Аверна. Лес вблизи Императорского замка. Северная часть.

Тилль злился. В последние дни, что он скитался от поселения к поселению славного Велеграда в намеренном желании наткнуться на нечисть, Тилль чувствовал непрекращающееся раздражение и злость. Нечисть перевелась в Империи что ли? Старая семейная пара, что искала помощи у любого более-менее похожего на воина, уверяла, что на чердаке их дома поселилась по крайней мере группа сплоченных агрессивных монстров. Что, впрочем, при ближнем рассмотрении оказалось любвеобильным котом, решившим свить порочное гнёздышко под теплой крышей случайного на его пути дома. Не взяв столь щедро предложенные незадачливым стариком несколько пфеннингов, Тилль отправился дальше – в самое сердце столицы Аверны. В столице задерживаться маг не планировал – случился праздник по поводу семнадцатилетия принцессы, а это означало, что съедутся если не все, так многие искатели приключений и случайно, но удачно подвернувшегося заработка. Вероятно, вся нечисть будет шарахаться от пульсирующего жизнью и пестрящего разношёрстной публикой сердца Аверны – самого его центра – замка Императора. Нет, определенно, задерживаться Тилль не планировал. Лишь хотел взглянуть на публику. Судя по бродящим среди населения разговорам, в столице был замечен Фенринг Сверре фон Ранцау – сам канцлер Империи. И по совместительству глава ревалонской разведки, с которым в недавнем времени по стечению странных и неприятных обстоятельств Тилль имел честь познакомиться. Возможно, стоит и задержаться. Почему бы и нет?
С лапы лохматой ели бесшумно скатился снег и упал за шиворот его пальто. Тихо выругавшись и вытряхнув снег, Тилль продолжил путь. Мужчина намеренно игнорировал дороги, по которым то и дело проезжали ряженые кареты, неторопливо продвигался по лесу и наслаждаясь тихим скрипом выпавшего снега под ногами. Стоящая вокруг тишина оглушала, а белизна слепила глаза. Безмятежность и спокойствие. Остановка в движении. Превосходная инертность. Тилль настолько погрузился в свои мысли, что не сразу заметил резкое движение в нескольких дюймах от своего лица. Остановившись, маг обернулся и замер. На глаза попалась стрела, ушедшая в снег до пушистого оперения. Тилль резко развернулся в сторону, откуда она прилетела и присмотрелся, мысленно готовясь призвать свою силу, в случае защиты. Через несколько мгновений порыв ветра донес едва уловимое ржание лошади и громкий девичий вскрик. Это еще что за новости?
- Как гостеприимно, - тихо съязвил Тилль, обращаясь к голым стволам деревьев. Деревья безмолвствовали. Сомнительно, что человека можно принять, скажем, за кабана. Злая шутка, очень злая. Нагнувшись, маг выдернул из снега стрелу и, сменив собственное направление, отправился на звук. Поднявшись на небольшой пригорок, маг прильнул к мощному стволу дерева и пригляделся.
- Вот оно что, - пробормотал он, выходя из укрытия. Его взору открылась довольно миловидная картина: хрупкая девушка и ее ретивый конь. С которым она, впрочем, управлялась с трудом. Или это конь успешно управлял девушкой?
- Вижу, в общении с животными вы столь же… - сделав многозначительную паузу, Тилль съязвил, - искусны, как и в стрельбе из лука, - поднял руку с зажатой в ладони стрелой. Говорить о том, что эта самая стрела чуть не угодила арию в висок, Вульф не стал.

Отредактировано Till Wulff (2015-10-10 21:56:59)

Аверна. Лес вблизи Императорского замка. Северная часть.

