Аверна. Башня Смерти. Покои, отведенные Мартине.

Сказать по правде, со стороны Мартины Мария ожидала, как минимум обиды и праведного, хоть и сдерживаемого гнева на тех, кто был на стороне палачей ее отца (а ведь ни на чьей другой стороне принцесса быть и не могла), но ничего подобного не увидела. Юная баронесса была всего лишь напуганной, измучанной горем девочкой.
― Мы понимаем, ― тихо отозвалась Мария. ― Мы тоже предпочли бы видеть вас улыбающейся и счастливой.
   Она бегло глянула на Доминику, пытаясь по выражению лица той понять, не сказала ли чего лишнего и имеет ли право на это общее на них двоих «мы».
― Ваш брат в порядке. Он очень беспокоится о вас, и, полагаю, ему будет приятно узнать, что и вы о нем не забыли. Ему нужна ваша поддержка, -―сочувственно, но на диво уверенно добавила Мария, ― не меньше, чем вам ― его.
   Отец. Она должна была разузнать как можно больше об отце.
― Хорошим отцом… Никто не сомневается в этом. Вы… должно быть, хорошо знали его. Вы любили его, значит, он был вам близок, ― Мария склонила голову к плечу. Ее собственные рассуждения напомнили ей речи детективов из редких читанных ей книжек, но если детективы обычно бывали бесстрастными, то Мария ― наоборот. ― Вы, возможно, могли бы знать… Где он мог допустить ошибку? Вы ведь верите в то, что он был порядочным человеком и никогда не поступил бы так, как поступил, без веской на то причины. Могло ли что-то… отравить его разум?
   Помедлив, графиня потупила взгляд. Она искренне грустила и уже жалела о том, что не отказала (не попыталась хотя бы) принцу Амадею в его просьбе. Все это было невероятно тяжело, и Мария уже предвидела, как ближайшую ночь благополучно проплачет в подушку от переизбытка чувств.
   Она заметно дрогнула плечами, когда Мартина опрометчиво осведомилась у принцессы о траурном цвете ее платья, и испуганно округлила глаза, пытаясь заранее придумать, что ей делать, если глубоко опечаленная Доминика ван Фриз вдруг решит излить на бедную девочку всю глубину своей печали. Мария слышала, что дамы, даже самые благородные, иногда могут ударить другую даму по лицу, а то и вцепиться в волосы. Вдруг сейчас как раз подходящая ситуация для подобных проявлений своей… опечаленности?
   По той же причине Мария не посмела садиться в предложенное кресло наперед Доминики, предпочитая в данный конкретный момент привлекать как можно меньше внимания к своей скромной ни в чем не повинной персоне.

Отредактировано Maria de Selier (2016-01-03 06:11:46)

