Выкинь из сердца смертные сны,
Кружатся листья, кони летят,
Волосы ветром относит назад,
Огненны очи, лица бледны.
У.Б. Йейтс

Ночи в октябре на Тасингере были темными и ветреными, луна, затянутая паутиной облаков, смотрела с неба как бы нехотя, а затем и вовсе скрылась. Мэйв куталась в плащ на волчьем меху, но даже это не слишком спасало от холода и ветра. Другое дело – костер, язычок пламени которого виднелся за деревьями. Архонт устала, и ее била крупная дрожь. Сегодняшний день на острове стал одним из самых тяжелых, но кригарцы говорили, что то ли еще будет. Последние дни октября были особенно богаты на потусторонних тварей, которые рвались из разрыва, как бешеные. Сегодняшним не было названия, и они могли бы сниться в кошмарах даже самым смелым из воинов. Женщина попыталась стереть со щеки липкую кровь, но в итоге лишь разбавила ее соком какого-то местного растения, и царапину защипало. Графиня досадливо поморщилась, но ускорила шаг. Второй месяц на острове Тасингер подходил к концу, а она все еще видела во сне вместо монстров лицо погибшего мужа.
- Это все выдумки, Эрик, россказни старых жрецов, которые никогда не знали, с какой стороны меч держать, - раздался почти юный мальчишеский голос, принадлежавший Бьерну. Мальчишка уже почти прошел свое посвящение на острове и собирался уплыть на родной Альсау как только луна пойдет на убыль. С зимним морем мало кто хотел спорить, и к середине ноября Тасингер почти пустел. Именно поэтому сейчас нужно было убить как можно больше кровожадных тварей, чтобы не стать жертвами их потомства по весне. Проклятие людей, которое они же сами навлекли на себя. Магия, столь желанная многими и столь полезная, безжалостно рвет ткань мира, являя такие места, как Храм Дождей.
- Не скажи, Бьерн. Еще друг моего отца говорил о древней легенде, которая оживает как раз в последние ночи октября, - задумчиво бросил архонт, - Когда весь урожай уже собран, а все, что еще растет на земле, уже принадлежит духам, они иногда проносятся над Тасингером и соседними островами.
- Они? – Мэйв кивком поприветствовала мужчин, с которыми делила место у костра уже не первую ночь. Местные истории все, как одна, отличались наличием моря и крови, но этой, кажется, графиня еще не слышала.
- Все время забываю, что ты не местная, - с усмешкой ответил Эрик, передавая женщине кружку с подогретым вином. Они познакомились неделю назад и периодически Мэйв ночевала в лагере архонтов. - Ну хоть один внимательный слушатель. Бьерн окончательно потерял интерес к беседе и шевелил поленья в костре, но старший архонт, увидев интерес графини, продолжил.
- Мы называем их Дикой Охотой – воинство Ольдреда, состоящее из душ умерших, которые не нашли себе места ни в Чертогах богов, ни в Ледяных пещерах. Они вынуждены скитаться по миру до конца времен, но в длинные октябрьские ночи, когда луна окрашена багрянцем, Ольдред выезжает с ними на охоту. Они мчатся по небесам, управляя своими лошадьми с помощью раскаленных прутов, что сверкают, как молнии. Если смотреть на призрачное войско спереди, можно увидеть, что они сильны и прекрасны, а черные кони их высоки и быстры. Но если посмотреть на них сзади, можно увидеть лишь тьму. Они способны ступать по морю, как по земле, и каждому дому, возле которого они остановятся, несут беду. Они них бесполезно запирать ворота и не спасают самые высокие частоколы, ибо всадники эти могут проходить сквозь стены.
Отблески пламени играли в голубых, почти прозрачных глазах Эрика, а тени на его лице залегли глубже, делая мужчину старше лет на десять. Сейчас он словно сам казался похожим на жреца, хотя руки, лежавшие на мече даже сейчас, не оставляли сомнений о настоящем призвании мужчины. Мэйв сделала глоток вина и прикрыла глаза, прислушиваясь к собственными ощущениям и голосу Эрика. Шорох листьев, треск дерева в огне и едва уловимый привкус увядания на губах – поздняя осень на островах была чуть иной, чем на континенте… Впрочем, возможно, дело в том, что и сама графиня изменилась здесь.
- На Дикую Охоту нельзя смотреть, - продолжил рассказывать архонт, - Встретившийся с ними путник должен упасть наземь и притвориться спящим, лишь тогда у него есть шансы остаться в живых и не попасть под чары охотников. Дикая Охота не видит тех, кто прячет от нее взор свой, но встретившийся взглядом с мертвыми всадниками уже никогда не станет прежним.
Вдали раздался вой и резкий звон, подобный звуку разбивающегося зеркала, и первым на ноги вскочил Бьерн, обнажив клинок. Юноша вглядывался в темноту, едва слышно читая обережное заклинание, которое над ним когда-то произносила мать.
- Расслабься, пацан, - с усмешкой осадил молодого воина Эрик, - Горизонт уже светлеет. Время Охоты прошло. Ложись отдохни. И ты, графиня, ложись. Первый караул мой.
Архонт подкинул двор в огонь, и тот, чуть подымив, разгорелся ярче. Мэйв кивнула, отставляя уже пустую чашу из-под вина и поплотнее закуталась в плащ, устраиваясь на ночлег.

