[NIC]Cesare Borgia[/NIC][AVA]http://i017.radikal.ru/1512/af/ce06118ac2e6.png[/AVA][STA]Patris, et Filii, et Spiritus Sancti[/STA]Чтобы вывести Его Высокопреосвященство кардинала Борджиа из себя, требовались достаточное желание и недюжинные старания; однако во всём Риме не найти было того недоумка, который бы рискнул навлечь на себя гнев папского сына, которому место в консистории принадлежало не только по прав рождения и происхождения, но и потому, что так велел Господь. Правда, в этом случае Господь вещал устами родного отца кардинала Борджиа, милостью Божией Его Святейшества Папы Александра VI, который умело расставлял фигуры на шахматной доске конца пятнадцатого столетия. Мысль изречённая есть ложь - недоумок всё-таки нашёлся.
Родной брат.
О, как слепила любовь отца! О, как тщетны были уговоры Чезаре, слёзы Лукреции и увещевания их матери, Ваноццы! Блестящие доспехи герцога Гандийского, казалось, только усилили чувства отца, и ни сдача Рима войскам французского короля, ни позорная осада крепости Форли, во время которой проклятая ведьма Сфорца задрала юбки и в лицо младшему брату, выставив напоказ гениталии, заорала, что родит ещё десять сыновей, но не предаст свой народ, раз Хуан Гандийский воюет с детьми - словом, ничто не могло восстановить утраченный баланс сил на весах вечности. Раненый младший брат гнил заживо и буквально, и в переносном смысле, и Чезаре не торопился помочь ему. Как к духовнику никто и никогда из семьи не обращался к старшему из сыновей Папы, как к исповеднику - только малышка Лукреция. Обнажённая и прекрасная, как дочь девы Марии и самого архангела Михаила. Чезаре всегда был богохульником, каких поискать, и именно поэтому ему принадлежала кровавая кардинальская ряса, под которой, как верно подмечал младший братец, он всё равно оставался мужчиной. Папа не замечал, как Хуан пропадал - брат старательно потреблял маковое молоко, а хождение по борделям до брака с герцогиней Марией Энрикес де Луна ослабило его здоровье.
До Лукреции Чезаре спал только с аристократками.
А потом - только с Лукрецией, по крайней мере, пока судьба дарила такую возможность.
Рим, изнасилованный, как старая проститутка, войсками Карла VIII Французского, некстати прозванного в народе "Любезным", давно спал; пока французы радостно предавались, насколько это было возможно, конечно, утехам и радостям неаполитанских земель, давно поражённых чумой и разрухой, кардинал Чезаре Борджиа со своей смертоносной, но преданной тенью по имени Микелетто Корелья, прочёсывал Вечный Город, где все дороги вели в бордели. Нет, изначально, конечно, все тракты сходились в Риме, и уже после этой чудной встречи дорог тропы вели в дома удовольствий. Тишина давила, и местечко Трастевере не помогло старшему из братьев Борджиа найти младшего. Совсем младший из них, кстати, милостью искомого был заключён после свадьбы в замке Сквилаче, и одному Богу было известно, где это, и как ведёт себя его супруга, на несколько лет старше, на полторы головы выше и на порядок распущеннее. Хуан и здесь сумел отца изменить решение, отдав вместо себя, герцога Гандийского, папского сына, в мужья неаполитанской принцессе младшего брата.
А ему было всего одиннадцать.
Поиски продолжались, и невозмутимые лица двух одетых в чёрное итальянцев, в одном из которых текла испанская кровь, невозможно было различить впотьмах. Из дома удовольствий в дом удовольствий, платили - но не потому, что были клиентами. Платили, потому что пытались найти падшего жертвой войны с собственными демонами брата. Платили, потому что золото провоцировало длинные языки. Безуспешно.
Микелетто, кажется, знал, что нужно делать, и два часа спустя после полуночи поиск дал первый результат. Проститутка около Корсо указала на дверь, украшенную восточной резьбой, получив монетку впервые, возможно, не за раздвинутые ноги. "Здесь, у Папы в гостях?" - возмутился бы Чезаре, не будь ему всё равно. Как мы успели узнать, дорогой читатель, Чезаре был тем ещё богохульником. Он коротко кивнул Микелетто, и его верная тень отправилась к этому рассаднику разврата, где курили опиум и... Что там делали ещё, Чезаре не хотел знать, отправившись чуть дальше до дворца Фарнезе, к Тибру, разглядывая блики луны в чёрных, как его мысли, водах ночной реки. Микелетто знал своё дело. Он должен был позвать Хуана - и избавиться от слуги так, чтобы Хуан этого не заметил; но братец бы не заметил и самого очевидного, поэтому тень, конечно, справилась. Шаги сзади заставили Чезаре развернуться. Ногу обожгла сталь кинжала, но кардинал Борджиа сейчас был всё-таки священнослужителем. Ночь ещё не достигла своего пика.
- Мой дорогой брат, - Микелетто исчез. Это была ещё одна его особенность - он был рядом, невидимый, неслышимый, но рядом. Чезаре вдохнул чуть смрадный воздух этой части Рима. Фарнезе явно выбрали не самое лучшее место для будущей родовой резиденции.
Отредактировано Lidia von Edel (2015-12-26 13:35:37)