Эдвард никогда не разделял любви придворных к императорскому двору. Конечно, он понимал, почему представители многих благородных фамилий стремились оказаться как можно ближе к правящей семье – мечтали урвать место потеплее; заручившись надежным покровительством, отнять у соседа кусок земли; найти достойные партии для своих детей или, если хватит находчивости, даже породниться с императором. Здесь практически каждый представлял, если не себя самого, то кого-то из своих детей, восседающим на таком желанном и недоступном троне. Это Аверна. Скандалы, интриги, расследования каждый день вам обеспечены. Если вы не строите козни, то козни строят против вас. Уж поверьте!
Безусловно, молодой князь фон Эдель тоже не был безгрешен. Амбициозный и самовлюбленный, он мечтал о власти и славе. Только вот желания его были несколько скромнее, чем у многих знатных «стервятников»: юноше было вполне достаточно собственных земель. Чужие ему были не нужны. По крайней мере, пока. А там кто знает…
Пребывание в столице, заполненное бесконечными светскими приемами, безрезультатными поисками достойной невесты и бесцельными прогулками, начинало надоедать юноше. Императорский дворец был роскошен, но Эдвард скучал по родному замку, где он не был ограничен ничьими запретами, мог свободно в любое время входить в любую, если не считать опочивален родителей и сестры, комнату. Для Эдварда Аверна была прекрасна, но слишком утомительна, а потому последние несколько дней он предпочитал проводить в отведенных для него покоях, читая купленные книги и рассматривая чертежи с примерами различных типов фортификационных сооружений.
Тринадцатой февраля не было исключением. Наследный князь Эделейса увлеченно читал недавно приобретенный за кругленькую сумму фолиант, когда до его слуха донеслись подозрительные звуки. Кажется, в коридоре, где должны были стоять на страже люди его отца, что-то происходило. Отложив в сторону том, юноша поднялся и, осторожно приотворив дверь своей комнаты, выглянул наружу. Все охранники были на месте, если не считать тех двух, что должны были стеречь спальню Лидии. Эдвард, удивленный подобным беспорядком, направился к покоям своей сестры. Бесцеремонно войдя в комнату, он стал свидетелем душераздирающей сцены: напуганная, чуть не плачущаяся Лидия; мрачный Эдмунд ван Фриз; княгиня фон Эдель, застывшая, словно каменное изваяние, и два телохранителя княжны, тщательно обыскивавшие все вокруг. Картину дополняла уродливая ящерица, выкрашенная в цвета дома фон Эделей, брошенная кем-то на постели девушки.
- Здравствуйте, Ваше Высочество! – следуя правилам этикета, поздоровался юноша и подошел ближе, рассматривая послание, оставленное кем-то в комнате его сестры. Клок шерсти в лапах ящерицы был того же цвета, что и окраска котенка Лидии.
«Неужели нас кто-то предал? Этот ублюдок убил ее любимца или использовал похожее животное?» - нахмурившись, думал князь. – «Откуда он знал такие детали? Кто ему передал их? Это не скакун, которого могли видеть в городе. Это может быть предательство!»
- Матушка, кажется, нам надо кое-что проверить, - бросив подозрительный взгляд на телохранителей, произнес Эдвард.

Отредактировано Edward von Edel (2015-12-15 21:34:09)

Императорский дворец в Аверне. Комната Франца МакГрейна.

Стоявший до этого в стороне Лукреций решил вмешаться. И сходу засыпал мэтра МакГрейна вопросами. Амадей усомнился в том, что арий сможет сосредоточиться хотя бы на половине из них и дать ответ. Все же они имели дело не с самым ментально устойчивым человеком. Что Франц и продемонстрировал: в один момент его душевное равновесие пошло трещинами, разлетелось на куски, совсем как выпавший из рук мэтра Велля бокал с отравленным вином. К счастью, спокойствие, в отличие от бокала, восстановить все-таки возможно. Что МакГрейн и сделал. Но теперь он был бледнее, измученнее, а на лице и тыльной стороне ладони остались разводы крови.
Амадей пожалел о том, что в мыслях вспомнил о Мартине, о сказанных ей из-за горя злых словах (подслушанных слугами, всегда готовыми додумать и приврать для красоты истории). Тогда все казалось к месту, теперь же принц опасался, что столь сильную реакцию у ария могли вызвать не только вопросы Лукреция, но и увиденное в мыслях. Но, тем не менее, решил поддержать начатую братом линию. Потому что они одной фамилии и говорить младшему при посторонних: «Ты задаешь неправильные вопросы, отойди, я сам все сделаю», – неправильно. Да и не факт, что вопросы неправильные.
– Полгода — это большой срок. Вы полагаете, ваша сестра поддержала бы план отца, если бы знала?
Тона Амадей по-прежнему придерживался спокойного, говорил размеренно и едва ли не доброжелательно.
– Не беспокойтесь, ей ничего не грозит. У нас нет оснований полагать, что она как-то помогала своему отцу.
Не могла. Мартина не специалист в ядах, насколько было известно, не обладала связями, которые могли бы помочь ее отцу, едва ли могла помочь яду попасть в нужный бокал. Да и в нужный ли? Личность мэтра Велля представлялась Амадею не такой уж значимой составляющей убийства. Обычный рядовой арий, не примечательный ничем. Ни выдающегося таланта, ни происхождения, ни высокой должности. Чем он мог навредить эймарскому барону? Разве что знать что-то лишнее. Но в таком случае логичнее убивать тихо, не привлекая внимания. Да и такая долгая подготовка тогда была бы не к месту — за два года и убить, и всем все рассказать не так уж сложно.
Их цель ведь не назначить виновного. Еще одного. Да, наверняка Франца МакГрейна можно убедить расписаться в своем соучастии, если он будет думать, что тем самым спасает сестру. Только зачем? Они уже казнили преступника, им не нужно обвинить еще кого-то, дабы успокоить знать, обеспокоенную дерзким убийством прямо в императорском дворце.
Им нужна правда. И больше пищи для размышлений. В том, что у покойного Германа были соучастники, Амадей не сомневался. Соучастники и идейные вдохновители. Причины и цели. Информацией Франц не владел, к настоящему времени это стало предельно ясно. Но он мог предполагать.
– Вы хорошо знали своего отца. Его образ мыслей, – Амадей было усмехнулся, но вскоре взял себя в руки, возвращая лицу приличествующее выражение. – Чем он мог руководствоваться и чего добиваться, когда пошел на столь отчаянный шаг?

