насиловали, не пороли, не привязывали к позорному столбу, не возили в клетке по городу, не вешали, как простолюдинку. И не собирались. Глупышка получила бы отцовский титул, вернулась в свои владения, вышла замуж, родила детей. А теперь некому наследовать баронство, принадлежавшее МакГрейнам. Франц — арий. Значит, на их земли будут претендовать дальние родственники, обладающие равными правами, и все это затянется на годы.
Если она ничего не знала, как в один голос утверждали отец и брат Мартины, то ее смерть мало что меняет. Если она хотела отомстить за казнь Германа МакГрейна, то и тут просчиталась: цена, что заплатила девушка, куда больше неудобств, что она доставила своей смертью.
Если же она все же что-то знала, то вряд ли унесла секрет с собой в могилу. Найдутся и другие источники информации. Их придется поискать, но зацепки уже есть.
Хотя, наверное, Мартина ни о чем таком вообще не думала. Ей ведь всего шестнадцать. Может, ей двигало отчаяние. Может, гордость. Может, обида, жалость к себе, страх будущего. Кто знает. В любом случае, ее поступок вызвал у Амадея вопросы, раздражение из-за нелепости, досаду от того, что разговор с Францем МакГрейном теперь уже наверняка не продолжить, даже злость на тех, кто не досмотрел, но не жалость и сочувствие к Мартине. Средний принц мог представить, как чувствовал бы себя, сотвори Доминика с собой подобное, и потому сопереживал мэтру МакГрейну. Но Доминика, к счастью, отличалась умом и не стала бы так понапрасну разбрасываться своей жизнью. Собственно, в этом и заключалась принципиальная разница между пытающейся свести счеты с жизнью Мартиной МакГрейн и убитым ее отцом мэтром Велем: бокал с отравленным вином мог (и все еще может) оказаться в руках и у Амадея, и у тех, кто ему дорог, а вот пузырек с ядом надо взять и выпить осознанно. Существует участь хуже смерти, но Мартину она не ждала. А если лекарь успеет, то и самой себе через пару лет девица наверняка покажется дурой.
Куда больше среднего принца волновало состояние девушек, себя не травивших: Марии и Доминики. И то, не прибегнет ли Франц к магии. Он ведь, если верить личному делу, составленному в Академии Белого Пламени, и так-то не отличался уравновешенностью. Хорошо, что телепаты обычно слабы в стихийной магии. Плохо, что других ариев здесь нет, а обычным людям хватит и этого.

Отредактировано Amadei van Vries (2016-02-18 21:05:17)

Франц практически вылетел в коридор, когда принцы наконец убрались с его дороги. Какие-то считанные мгновения отделяли его от феерической глупости, но все же Их Высочества оказались достаточно либо сострадательны, либо умны, чтобы понять, что лучше выполнить обещанное и пустить ария к сестре. Уже в коридоре он услышал женский крик, и понял, что не ошибся.
Сердце пропустило удар. Сначала один, а потом второй. Спустя мгновение оно забилось снова, гораздо быстрее, чем раньше, но Франц уже бежал по коридору. Дальше казалось, что время остановилось.
Вот он распахивает дверь комнаты, вот теряет сознание одна из девушек, находящихся здесь. Арий даже не делает попытки придержать ее – только отмечает краем глаза движение одного из ван Фризов. Все внимание телепата приковано только к одному – к сестре на полу. Мартина бледна, с ее губ срывается хрип, а маг движется медленно, слишком медленно. Это для остальных проходят считанные доли секунд, а Францу кажется, что он идет не по полу, а по болоту. Он сам не замечает, как падает на колени возле сестры, как оттесняет от нее поддерживающую Мартину девушку. Сейчас ему плевать кто она – принцесса или служанка – он видит только сестру. Видит как через запотевшее стекло, потому что глаза мага уже наполнены слезами.
- Тина! Зачем? – шепчет он, прижимая сестренку к себе, заставляя смотреть себе в глаза. Мартина видит его, Мартина понимает, что он пришел. Он обещал, что будет всегда защищать ее от чудовищ, и не смог…
- ЗАЧЕМ?! – от голоса ария по комнате проносится сквозняк. Ваза с цветами, стоявшая на столе, падает и разбивается вдребезги. Франц колдует, Франц пытается остановить распространение яда в крови сестры, но он не арий воды, и он не лекарь. А еще он знает, что за яд приняла Мартина, и знает, что уже слишком поздно.
- Я с тобой. Моя малышка, я с тобой, - шепчет телепат, прижимая ослабевшее тело сестры к себе и сжимая ее руку.