Успокоить норовистого коня, держа в одной руке лук, оказалось непросто. Конечно, отец, отправляя дочери столь щедрый дар, не подразумевал, что она должна свернуть себе шею. Иногда Элизабет даже казалось, что Ворон предназначался Генриху, а ей его показали в первую очередь для того, чтобы напугать и заставить уступить. Но она не уступила. С тех пор вороной жеребец пугает в основном молодых конюхов да смирных кобылиц других девушек.
- Что с тобой происходит, друг мой? – поглаживая животное по шее, Элизабет повернулась, чтобы прикрепить лук в налучь на украшенном седле.
Постепенно до сознания княжны доходило, что она многое упустила из виду, собравшись в утренний мороз. Возможно, следовало больше времени уделить поведению коня, которому явно не нравились лишние телодвижения за головой.
Рыцарские кони проходили специальную тренировку, потому и вели себя так невозмутимо. Рассекающие воздух мечи, покачивание турнирного копья, или щелканье тетивы им было совершенно нипочем. Элизабет обычно объясняла такое спокойствие просто глупостью. Умное животное хотя бы раз, да высказало свое недовольство всадником, который, мало что взгромоздился в седло в тяжеленном бряцающем облачении, так еще и машет оружием.
Теперь-то она понимала, что обучать новым трюкам стоит в первую очередь Ворона. А для того, чтобы знать как это делать, ей понадобится помощь.
Помощь. Точеное лицо княжны недовольно скривилось. С подобным вопросом можно бы обратиться к брату. Но он только засмеет ее. И, наверное, будет прав. Она бы засмеяла. Да еще рассказала бы обо всем отцу, который, между прочим, к вечеру должен прибыть вместе с матерью. А потом задокументировала бы происходящее для потомков.
Направив Ворона к дереву, у которого упали ее стрелы, Элизабет зябко повела плечами. Скоро ей нужно будет вернуться в замок для подготовки к открытию нескончаемой череды праздничных дней в честь принцессы Доминики. Его Величество Император намеревался превратить день рождения Ее Высочества в торжество неслыханного размаха, поэтому двор гудел. Это гудение, жужжание и шептание наводили на Лизабет тоску. Не в последнюю очередь потому, что главным в тугом потоке сплетен был слух о том, что Император-де, готов назвать нареченного принцессы. И главным претендентом на изящную ручку Ее Высочества называли будущего князя Эймарского.
Нет, Элизабет вовсе не завидовала брату. Она любила Доминику и была бы лишь рада союзу, позволившему бы Эймару наконец-то выйти из тени мрачных деяний давно умерших повелителей.
Но ведь никто и не заикался о том, что такой союз мог быть достигнут при помощи ЕЕ брака с кронпринцем.
Кажется, чем старше она становилась, там жалостливее смотрели на нее молоденькие девушки, прибывшие ко двору с единственной целью. Там, за откровенными нарядами и регулярными обмороками, за красивыми лицами и напомаженными губками скрывались те еще хищницы. И, по-видимому, ее участие в этой охоте, ими не подразумевалось.
За столь кислыми размышлениями Элизабет и не заметила внезапно появившегося мужчину. И только его голос вырвал княжну в реальность. Она замерла, пронзая взглядом странника. Кажется, он обращался к ней этим неучтивым тоном?
- Если под животным вы подразумеваете себя, то опыта в подобном общении у меня еще меньше, нежели в вас учтивости. – Ее голос елеем разлился по морозному воздуху.

Отредактировано Elizabeth of Eimar (2015-10-10 22:00:18)

Аверна. Лес вблизи Императорского замка. Северная часть.

Нельзя передать словами – каково это, оказаться вдали от вездесущих глаз и ушей. Императорский замок кишел людьми – знатными и не очень персонами, многочисленной прислугой и суровыми стражниками. И нельзя было сказать кто из этих людей просто жил, пребывал или служил в замке, а кто шпионил, разведывал и доносил. Кстати, некоторые доносы даже не выходили за пределы прекрасных стен Башни Смерти. Не то, чтобы многим было что скрывать. Это было бесплатным приложением ко всем остальным благам, что дарил гостям гостеприимный замок.
Элизабет Эймарская оказалась при дворе в самом юном возрасте, когда девочке больше нужна любовь и забота родной матери, нежели вереница воспитателей и служанок, которые методично вдалбливали в сознание своих воспитанниц правила поведения. Девушки воспитывались в одной манере, но живую натуру и характер княжны было уже не изменить. После нескольких конфузов она, однако, уяснила себе главное – можно являться самой собой, быть несогласной со всем и всеми вокруг, но от того, что ты будешь вопить о своем несогласии, ничего не изменится. По крайней мере, в большинстве случаев.
Статус княжны дарил ей не только права, но и обязанности, правила, которым нужно было подчиняться. И у нее не было иного выбора. Отдушиной было редкое общество брата, не менее редкие, но всегда ожидаемые с нетерпением поездки в родные земли, письма к отцу, с которым девушка чувствовала более близкую связь, нежели с княгиней-матерью. Ее компаньонки и подруги при дворе знали о том, что на язык Элизабет лучше не попадаться. Все знали о жаркой любви княжны к охоте при любых погодных условиях. В остальном она придерживалась той игры, в которую играло великосветское общество. Знайте – если в вашем присутствии Элизабет может выругаться и даже швырнуть в вас что-то увесистое – вы вошли в узкий круг самых близких ей людей.
Сейчас же, встретив в пустынном лесу наглеца-путника, Элизабет даже не задумывалась о том, чтобы сдерживаться. Напротив, безымянной девушке в мужской одежде полагалось быть простолюдинкой, а простолюдины отличаются не только нехваткой чистоты. Они не напридумывали для себя такого количества правил.
- Мой конь, так же, как и моя шея вовсе не являются вашей заботой. – Элизабет потуже перехватила поводья, пытаясь угомонить недовольно переступающего тонкими ногами Ворона. Но он упрямо мотал головой, прядая ушами. Что-то ему не нравилось. Вернее кто-то. Потому что чем ближе приближался к ним этот странник, тем нервнее вел себя Ворон.
- А вот мою стрелу вам придется вернуть. – Вздернув подбородок, княжна сверху вниз смотрела на облаченного в черное мужчину. Он был…большим. Ворон всхрапнул и подался назад, кожа на его плечах передергивалась, словно он пытался избавиться от невидимых мух.
Это беспокойство начало передаваться и Элизабет. Впервые она увидела ситуацию со стороны. Молодая девушка в одиночестве. И огромный мужчина, по виду – сущий бандит. В имперскую столицу в предвкушении празднований стеклась не только знать. В девичьих комнатах, где по вечерам собирались девушки с рукоделием, только и говорили что о разбойниках и насильниках. Лизабет всегда смешили те, кто искренне пугался этим полусказочным рассказам. Сейчас же она очень захотела, чтобы внезапный свидетель ее упражнений развернулся и скрылся в тех дебрях, из которых столь внезапно появился.