Отредактировано Amadei van Vries (2015-12-18 23:19:11)

Покои Лидии фон Эдель

Что и как тут произошло, эльф не понимал. Он точно знал, что никто не заходил в покои. Ведь он не дремал! Это невозможно на посту. Да, ему не особо эта работа нравилась, но это уж точно не повод подвергать опасности юную княжну. Эр уж точно, ни на миг не отлучался. Ему поручили охранять покои, и он честно охранял. Да и напарник тоже был не глупым и внимательно за всем следил, если бы кто-то прошел он бы, ровно, так же как и Эруано заметил бы это. Но ведь не было никого!
«Что за чертовщина творится? И как все это тут оказалось? Служанка убирающая комнаты это сделала? Да нет вряд ли... Глупость.. Она тут не первый год, не стала бы, по своей воле, а если не по своей?»
Эти вопросы вертелись в голове, не давая покоя. Хотя маг, разумеется, выполнял то, что ему велят. Принес шкатулку, проверяя ее незаметно на магическое воздействие, но как, ни странно не обнаружил ровным счетом ничего.… И когда по приказу княжны открыл шкатулку, то, тоже ничего не обнаружил, кроме клочка шерсти. Да, он не знал, что должно было быть там, но понимал, что уж точно не шерсть. И самое главное, что просто шерсть.… К чему бы все это? Что значит вообще? Понятно, что ничего не понятно.
Эльф опережал приказы, но это, же не суть, он их выполнял.
- Шкатулка не подвергалась никаким магическим воздействиям, и шерсть тоже не отравлена, просто кошачья шерсть, и ничего боле…
Доложил маг, продолжая осматривать покои, ища хоть какую-то зацепку, которая поможет найти виновника этого безобразия, заставившего юную княжну рыдать. Не позволительно, а потому за это он должен ответить.
- Да, конечно, я все сейчас же проверю, княгиня.
Отозвался маг, и отправился в спальню. Нужно было осмотреть эту ящерицу, понять, это просто угроза призванная напугать, или же что-то более опасное.
Внимательнейшим образом осмотрел эту чертову ящерицу, проверил на магию, используя водную магию, но нет, не было тут, ни следа злой магии, ничего. Никаких ниток, иголок или чего-то подобного. Обычная ящерица, правда, мертвая, но больше ничего необычного.
«Не нравится мне это, ой как не нравится…»
Подумал про себя Эруано, но не стал озвучивать, это и так понятно. К чему сотрясать воздух лишними словами?
- Нет тут никакой магии, никаких иголок или чего-то еще. Это просто ящерица, самая обычная ящерица. Это все похоже на послание-угрозу.
Просто высказал свои выводы и догадки…
- Можно попробовать использовать собак, в частности моего пса. У него хороший нюх, быть может, он сможет взять след.
Эр разумеется просто предложил, ибо он очень хотел помочь найти того кто виноват во всем этом бардаке. Чтобы не только он ответил за содеянное, но и посмотреть ему в глаза. И возможно понять, зачем он это сделал.

Императорский дворец в Аверне. Комната Франца МакГрейна.