***
Яд медленно, но верно распространяется по телу девушки. Сначала сжимается горло, как будто его кто-то стиснул в чудовищной хватке. Затем становится трудно дышать и темнеет в глазах. На долю секунды она сама пугается того, что сделала. В глазах темнеет, опять-таки от нехватки кислорода.
От падения на пол ее спасают тоненькие ручки. Мартина слышит голоса, крики, но сама сказать ничего не может. Она лишь судорожно сжимает пальцы в кулаки и старается дышать.
Единственное, что ей сейчас хочется – умереть. Она всегда почему-то думала, что смерть от яда благородна и романтична. Ты просто выпиваешь жидкость и засыпаешь. На самом деле это больно. Тело как будто разрывает, создается ощущение, что кожу режут тупым ножом. Кулаки судорожно сжимаются, она начинает терять контроль над своим телом.
Только одна единственная мысль бьется в голове. «Хватит, хватит». Девушка даже не в состоянии сдержать слез, настолько ей больно. Ее сознание мутнеет, но организм продолжает бороться за жизнь.
И в какой-то момент она слышит его. Родной мужской голос. Франц. Пришел.
Губы девушки еле шевелятся, но ей удается вымолвить тихое: «Не надо».
С огромным трудом, она таки открывает глаза и видит его. Видит. Как ему плохо. На ее лице появляется слабая тень улыбки. Все-таки, она всегда любила брата.
- Люблю, - это были последние слова Мартины МакГрейн. Сделав еще один, последний судорожный вздох, она наконец обмякла на руках у брата.

***
- Я тоже люблю тебя, сестренка, - Франц неимоверным усилием воли заставляет себя улыбнуться. Он хочет, чтобы последнее, что увидит Мартина в жизни была улыбка родного человека. Тело Мартины наконец становится совсем расслабленным, а дыхание прерывается. Арий автоматически закрывает глаза сестры, ничего не видя перед собой. Очередной сквозняк распахивает окно с такой силой, что рама бьется об стену с внешней стороны и стекло осыпается. Телепат прижимает к себе тело мертвой сестры, не в силах двинуться с места. Из разбитой вазы медленно, словно нехотя, вытекает вода, разливаясь по полу.

Покои Лидии фон Эдель и тайные коридоры замка.

Миримэ как обычно рвался в бой. Он любил идти по следу, любил искать. Но Эр не отпускал его от себя. Ибо Кронпринц, конечно же, был прав, если этот пес сгинет там, в этих странных, тайных ходах, или лучше назвать это лабиринтами все же? Эру будет, не просто жаль, он потеряет своего лучшего друга, свою частичку. Которую терять он не хотел ни за что. Он взял его еще щенком, а значит, он за него в ответе и должен защищать своего четвероногого брата, так же как и он оберегает своего остроухого друга. Хотя нет, не так, Миримэ оберегает всех, кого просит охранять эльф. Он предан ему до безумия. Нужно платить ему той же монетой.
Но размышлять некогда, нужно идти. И вот он без лишних слов ныряет в проход. В нос сразу же ударяет затхлый воздух пыль, и кромешная тьма. И лишь при помощи факела можно хоть что-то разглядеть. Но пес тянет вперед, хрипло бурча что-то. Миримэ не нравится промедления. Но Эр дал ему понять, что пойдут они медленно, чтобы избежать попадания в ловушки.
Следы, которые отчетливо различались на не малом слое пыли на полу, принадлежали явно особе женского пола. Теперь предстояло выяснить, кто это мог быть?
«С каждой минутой все интереснее и интереснее… Главное не сломать голову и не провалиться куда-нибудь в объятия нечисти…»
Вот уже пошли разветвления, хотя выбор пал на правый коридор. Что ж, эльф верил своему псу как самому себе, поэтому просто следовал за ним, придерживая, и усмиряя его пыл. А то этому четвероногому смельчаку только дай волю.
Странно, но пока магией и не пахло, и ловушек не наблюдалось. Эруано конечно не ослаблял бдительность, но первичный страх прошел.
Спуски по лестнице, без особых происшествии, это тоже уже не плохо. Но вот «Бам!» заставило приостановиться и обернуться. Оказалось что в этом виноват зазевавшийся и слишком расслабившийся Эсер.
- Поосторожнее приятель. Свалиться от невнимательности не годиться!
Проговорил подбадривающее арий, и тут же зашагал дальше. Сейчас останавливаться было глупо, да и к тому же кажется, они уже куда-то пришли. Вот только куда?
Деревянная дверь. Поднажать и вот она уже открыта. И что? А ничего. Попали они похоже на какой-то склад, который видимо был заброшен. А запах тухлятины покрывал все остальные. И если Миримэ и сможет взять след, то только на улице, а тут… Точно нет.
- Как умно, заброшенный склад, «ароматы» тухлого и прогнившего.… Это перебивает запах злоумышленника… Точнее злоумышленницы. Если мой пес и сможет взять след, то за пределами этого склада...
Просто факт, не более. Но как же это злило. К чему они пришли пройдя весь этот путь? Что нашли?