***
Утром они разошлись.
- Уезжай, графиня. На Тасингере ты не найдешь того, что ищешь, - напоследок посоветовал Эрик, но Мэйв только улыбнулась и покачала головой. На острове еще оставались незаконченные дела в виде неубитых тварей. Большого количества неубитых тварей.

Можно было бы подумать о словах Эрика. Можно было бы подумать о словах, которые ей говорили другие архонты, которых она встретила на Тасингере, и пара других ариев. Не в пример своих имперских «собратьев» эти куда спокойнее относились к собственным же «естественным» врагам. На островах ценилось одно – сила, и было плевать, кому она принадлежит. И все же кригарских магов на Тасингере было гораздо меньше, чем архонтов. Островитяне, как и жители материка, как минимум догадывались, что именно стало причиной появления разрыва в ткани мира и так называемого Храма Дождей и не слишком приветствовали попытки вышибать клин клином. Впрочем, это еще не значило, что попытки прекратились.
Закон на Тасингере действовал только один: убей или будешь убит, а кровожадным тварям из разлома было откровенно плевать арий перед ними, архонт или просто человек с мечом. У первых двух, правда, были повышенные шансы выжить…или хотя бы пережить больше одной встречи с местными монстрами. Поговаривали, что здешние твари самые опасные и кровожадные из всех, что встречаются вблизи разрывов реальности. Поговаривали. Но тех, кто прожил бы хоть сколько-то возле каждого из разломов не существовало в природе, так что данные назвать достоверными не поворачивался язык. Мэйв помнила – так же не хотелось верить собственным глазам в первые дни на острове, чего здесь только ни водилось.
«Мы называем их доррами, - рассказывал ей один из кригарцев, - они охотятся по трое по ночам и плодятся исключительно быстро. Зато свет и огонь – их естественные враги. Кинул пару факелов в укрытие, где они прячутся днем, и ждешь. На свету добивать выживших проще. В крайнем случае можно и молнией шарахнуть, главное – чтобы рядом был товарищ, который подсобит в случае чего.»

Можно было подумать и о других жутких тварях, скрывавшихся в глубинах острова, но графиня не думала – она охотилась. Почти за два месяца здесь она и сама стала напоминать дикого зверя, по крайней мере повадками. Любое существо здесь таило угрозу. Мэйв понимала, что с уходом кригарских кораблей станет хуже, но страха она не испытывала. Архонт вообще запретила себе чувствовать и почти запретила думать, отдаваясь на волю инстинктам, самый важный из них – инстинкт самосохранения, как нельзя лучше подходящий для соблюдения единственного закона Тасингера, где в любой момент кровожадная тварь может свалиться тебе как снег на голову.
Свалилась. Правда, не на голову, а в некотором отдалении и при чуть более внимательном рассмотрении тварь оказалась не только двуногой и прямоходящей, но еще и вооруженной. Тварь пришла в себя и села. Мэйв подошла ближе, чтобы внимательнее рассмотреть мужчину, не убирая обнаженного клинка. Сейчас на Тасингере должно оставаться совсем мало самоубийц, тем более охотящихся в одиночестве.
- Да быть не может, - выдохнула графиня. Мужчина перед ней оказался смутно знакомым. Спустя пару секунд в этом вообще не осталось никаких сомнений, последний раз они встречались при дворе Эймарского князя.
- Кто бы мог подумать, - подумала Мэйв. Как выяснилось, подумала вслух. Граф фон Ранцау выглядел довольно паршиво даже для Тасингера.