- Простите, Ваше Высочество, - обратился к обоим принцам сразу МакГрейн, стирая кровь с пальцев носовым платком. Ему не было стыдно за свою вспышку – что может быть естественнее попытки защитить свою семью? Но он сожалел о том, что произошло. Это могло бросить тень на Мартину – очевидно же, что никто из ван Фризов не доверял ни одному из представителей семьи Франца, а меньше всего арий хотел, чтобы сестра пострадала.
- При всем уважении, Ваше Высочество, полгода – недостаточно большой срок, чтобы заставить девушку, которая в своей жизни у мухи не обидела, согласиться на убийство и предательство Родины, - тут телепат был категоричен. Ему не нужно было лезть в мысли Мартины, чтобы убедиться, что она ни при чем и не замешана в том, что сотворил их отец. Она могла наивно не замечать его приготовлений и не догадываться о том, что произойдет, хотя ответ мог лежать на поверхности, но чтобы сознательно участвовать? Это было абсолютно исключено. Скомканный в пальцах телепата платок, начинал ему мешать, и Франц неосознанно теребил его, не зная куда деть, а потом наконец отправил в карман.
- Мой отец всегда питал нездоровую слабость к рассказам о былой независимости и величии Эймара. Это мог быть жест протеста или что-то вроде того, - ответил Франц, - Он никогда не любил ариев, поэтому наши отношения всегда были несколько...натянутыми. И в то же время телепат понимал, что эта натянутость была во многом большим, чем те отношения, которые складывались (а точнее не складывались у большинства ариев). Впрочем, чем знатнее и богаче был род, тем ближе они предпочитали держать к себе свою кровь, даже если она текла в наделенных даром. А те, кто происходил, напротив, из бедных семей предпочитали забывать обо всем, что связывало их с прошлой жизнью. Вариант Франца был этаким промежуточным, но оставался он таковым только благодаря наличию сестры.

Франц больше не читал мысли принцев, но он видел, как Лукреций наслаждался тем, что спокойствие и выдержка ария дали трещину. Можно было сыграть на этом, позволить младшему ван Фризу полностью почувствовать свое превосходство и контроль над ситуацией, раз уж принцу это было так важно, но упрямство взяло верх, и молодой МакГрейн остался на месте, только повернувшись к младшему принцу, когда отвечал на его вопрос.
- Моей сестре семнадцать лет, меньше всего ее интересовали цены на урожай, - слабо улыбнулся маг, - Мартина хотела обсудить мужчин. Перспектива замужества пугала ее, она хотела узнать, - Франц смутился и замолчал, он не ответил на те вопросы сестре и не хотел рассказывать о них принцам сейчас, - Она хотела узнать, что ждет ее после замужества, но я сказал, что ей лучше обсудить это с отцом. Последняя наша с ним ссора касалась как раз этого. Я не хотел, чтобы Мартина оставалась в Эймаре, отец же хотел связать ее жизнь с кем-то из семей старой аристократии.
Что еще они хотели знать? Откуда у представителей правящей династии такое желание копаться в чужом грязном белье? Вот теперь Франц мерил шагами – нет, не комнату, только ее пятачок, свободный от мебели.