Отредактировано Elizabeth of Eimar (2015-10-10 22:00:36)

Аверна. Лес вблизи Императорского замка.
Прогулка с Эим затянулась надолго. Мы так долго не виделись, что казалось, не наговоримся никогда. Каждой было, что рассказать, о чем поделиться. Наши скакуны уже вовсю перебирали копытами, животные устали просто так стоять. Наши разговоры разом замолкли, моя подруга вдруг посмотрела на небо. Задрав голову, я увидела летящего над лесом ястреба. Сомнений не было, это был мой Граф. Огромный ястреб-тетеревятник практически черного цвета, со светлым брюшком летел, расправив могучие крылья. Покружив несколько раз вокруг нас, он сел рядом с моим седлом.
- Ну, что, почуяла свободу? - я погладила мягкие перья птицы. На клюв Графа был надет клабучек, оберегающий потенциальных жертв от его опасного клюва.
- Ну, что заковали тебя? Хочешь полетать? - я отстегиваю "намордник", приподнимаю птицу. Издав громкий клич, Граф расправляет крылья и снова взмывает в небо. Держа Амалона под уздцы, я подгоняю скакуна, от чего конь срывается с места. Но долго я ему бежать не даю, все таки местность неизвестная, тропинок почти нет, и конь может пострадать, угодив копытом в нору.
Ястреб залетает в чащу, мне приходится угомонить коня. Несколько секунд конь мотает мордой, не жалея идти в лес, поэтому я спешиваюсь. Ведя животное за уздечку, углубляюсь в лес. Ястреб кружит где - то над головой, сквозь ветки я могу видеть то его крыло, то хвост. Наконец птица усаживается на ветку, но я ее не вижу.
- Граф! – глупо конечно, но я все таки прикрикиваю на птицу. Но какой там, ястреб меня не слышит, - Граф, куда ты забрел?
Словно в ответ, птица издала крик. Я, наконец, смогла отыскать ее, но Граф снова взлетел. Пришлось бежать за ним дальше. В следующий раз, Граф остановился через несколько деревьев. Но оказался там не один – на дереве сидел ворон. Черный, с глазами бусинками, птица клевала какие – то ягоды. И Граф приметил ее. Я даже могла понять, в какой момент он наклонился и расправил крылья – готовился к прыжку.
- Граф, нет! – огласив лес громким криком, я почти врезалась в коня, стоящего рядом. Животное встрепенулось, от чего переполошились птицы. Послышалось хлопанье крыльев.
Откинув, ставший ненавистным капюшон, я поднимаю руку и издаю свист. Этот приказ проигнорировать он не может, не сразу, но Граф сел мне на руку.
- Прошу простить мою…- оглянувшись, только сейчас я замечаю, в кого я все-таки врезалась. И на чью птицу поднял сейчас клюв мой ястреб.
Да я и сама не лучше, предстала перед императорским сыном в юрках, ладно хоть темно-зеленый плащ немного прикрывал эти злосчастные брюки.
- Ваше высочество, - я быстро склоняюсь в реверансе, - Простите, если бы я знала, что здесь еще птицы, ни за что бы его не выпустила. Надеюсь, ваша птица не пострадала?
А в это время снова начал идти снег, снежинки одна за другой таяли в моих волосах.
За спиной фыркнул Амалон, наконец то вышел на нас.