- Место… нервное, Ваша Светлость, - вернула вежливое, но почему-то жутко неуместное здесь, на Тасингере, придворное обращение графиня, пряча кинжал в ножны. В случае опасности ей потребуется лишь доля секунды, чтобы его достать, а нервировать лишний раз графа фон Ранцау Мэйв не хотела. Любопытно. Они, разумеет, были знакомы и, разумеется, виделись при дворе – что при императорском, что при княжеском, но тогда в суете и блеске дворцовых залов графиня Гордон не замечала насколько от ария веет силой. Неприятно веет, - подумала бы Мэйв, ощути она это так ярко во дворце, сейчас же этот факт вызвал только сдержанный интерес – не замечала или раньше арий был не столь силен? Вряд ли. Могла сыграть свою роль близость к Разрыву.

Платок у графини Гордон отыскался, отыскался и не только он.
- Прошу Вас, - когда-то безупречно белоснежный отрез ткани сейчас выглядел менее презентабельно, но тем не менее был чист.
- Вода, - Мэйв предложила магу фляжку, чтобы он мог смыть кровь и промыть рану.
- И не вода, - а это уже о второй фляжке, которая вполне годилась для местной (впрочем, для внутренней тоже годилась) дезинфекции. И то, и другое архонт не спешила протягивать мужчине, предлагая ему самому выбрать последовательность и желаемую жидкость.
Фляжку с вином (довольно кислым, но сейчас было не до изысков) ей оставили кригарцы, отбывшие домой. Пожалуй, лучшего подарка и желать было нельзя.
Мэйв была им более чем благодарна.

- Как дела на охоте, мэтр? – задала графиня привычный для этих мест вопрос. Пожалуй, это единственное, что спрашивали здесь с завидной периодичностью. О том, почему охотники на нечисть оказывались на острове, спрашивать считалось неправильным, потому и Фенринга этот вопрос из уст Мэйв обошел стороной. Любопытно, однако, все равно было. У имперских ариев был свой «полигон» близ разрыва миров, зачем Графу понадобился этот? И что вообще он делает на островах?

Мэйв приблизилась к арию и осторожно сняла платок с его раны – дело было не в любопытстве – нужно было осмотреть насколько все плохо. Оказалось, что довольно паршиво. Кровь уже остановилась и коркой запеклась, но ране было от силы часа три-четыре.
Взялась бы графиня помогать фон Ранцау, не попроси он об этом? Вряд ли. Она не страдала излишним альтруизмом, но сейчас, когда арий попросил, она не видела причин не сделать все по совести.
Архонт сбросила с плеча сумку и извлекла на свет несколько небольших банок мутного стекла и походный кубок. Смешала в нем содержимое одной из баночек с чистой водой и намочила кусок чистой ткани.
- Будет щипать, но это поможет, - предупредила архонт, осторожно касаясь раны ария и постепенно начиная смывать кровь.
- Скорее всего вы сохраните глаз, что будет со зрением – не берусь судить. Вам бы лучше обратиться к вашим, мэтр… - вряд ли для Фенринга было проблемой создать портал, почему он до сих пор этого не сделал? Первая помощь в полевых условиях, конечно, числилась в умении архонтов-воинов, но вот у ария, похоже, ничего из снадобий с собой не было, а встреча их была чистой случайностью. На что надеялся мэтр фон Ранцау? Или правильнее спросить, что помешало ему обратиться за помощью к коллеге-арию?
Закончив с дезинфекцией и наложив новую мазь, архонт начала накладывать повязку, стараясь сделать ее максимально удобной, но в то же время соблюсти все правила.
Граф не охотился, Граф убивал… Стало быть, отношений местных к данному виду «развлечения» не разделял.
- Тогда, следуя вашей терминологии, мэтр, вам повезло, что и в этот раз убили вы, а не вас. Местные считают, что не дело на Тасингере находиться в одиночестве, - сейчас они были вдвоем. Нехитрая математика подсказывала - это было прямым следствием того, что каждый из них до этого был один. Нарушители неписанных правил на Тасингере, как правило, надолго не задерживались. Сейчас у них был выбор – продолжить нарушать эти самые правила или соблюсти. Правда, приходилось признать, что сейчас Мэйв было на правила откровенно плевать. Впервые за много дней она услышала родную речь, и это оказалось неожиданно приятно. Как и увидеть знакомое лицо. Пусть и лицо человека, мнение о котором в Империи было самое что ни на есть противоречивое.