Покои Лидии фон Эдель

«По-крайней мере через двери…»
Как известно, последняя фраза всегда запоминается лучше остальных, однако вовсе не это послужило причиной того, что Его Высочество уцепился за высказанную гвардейцем догадку. Даже если судьба-злодейка решила сыграть с княжной фон Эдель шутку, единовременно выдав ей в качестве охранников двух величайших остолопов Империи, никто бы не сумел заранее предугадать такой поворот. Следовательно, злоумышленнику надо было неким образом попросту исключить всякий риск попасться на глаза двум стражникам, и помочь в этом могли не только магические умения, поисками следов применения которых ныне был занят мэтр Вер Морано, но и нечто куда более обыденное. Например, тайный ход или же соучастник, коих потенциально насчитывалось уже трое.
- Если вы и впрямь рассчитываете на нюх своего питомца, то с согласия ваших нанимателей дозволяю применить его способности, - закончившему отчитываться о результатах первичного осмотра арию не следовало бы обольщаться – вежливость отнюдь не означала расположение кронпринца, скорее уж за ней крылись предвестники скорой грозы, которая еще могла пройти мимо, если ветер успеет смениться.
- Князь, княгина, княжна… - сочтя, что Лидии куда более привычно будет искать утешения у того же Эдварда и матери, Его Высочество уже с минуту находился поблизости от гвардейца, попутно решая в голове участь его и иных подозреваемых. – К сожалению, эти комнаты вам придется покинуть, они небезопасны, - ложью было утверждение, что молния не бьет в одно и то же место дважды. Воспользоваться протоптанной дорожкой куда проще, чем искать новый путь, и даже выстави сюда хоть десяток отборных рыцарей, едва ли юная девушка будет чувствовать себя в безопасности.
- От лица короны выражаю вам сожаление в связи с этой неурядицей и предлагаю временно разместиться в моих покоях под охраной моих людей, кои, смею надеяться, должным образом озаботятся вашей безопасностью, - при этих словах Эдмунд повернулся к Яну Эсеру, коего, без сомнения, теперь нельзя было выпускать из виду хотя бы в силу того, что он был самой уязвимой фигурой, на которую обычно и вешают все прегрешения, попутно заставив умолкнуть навеки.
- Отправишься под арест до выяснения всех обстоятельств, - едва ли человек, пребывающий на службе не первую неделю, мог ожидать иного. Такова была участь всех стражников, во время дежурства которых случилось нечто чрезвычайное, в чем не удалось разобраться моментально.
- Вашу служанку, Ваша Светлость, я допрошу лично, - принц окинул взглядом всех присутствующих членов семейства фон Эделей, – Вы можете присутствовать, все-таки вы знаете ее лучше. Равно как и мэтра Вер Морано.
Не слишком ли часто в последнее время замешанными в скандалах оказываются арии? Впору думать о том, что кое-кто утратил бдительность, либо о том, что под кем-то усердно подпиливают сук. Что ж, иногда подпиленный ствол бьет по голове самоуверенного дровосека.

Покои Лидии фон Эдель

У тебя болит печень? Возможно, у тебя в печени стрела. (с)