Отредактировано Erika von Ranzau (2015-10-10 22:36:50)

Аверна. Лес вблизи Императорского замка. Северная часть.

Все хорошее впечатление разом схлынуло, оставив привкус разочарования и злости. Злости на самого себя. Инициатива наказуема. Эту прописную истину он понял ещё будучи учеником Академии Белого Пламени. Хэммиш Толл - так звали учителя, с которым у Тилля волей обстоятельств не сложились отношения с самого первого курса - наглядно это продемонстрировал при первом знакомстве. Так какого инкубуса он поплёлся на звук женского голоса!?
Вульф фыркнул.
- Да, действительно, совершенно не моя забота. Это, знаете ли, был настоятельный... совет. Который, разумеется по глупости, может быть проигнорирован. Что, соответственно и логично, может привести к весьма переломанной шее. А это довольно захватывающее зрелище, скажу я вам. Мне, видите ли, доводилось видеть подобное. Но, конечно же, выбор за вами.
Тилль тряхнул головой - он думает о чем-то странном, совершенно несвойственном ему. Вот и сейчас он почему-то смотрит на тонкую и несомненно хрупкую шею девушки, даже не думая о том, что эту самую шейку он может переломать всего лишь одним сжатием своей ладони. А чего в действительности хотелось... Он определённо думает о чем-то странном. Раздражение и злость - привычные и понятные спутники его жизни, стоит вернуться к ним. Почти все поступки, которые совершал Тилль Вульф на протяжении всей своей осознанной жизни так или иначе имели под собой какую-то основу, поступки можно было обосновать и объяснить. Этот поступок – нет.
Тилль нахмурился. Кажется, девушка начала осознавать опасность сложившейся ситуации? Впрочем, нет, показалось. Похоже на пару мгновений ее смутило нечто иное. Не пристало арию разбираться в мельчайших колебаниях настроения незнакомых людей. Особенно в настроении этой маленькой, своенравной, тщеславной задиры.
- Ни о какой стреле знать не знаю, - Тилль метнул быстрый взгляд на стрелу, воспламенив её. И более не заботясь о сохранности некоторых частей тела девушки и резко развернувшись к ней спиной, направился по своим следам в сторону заснеженного пригорка, чтобы вернуться на ту тропинку, с которой так неосмотрительно сошёл и так бездарно потерял время.
Вульф в который раз снова себя мысленно упрекнул. Скажите на милость, какого инкубуса он рисуется перед девчонкой? Да ещё и магию применил вопреки всем своим жизненным догматам. Незнакомые мысли и ощущения, очень некомфортные. Вероятно, своими действиями он проявляет малодушие, вот только с какой стати он должен заботиться о благополучии случайно встретившейся на его пути девчонки, у которой чувство собственного достоинства непомерно завышено и которая не приемлет чужого слова? Нет, чужие шеи – пусть и столь очаровательные – не должны волновать Тилля Вульфа.
Совесть преступно молчала.

Отредактировано Till Wulff (2015-10-10 21:57:55)

Аверна. Лес вблизи Императорского замка. Северная часть.