Судя по тому, с какой резкостью, хоть и сохраняя безупречную вежливость, ответил на ее предложение фон Ранцау, со «своими» он был в ее больших не ладах, чем половина архонтов. Что ж, его право. С глазом действительно лучше было разбираться на большой земле, в приличных условиях, а походный вариант предусматривал разве что возможность не допустить инфекции или чего похуже. В любом случае решать было мэтру, и Мэйв настаивать не собиралась.
Архонт пожала плечами, упаковывая снадобья в сумку, и, поколебавшись, протянула одну из баночек графу.
- Если это будет считаться за помощь, а не за совет, наносите мазь раз или два в день. Поспособствует заживлению и не пустит никакую заразу.
На Тасингере было влажно. Влажность способствовала вещам и похуже простуды, особенно когда речь шла о ранах и ядовитых тварях, обитающих в округе.
Арий не был настроен на продолжительную беседу, даже по меркам этого места. Его слова о сороке вообще заставили Мэйв перекинуть сумку через плечо и оглядеться в поисках лучшей дороги, но…
- Если так, неподалеку отсюда я разбил лагерь. Можете нанести светский визит. Устроим бал.
Графиня остановилась и внимательно посмотрела на ария. Насмешки в его голосе было только чуть, недостаточно, чтобы его предложение можно было счесть недействительным или оскорбительным. Впрочем, Мэйв давно заметила, что к оскорблениям она была куда менее чувствительна, чем большинство дам Империи. Оно и понятно.
Идти или нет? Фон Ранцау ей не друг и никогда им не был, она оказала ему любезность и помогла, и он хочет отплатить тем же. Сейчас графиня Гордон была именно графиней Гордон и мыслила так, словно была в Империи. Зачем? Они не при дворе. Здесь все было проще и прямолинейнее. Хочешь согласиться – соглашайся, на тебя нападают – убивай. Искать двойное дно там, где его нет, ни к чему. Было ли оно в словах мага? Может быть. Секунду назад Мэйв это заботило, теперь – уже нет.
- Глупо отказываться от мяса, с удовольствием приму ваше приглашение. Сейчас? Или предпочитаете перед обедом убить еще парочку монстров?

Убивать на голодный желудок не любила и Мэйв. Монстры же готовы были убивать в любом состоянии и в любом количестве. Удовлетворялась ли когда-нибудь их жажда крови и их голод окончательно? Только со смертью.
Графиня подхватила сумку и последовала за Фенрингом, продолжая чутко отслеживать происходящее вокруг. Сейчас было время, когда местные твари были менее активны, но было бы форменной глупостью расслабляться из-за этого.

Лагерь Фенринга…удивлял. Его Светлость решил пойти против привычных схем и устроил себе временное жилище, которое, пожалуй, можно было бы назвать даже уютным. Если бы они не были на острове, где кровожадных монстров больше, чем жителей в столице Империи.
- Никогда бы не заподозрила в вас строителя, граф. Впечатляет, - все-таки выразила свое мнение архонт. Копаться в хозяйских запасах она не хотела, помочь же мужчине вполне было можно. Графиня не была стеснительной, пережила трех мужей и к тому же была лишена необходимости соблюдать светские приличия. Тасингер плевал бы на них с колокольни Храма Дождей, если бы она там была. Оставалось плевать самостоятельно и фигурально выражаясь.
- Мэйв, - решила окончательно покончить с условностями графиня. Кригарцы относились уважительно к своим предкам, но друг друга звали по именам. Оно было проще и, может, правильнее. По крайней мере в подобной ситуации.
Женщина приблизилась к магу и очень осторожно коснулась места, где одежда прилипла к ране. Пришлось намочить ее, прежде чем окончательно удалось избавить ария от нее, и теперь у Мэйв появилась возможность по-настоящему осмотреть того, кто пригласил ее разделить с ним трапезу, что она и сделала совершенно беззастенчиво. Фенринг совсем не походил на изнеженного аристократа и к тому же явно не пренебрегал физическими упражнениями, несмотря на то, что владел магией.