Ах, бесчувственный мужик! Он всё-таки не до конца знал женщин, и даже в этой ситуации Лидия ухитрилась отметить, что вся её слабость и беззащитность, конечно, не были встречены прижиманием девицы к рыцарской груди с громкими рыками о наказании виновных и невиновных в том, что они были виновными. Опираясь на подлокотник, побледневшая княжна прекратила запланированную истерику, ибо бедро, в которое можно было ткнуться (не подумайте плохого, миниатюрная Лидия в сидячем положении просто не дотягивала ростом до широкой рыцарской накачанной, девочки, груди кронпринца, так-то!), ушло вместе с хозяином командовать парадом по выявлению крайних в деле допуска посторонних в спальню Лидии. Мать её, княгиня свет-Бьянка, взглядом метала молнии, и на месте Эруано и сэра Эсера Лидия бы уже начинала подыскивать странствующий коллектив для ухода на пенсию с оным с целью игры на треугольнике. Увольнением запахло бы ещё сильнее, но мэтр Вер Марано, наверное, всё-таки не зря получил местечко в охране княжны, предложив использовать ещё один ресурс - собаку.
"Наша служба и опасна, и трудна", - подумала Лидия, изящно и медленно сделав пару шагов до матери и со всей скорбью оскорблённого народа посмотрела на родительницу. А затем удивилась услышанному: принц решил, что его покои отныне будут заняты фон Эделями. Всеединый и все святые, это что же получается? Между скандалом-Сциллой и слухами-Харибдой кронпринц Эдмунд, кажется, наметил какую-то свою дорогу. Легче от того, что через несколько часов Лидию унесёт в царство сна в чужой кровати, принадлежавшей Самому, не стало. На той подушке её дамы придушат сразу, безо всяких предварительных ласк в виде ящериц и выпотрошенных шкатулок. Почему с этим замужем девиц ждало повсюду одно сплошное попадалово?...
- Благодарю, Ваше Высочество. Само осознание того, что для совершения преступления нужно проникнуть в покои Его Императорского Высочества, должно служить нам хорошей защитой, - Лидия лукавила. Если бы Эдмунд в саду, в замке и в приёмной не в её компании время проводил, вряд ли бы покои кронпринца остановили потенциальную несогласную дамочку от осуществления планов по выживанию соперницы из замка. Впрочем, Лидия помимо прочего была законопослушной и, в общем-то, доброй девушкой, хотя и не без зубов, и вряд ли бы опустилась до такой уж грязной работы. Однако, княжна была абсолютно чиста и искренна в том, что такая забота ей нравится куда больше дурацких глагольных рифм вроде "как я хотел вас видеть - дайте мне остальных развидеть", на кои охочи были рыцари в большинстве своём, завоёвывая девочек.
- Я не смею Вам перечить, Ваше Высочество, - Лидия выдохнула, поймав взгляд брата и улыбнувшись ему скромно и кротко. - Но я хочу воспользоваться Вашим позволением присутствовать на допросе. Это - мои люди, и я от них не отвернусь, пока вина доказана не будет. Из-за меня ни один слуга не будет порот без вины и по прихоти. Мне жаль, что сэру Эсеру придётся отправиться под арест, но эта мера оправдана, - не без намёка на слухи продолжила Лидия, окинув взглядом гвардейца Эсера и своего телохранителя и твёрдо продолжив реплику. - И ещё... Моя служанка нема. Я с удовольствием приведу её в указанное Вами место в назначенное время, клянусь переводить сказанное ей честно и безошибочно, поскольку моя присяга на верность Империи тверда и крепка, что бы ни случилось. Если мои люди виновны, они понесут очень суровое наказание.
Лидия забрала у Эруано свою разбитую шкатулку, пробормотав себе под нос, что её сокровище, которое она так хотела продемонстрировать принцу, наверное, придётся выбросить. Но...
- Ваша Светлость, - Лидия резко обратилась к брату. - Сохраните, пожалуйста, у себя остатки моей шкатулки. Это улика.
Лидия говорила очень громко. Она и не собиралась отдавать Эдварду "Я люблю себя" фон Эделю важную улику, уже придумав, где она будет спрятана. Было важно найти способ узнать, кто из людей в комнате отошёл от верности, если таковые были в игре - и княжна такой придумала. Оставалось дождаться, пока комнаты Эдварда будут перевёрнуты потенциальным искателем улик снизу доверху. А пока Лидия подошла поближе к мэтру Вер Марано.
- Ведите Миримэ. Почему она не с Вами дежурила, Эруано? Мне казалось, неразлучники - это на всю жизнь.

Отредактировано Lidia von Edel (2016-01-02 14:54:41)

Покои Лидии фон Эдель

Столь активное участие кронпринца в расследовании произошедшего инцидента было весьма лестно. Это давало повод надеяться на воплощение в жизнь всех тайных чаяний семьи фон Эделей. Хотя, если принять во внимание неприятную находку, обнаруженную в покоях девушки, можно было предположить, что не только эделейские князья считали вероятность заключения брачного союза между Лидией и Эдмундом ван Фризом достаточно великой.
- Ваше Высочество, мы благодарны вам за проявленное участие, - ничем не выдав своего торжества, тихо произнес Эдвард. Конечно, корона, о которой так мечтала любая порядочная девушка из знатной семьи, еще не украсила белокурую головку его сестры, но юноша не без оснований полагал, что при правильной линии поведения этого можно будет добиться. – Если такова ваша воля, то мы беспрекословно ее выполним, - все так же спокойно ответил молодой князь, мысленно задаваясь вопросом, насколько большими должны быть покои наследного принца, чтобы там смогли разместиться все члены семьи фон Эдель.
- Я полагаю, что предложение мэтра Вер Морано весьма своевременно. Возможно, нам удастся понять, как преступник проник в комнату, - одобряюще кивнул Эдвард. – Мэтр, раз все согласны с вашей идеей, то не могли бы вы незамедлительно привести вашего питомца? – юноша вновь окинул беглым взглядом спальню девушки, словно пытаясь обнаружить то, чего не удалось отыскать стражникам. «Интересно, а есть ли здесь тайные ходы?» - пришел на ум вполне очевидный вопрос. Однако озвучить его вслух князь не осмелился, опасаясь навлечь на себя гнев кронпринца. Наверняка, Эдмунд уже успел подумать об этом, и теперь был бы оскорблен подобным уместным, но слишком очевидным замечанием. «Если собака остановится у стены, то тогда и спрошу», - про себя решил юноша.
- Конечно, я сохраню шкатулку, если ты настаиваешь на этом, - откликнулся на просьбу сестры Эдвард, хотя и не понимал, для чего Лидии понадобилось все это: вряд ли бы преступник, проявивший незаурядную сноровку, чтобы проникнуть в покои, оставил бы на виду важную улику.
- Ваше Высочество, я хотел бы попросить вас о милости, - произнес юноша. – Не могли бы после допроса прислуги вы уделить мне пару минут. Я хотел бы переговорить с вами без посторонних.