Переломанные конечности княжна имела случаи лицезреть. Это было неожиданно, кроваво и сопровождалось визгом и парой обмороков присутствующих дам. Впрочем, охота тоже совершенно нелицеприятное зрелище, а Элизабет никогда не позволяла даже возгласу сорваться со своих губ. Силы духа ей было не занимать, не хватало только силы тела, чтобы ее подкрепить.
- Держите свои советы при себе, иначе мне все же придется свалиться с седла… от скуки. – Странник упорно пророчил ей неприятности, однако, не приближаясь больше. Это, может быть, и порадовало бы всадницу, но конь ее продолжал беспокоиться. Лизабет еще туже натянула поводья, трогая крутые бока Ворона каблуками. Он всегда был норовистым и нервным, но сейчас дело было в другом. Страх. Такая реакция бывала у молодых лошадей при виде самого ужасного для них – огня. Почему же один-единственный человек настолько напугал обычно почти агрессивное животное?
Когда Ворон впервые попал в Аверну, он считал своим долгом поприветствовать любого человека тяжелым копытом или укусом. Стоило немалых усилий отучить его от подобных выкрутасов, но бояться людей он от этого не стал.
Лиз еще раз окинула мужчину взглядом. Да, он был высок и широкоплеч, а на лице будто резцом скульптора высечено ни разу не изменившееся суровое выражение… но он был просто одним человеком.
Или нет?
Ей нужны были эти стрелы. Но спешиваться, особенно в присутствии посторонних она не собиралась. Мужские брюки были невероятно удобными, но обтягивали места, которые не должны быть предъявлены широкому кругу людей. А стрелы были ценны хотя бы тем, что нового комплекта ей вряд ли удастся допроситься. Предполагается, что она упражняется с мишенями, а специально обученные мальчики будут ей эти самые стрелы подавать обратно. Сейчас же этот странник вежливо подаст ей одну стрелу, а за остальные она может подобрать как только он отправится восвояси…
Три вещи произошли практически одновременно. Вспыхнула в снегу отброшенная небрежно стрела, взвился на дыбы Ворон, издавая тревожное ржание…а княжна, просившаяся в седло чуть ли не раньше, чем начала ходить, приземлилась в сугроб прямо своей з…спиной.
Падение с лошади не было чем-то страшным, смертельный исход вовсе не обязателен. Если умеешь падать. Если нога не застрянет в стремени. А еще если напуганное животное не затопчет тебя.
Окунувшись с головой в снег, Элизабет закричала. Не от боли и даже не от страха. От злости. На проклятого странника, так некстати появившегося на ее пути. И даже на Ворона, хотя теперь его беспокойство стало совершенно ясным.
Мужчина был магом.
Эймарские князья были, наверное, единственными в Священной Империи, кто не просто признавал право архонтов на жизнь. Именно из архонтов формировалась личная гвардия ее отца, так же, как до него – его отца, деда и прадеда. И Лизабет, пусть нередко навещая родителей, имела достаточно возможностей –а иногда и желания – чтобы увидеть, как тренируются архонты.
Сейчас она видела что-то другое. Магию ария, вспыхнувшую по велению одной мысли. Что если следующей целью он изберет более крупный объект?
Девушка задергалась, пытаясь выбраться из ледяного объятия. Не стоило ей вообще высовывать нос в эту стужу...

Аверна. Лес вблизи Императорского замка. Южная часть.
Ворон целый и, кажется, невредимый, приземлился на руку хозяина. Его веское «Злой» не могло не рассмешить герцогиню, она тихонько засмеялась. Тем временем Граф то и дело косо поглядывал на птицу.
- Граф не привык к соперникам. Избаловали, - не переставая улыбаться, констатировала факт девушка.  Чтобы умилостивить ворона, она достала из кармана пару ягод.
- Не угостите его от моего имени? – сама она предлагать не стала, мало ли как отреагирует птица на незнакомый запах.
В это время к ней вплотную подошел Амалон. Достав из седельной сумки клабучек, девушка снова закрепила его на клюве птицы. Ястреб перекочевал на основание седла.
- Вообще то я здесь была с подругой, но она немного отстала, видимо не привыкла к лесу, так как я. К тому же у меня с собой друг, - в доказательство она приподняла седельную сумку. Под ней к седлу был приторочен лук и колчан со стрелами, - дядя не разрешал ей брать с собой меч. Всеединый, знает почем.
- А вы тоже наслаждаетесь погодой? В замке вовсю идет подготовка, - обойдя скакуна, Эрика поставила ногу на стремя и взлетела в седло. Конь даже ушами не пошевелил – Фенринг в свое время позаботился о том, чтобы его племянница ездила  на отменно выдрессированных лошадях.
Вот теперь то от принца было никак не скрыть наличие у нее брюк. Девушка невозмутимо взяла в руки поводья и тронула коня.
- В амазонке не так удобно, – объяснила она свой наряд. Она, объехав принца, выехала на тропу.
- Ваше Высочество, а почему вы без охраны? Все таки лес огромен, а до замка еще далеко, - молодые люди проезжали под особо прогнувшейся веткой. Как и стоило того ожидать, как раз в тот момент, когда они проезжали над ней, на их головы сверзился приличный кусок снега. Холодные снежинки тут же попали под плащ, заставив вжать в шею плечи и поторопить Амалона. Отряхнуться она смогла не скоро, кажется, снег был везде, на плечах, в волосах, за шиворотом. Словно, даже на ресницах лежали белые хлопья. Герцогиня с шумом и смехом отряхивалась, когда в какой-то момент из чащи послышался хруст. Девушка тут же замерла.
- Вы это слышали? – даже их кони навострили уши, животные, как и хозяева, почувствовали опасность. Одной рукой держа поводья, другой она потянулась к луку.
- Это точно не ваша охрана? – она перешла на шепот.

Аверна, один из коридоров императорского замка

В библиотеке нет, в приёмных покоях нет, в собственных покоях нет, у кронпринца в приёмной нет, у Его Высочества Амадея - тоже нет. Где же да, когда распорядители и прислуга скажут Лидии "да, Её Высочество принцесса Доминика здесь, сейчас доложим-с, что княжна фон Эдель с ног сбилась в поисках"?! Лидия волей-неволей задумалась, насколько же огромны, длинны и бесконечны коридоры замка ван Фризов, что найти одну-единственную в своём роде принцессу представлялось задачей не менее сложной, чем спор об истине в вине. Княжна даже успела почувствовать себя глупо - кто вот ей сказал, что у кронпринца нужно искать Доминику? Внутренний голос? Третий глаз увидел? Астральное альтер-эго нашептало на среднее ухо? Юбки Лидии в ужасе прошуршали мимо знакомого коридора, когда дверь открылась, и оттуда появились двое мужчин - и обоих юная княжна знала. Благо, что ей удалось в последний момент изящно юркнуть в коридор и избежать опасности быть замеченной со своим выражением крайней задумчивости на миловидном девичьем личике. Такой вид выдал бы в ней слишком большую любительницу пораскинуть мозгами - и, видит Всеединый, нельзя было отсвечивать своей тягой к подобному досугу слишком часто. Не считают глупой - и слава всем святым.
Самым положительным моментом, пожалуй, Лидия отметила отсутствие своего телохранителя. Куда делся юноша со странным именем, она не знала - и знать, честно говоря, не желала. Весь мозг выполнял другую задачу - не заблудиться и найти Доминику любой ценой, а лучше - найти Доминику любой ценой и не заблудиться. Такой порядок был более оптимистичным, и Лидия не отчаивалась, скользя по коридорам, пока наконец не услышала...
"Лидия!" - повторила она за знакомым звонким девичьим голоском, оборачиваясь к его хозяйке - с улыбкой, от уха до уха, доброй, наивной, очень-очень тёплой. Никто и никогда не видел такую на лице княжны фон Эдель: у Лидии никогда не было подруг или сестёр. Был только старший брат, который любил девушек, и через Лидию многие придворные девчонки мечтали выбиться в младшие княгини фон Эдель методом "я же подружайка твоей сеструлечки". А тут - Доминика с такой же проблемой, в троекратном масштабе.
У Лидии не было подруг - Доминика число своих тоже однажды умножила на нуль. Но, правда, каждая смогла к своему ничему прибавить единичку в лице друг друга. Ну, или подруг подруга.
У Лидии судьба была женская, не предполагающая ни подвигов, ни сражений, ни имени в истории - Доминике тоже было предначертано испытать худший из кошмаров для просвещённого ума, доставшегося биологическому виду с грудью и возможностью рожать детей: говоря кратко, сгнить с огромным пузом.
Впрочем, Лидия была влюблена - немного немало, в старшего из императорских братьев. И, судя по лицу Доминики, с которым она улыбалась княжне фон Эдель, разговор между подругами должен был уйти куда-то мимо этой темы. Лидия поспешила положить свёрток на ближайший подоконник и покрепче обнять Мину:
- Мина, Мина! Если бы ты знала, как я рада тебя видеть! Семнадцать лет - это не шуточки, с днём рождения!
Лидия улыбалась - и Всеединый свидетель, как было тяжело это делать, увидев в светлых глазах белокурой Мины боль, смешанную с тоской и бесконечным желанием сражаться за себя, за своё "я", за жизнь. Жизнелюбие Мины заряжали Лидию оптимизмом, и такой страстью к самой жизни хотелось дать волю. Всеединый, благослови тот вечер в библиотеке!
- То ли день рождения начался неправильно, то ли кто-то тебя обидел. Нам, видимо, нужно посекретничать по-девичьи, дорогая, - княжна фон Эдель смело взяла царственную подружку за руку, отвела в сторонку, к подоконнику, на котором лежал личный подарок для принцессы. - Меняю твой подарок на то, что тебя гложет. Ты потеряна, хотя и слишком хорошо воспитана, чтобы дать себе волю. Но, как ты знаешь, в моей компании это разрешено. Я рядом.
Лидия обняла Мину. Сколько раз аристократки вообще получали друг от друга столько искренности?...

Отредактировано Lidia von Edel (2015-10-12 16:21:39)

Аверна. Лес вблизи Императорского замка. Северная часть.