Императорский дворец в Аверне. Комната Франца МакГрейна

Ответ Франца вызвал у Лукреция лишь очередную саркастическую усмешку. Ну конечно, как же могло быть иначе. Никто ничего не видел, не слышал и не знал. Остаётся признать, что покойный Герман МакГрейн оказался просто гением конспирации. И как только попался? Ну и действительно, у кого ещё могла расспрашивать Мартина о грядущем замужестве и том, что будет после, кроме как у собственного брата, которому никогда не светит выйти замуж. Хотя бы потому, что мужчины женятся, а не замуж выходят (эх, знал бы Лукреций, что кое-где возможно уже и это) и по определению Франц не советчик в подобных делах. Неужели у Мартины не было ни одной подруги, с которой можно было бы поговорить об этом? Не сидела же она взаперти. В Аверну к брату отец её отпускал ведь. И разве у них с сестрой не было никаких других общих тем, кроме как о замужестве? У принца даже возникла шальная мысль ехидно поинтересоваться, действительно ли он так разбирается в мужчинах, как считает его сестра, но ему хватило благоразумия не произносить подобное вслух. Несмотря на весьма подозрительное отношение к мэтру Макгрейну, обвинять его в подобному грехе против законов Всеединого уже перебор. Да и преступление против людских законов не доказано, хоть все эти совпадения в том, что арий знать не знал и не видел никаких намёков на изменнические намерения отца выглядят как-то совсем неестественно.
Но пока Лукреций решал, что бы ещё спросить у начавшего нервничать, судя по его расхаживаниям туда-сюда, баронского сына, как свой ход сделал Амадей. И, выражаясь языком шахмат, поставил Францу шах. Причём слова его оказались неожиданностью даже для его брата, который сдерживал свои глаза, так и рвавшиеся на лоб. Вот оно что! Барон виделся с сыном тогда, когда разработка плана была чуть ли не в самом разгаре, и шансы на то, что человек с такими талантами об этом не узнал, на взгляд Лукреция были крайне малы. Справившись с удивлением, младший принц поспешил перевести взгляд на ария, дабы оценить, какой эффект на него произвели эти слова. А Амадей только развивал успех. Теперь он обставлял всё так, что чистосердечное признание  - чуть ли не единственный шанс Франца помочь и защитить сестру от возможной угрозы со стороны неведомых сообщников Германа. Да так ловко, что Лукреций испытал нечто вроде восхищения своим старшим братом. Восхищение - и небольшой укол зависти. Может, отец не зря не замечает стараний своего младшего сына? Ведь вряд ли у него получилось бы провернуть нечто подобное. Конечно, есть и смягчающее обстоятельство - он не знал того, что было известно Амадею. Вернее - не потрудился узнать. Но, может, именно поэтому ему и не рассказали - посчитали, что ему не справиться так, как сумеет средний ван Фриз? Думать об этом было... весьма неприятно, по меньшей мере.
Но об этом стоит рассуждать потом. Сейчас перед ним стоит совсем другая задача, и благодаря Амадею они как никогда близки к победе в своей партии. Теперь ход за Францем.