Февраль суров к тем, кто решил избрать периной заснеженную землю. Элизабет прочувствовала это на себе в ту же секунду, что оказалась повержена оземь – снег забился ей за шиворот, проникая под ворот плаща, обвившего ее виноградной лозой. Объятая промозглой влагой, пробиравшейся все ниже по спине, девушка, тем не менее, не сводила взгляда с незнакомца.
Что он сделает? Испепелит ее так же, как уничтожил секундами ранее чем-то побеспокоившую его стрелу? Попытается ограбить? Или еще что похуже? Княжна изогнулась всем телом, пытаясь подняться на ноги. Если он только попробует…
То что?
В ее взгляде впервые появилась неуверенность, под которой прятался страх. Ей вообще не стоило быть здесь, ведь ничто не поможет ей пред лицом подобной угрозы. Мужчина казался ей огромным, к тому же…ну, он был магом. Ему не нужно даже прикасаться к ней, чтобы исполнить в жизнь гнусные намерения.
В том, что намерения у странника могут быть исключительно гнусными, Элизабет даже не сомневалась. Иначе что он делает в лесу в близости Императорского замка? Почему не занимается своими магическими штуками где-нибудь на краю земли? Почему он встретился ей именно сегодня, именно сейчас?
Это утро должно было стать для нее… отдушиной? Приезд родителей означал еще более пристальное внимание к ее персоне, отец, возможно, с удвоенными усилиями примется искать ей мужа, маменька обязательно будет корить и забрасывать советами… и все будут поучать ее. Включая, разумеется, Генриха, которого хлебом не корми, а дай только в очередной раз напомнить ей о своем якобы превосходстве, якобы дарованном ему Господом Всеединым в тот самый момент, когда на свет он появился мальчиком.
В преддверии сих печальных событий, княжна и улизнула из замка, скрывшись от компаньонок. При удачном стечении обстоятельств ее отсутствия никто бы и не заметил – разве не полагался дамам отдых перед большим праздником? От этих часов безделья Лиз на стену готова была лезть! Отчего бы этим самым дамам уставать? От ношения пышных юбок? Или от сплетен?
Порой ей думалось, что живи она в горных землях Эймара, ей не пришлось бы следовать такому количеству правил. Люди ее родины были гордыми и суровыми, под стать окружавшим их горам. Вряд ли у них было столько свободного времени, чтобы терять его впустую. Потому поездки в Архону столько значили для княжны. Не только из-за встречи с родителями – отец знакомил ее и с Эймаром.
Впрочем, достанется эта суровая земля Генриху и его будущей супруге. Тогда как княжну Эймарскую обязательно будет ждать выгодный брак. Возможно, в самой отдаленной глухомани, где старому обнищавшему роду нужна новая кровь. Подобные шепотки, услышанные Элизабет, и выгнали ее в февральский холод. Она пылала негодованием, но понимала, что подобное возможно. Ей уже не восемнадцать лет, и пусть нежностью лица она не уступает молодым девицам, только вошедшим в брачный возраст, слишком много отказов слышали возможные претенденты. Даже ее самомнение может пошатнуться на один неверный миг.
Сейчас же ей оставалось лишь винить самое себя и обещать – в случае, если она сумеет вернуться в замок живой и невредимой – быть самой послушной дочерью и самой благовоспитанной и скучной до скрежета зубовного дамой, каковой ей и надлежало быть по праву крови.
Однако мысли об этом улетучились из лихорадочно размышляющего разума девушки, почти выпутавшейся из плаща, когда маг вдруг зашагал к ней, протягивая руку. Княжна зажмурилась, вмиг побледнев лицом в цвет снега, в который столь живописно приземлилась. Одновременно с прикосновением к своему плечу, она услышала мышиный писк.
Ничего не произошло.
Помедлив, Элизабет осторожно приоткрыла сначала один глаз, затем второй. Нависнув над ней грозовой тучей, стоял маг, протягивая руку.
Он просто стоял там, молча. И протягивал эту жуткую огромную ладонь, в которой, кажется, уместилась бы вся ее голова. Элизабет вздрогнула, надеясь, что странник собирает трофеи иного рода. Но, кажется, он не собирался причинять ей вреда. В любом случае, прикасаться к нему она не собиралась.
Впервые в жизни кто-либо мог наблюдать одновременно несколько из ряда вон выходящих событий. Княжну Эймарскую, утратившую дар речи. Княжну Эймарскую, потерявшую самообладание. И, наконец, княжну Эймарскую, задавшую стрекача.
Именно бегство избрала Лизабет в качестве завершения своей глупой затеи. Она даже под угрозой смерти не вспомнила бы, как влетела в седло. Помнила только густой смех за своей спиной, обжегший сильнее любого огня. Смех, преследовавший ее до самих конюшен, где ее ждал не самый приятный прием. До отведенных ей покоев, куда ей как-то все же удалось проникнуть незамеченной. И до постели, в которой она спряталась за пологом до той самой минуты, пока не явились служанки обрядить ее в вечерний наряд.
А ведь мышиный писк издала она сама.

Отредактировано Elizabeth of Eimar (2015-10-20 23:39:52)

Аверна, императорский замок, всё тот же самый коридор

- То, что тебе больно, сказал бы самый глупый человек, будь он хоть чуточку внимательным и добрым, Мина, - Лидия проницательно посмотрела на Её Высочество, взяв её за руки и слегка покачав их. Между ними, таким образом, не осталось никаких преград, которые психологически не расположили бы принцессу и княжну к откровенной девичьей беседе кое-о-чём очень и очень сокровенном. Рано или поздно все девочки приходят к беседам о том, что беспокоило их сердца и умы. Сколь умной бы ни была Лидия, сколь необыкновенной не была Доминика - женское начало в них было сильным, живым, горящим тем самым огнём, которому было предназначено зажигать семейный очаг.
Но не тогда, когда тебя используют только для этого. Когда девушку предполагается посадить на домашнюю золотую цепь, а будущий супруг не проявляет заинтересованности в том, что его потенциальная дарительница наследников способна на нечто большее, чем молчание и роды, эта самая девушка превращается в жертву. А там и способности недалече похоронить под ближайшей стеной.
- Есть другая сторона медали под названием "замужество". Твой муж может оказаться королём, умным и мужественным, а такие мужчины обычно не позволяют бездарно гнить своим королевам. Может - герцогом, но разве тебя отдадут за герцога? Не думаю. Я, видишь ли, иногда могу предсказать будущее, поэтому сделаю предсказание и тебе, моя дорогая, - Лидия подмигнула принцессе и театрально посмотрела на её ладошку. В хиромантии Лидия смыслила ещё меньше, чем в метафизике, тем паче, что за последнее можно было отправиться сразу на костёр. За чтение ладоней чаще просто избивали, ещё чаще - ногами, и совсем часто - даже по голове. - Не торопись с выводами раньше срока. Посмотри на этого... Мужа. Вдруг он полюбит тебя всей душой и всем сердцем, и ты будешь править той страной, откуда он родом? Её Величество, Доминика Мудрая. Звучит отлично.
Доминика, Доминика, прекрасная малышка Мина! Лидия знала о чаяниях принцессы, которая мечтала войти в историю. Доминика Первая, королева. Доминика Прекрасная, Доминика Премудрая - её подданные жили бы в эпоху процветания, её приближённые отправлялись бы в тюрьмы за преступления, её суды были бы справедливы, её казна - открыта, когда последний крестьянин голодает. Но её отдавали замуж просто по крови, а не по уму; оптимистично настроенная Лидия чувствовала и горечь предстоящей утраты, и необходимость оградить принцессу от скоропостижных решений, и потребность Мины в надежде, которая не позволит ей натворить глупостей государственного масштаба.
- Я всегда рядом в тв... В Вашем распоряжении, моя принцесса, - Лидия поторопилась сделать формальный реверанс, даже сподобившись приложиться губами к ручке Доминики, когда мимо проследовали несколько чиновников, гуськом отдав почести юной Доминике и наконец-то скрывшись за углом. Ни к чему было знать, что княжна фон Эдель и Её Императорское Высочество - подруги. Как только ненужные свидетели скрылись, и шаги смолкли, Лидия приблизилась к принцессе ближе, чем позволял этикет. Однако, цель у неё была совершенно приземлённая - так уж вышло, что княжна фон Эдель знала, как помочь своей царственной подруге, и чтобы об этом знала только Доминика, следовало сказать ей об этом на ухо:
- А вообще, рано опускать руки, малышка Мина. Любого брака, если он заведомо неудачный, можно избежать, если знаешь, как... И не боишься. Но послушай меня, милая Доминика, и не торопись лить слёзы о загубленной жизни. Дождись вердикта. Только зная, с кем сражаешься, можно не проиграть.
Лидия подалась назад, всё так же держа принцессу за руки. Если корона пошатнётся от неудачного брака своенравной и свободной пташки Доминики, плохо будет всем; потому замуж Мина должна идти не как на плаху, а как на собственную коронацию. По крайней мере, осознанно приняв это решение. Насилия в замках, и физического, и нравственного, хватало.
- У меня есть для тебя кое-что, что, конечно, не забьёт твоей скорби по уходящей вольной жизни, но немного обрадует. Посмотри сама, - Лидия протянула подруге фолиант. Если и книга Мину не заставить улыбнуться, то всё куда серьёзнее, чем княжна фон Эдель думает.

Отредактировано Lidia von Edel (2015-10-14 20:36:09)