- Там доказательство того, что ты, Ваша Светлость, очень везучий, но очень сумасшедший, - сказала графиня, повторяя стилистически странную фразу ария. Обидела ли этим графа Мэйв? Кто знает. Она никогда не понимала магов по-настоящему, хотя безрассудство и отсутствие самосохранения, кажется, свойственное данному конкретному магу, было самой графине очень даже понятно.
- Надо нагреть воды, и я смогу заняться ранами. Заживет. Покой необходим, но вы знаете это без меня и, сдается мне, что слушать не будете. Но это ваше право.
Точно так же, как ее правом было решить, что она хочет тратить на этого мужчину свои эликсиры и бинты. Почему? На этот вопрос у Мэйв ответа не было – Фенринг был даже не в ее вкусе – графиня всегда предпочитала светлоглазых брюнетов благородной наружности – то есть все, чем фон Ранцау не являлся. А вот поди ж ты – его сила словно вибрировала, но вместо того, чтобы отталкивать графиню, как было всегда в случае с ариями, чем-то «цепляла».
Уже во второй раз за день Мэйв раскрыла сумку, чтобы достать все необходимое, предоставив заниматься костром графу, если он сочтет это уместным. Если нет – можно будет обойтись холодной водой, но будет хуже. Ситуация попахивала абсурдом – Фенрингу стоило обратиться за помощью к ариям, а он вместо этого решил, что архонт – отличный кандидат на то, чтобы пустить его себе за спину и позволить заняться своими ранами. Интересно, если бы он узнал, что Мэйв – капитан подпольного архонтского Ордена, это что-то изменило бы?

Архонт следила за движениями мужчины. Пожалуй, с точки зрения природы они были естественными врагами. Сейчас так не казалось, хотя выражение лица и общее состояние мага не укрылось от Мэйв. Ей все-таки было жутко интересно, как фон Ранцау оказался здесь.
Конечно, одно уже назначение в Эймар говорило о том, что при дворе ария недолюбливают. Но одно дело Эймар, это часть Империи, пусть и не самая любимая многими, а другое – остров Тасингер, который не то что частью Империи не был, он вообще был местом проклятым. Неужели кто-то таким образом пытался избавиться от Сверре? Мало вероятно, ибо есть способы куда проще.
Личная инициатива? Но что могло толкнуть человека (или полукровку, не суть) на такое? Саму графиню отправиться сюда заставила потеря… о которой до этого во время встречи с Фенрингом она забыла. Забыла, пожалуй, впервые, если не считать моментов боя с местными тварями.
- Козлятина будет позже, - откликнулась Мэйв, зато легкая усмешка, совсем не злая, впрочем, досталась графу сразу, - Тогда хотя бы немного покоя будет в ожидании…обеда. Или ужина.
На Тасингере в это время темнело исключительно рано и графине казалось, что еще немного, и штопать раны Фенринга ей придется при свете костра.
- Да, мне интересны ответы на эти вопросы и еще на один – зачем Вам, Ваша Светлость, сдался остров Тасингер? Впрочем, на ответе на этот вопрос я настаивать не буду – не хочу испытывать ваше гостеприимство. Мне нравится ваш временный дом.

Фенринг говорил спокойно и размеренно, Мэйв следила даже не за закипающей водой – за огнем, который горел под котелком, и внимательно слушала графа. На замечание о женщинах усмехнулась. Учитывая тот бизнес, на котором поднялась в свое время семья фон Ранцау, это было неудивительно, скорее возникали дополнительные вопросы о том, за какого типа женщину принимает Сверре графиню. Он пока не принимал. Он пока интересовался, и архонт понимала, что на его вопрос придется ответить хотя бы чтобы сохранить вежливость.
Вода закипела, Мэйв с трудом подавила желание ударить мужчину по рукам – чтобы не растирал кровь и не заносил инфекцию. Лекарь из графини Гордон был не то чтобы совсем паршивый, но, скажем так, полевой. Она умела сделать так, чтобы пациент не сдох до момента прихода нормального врача, а вот подлатать так, чтобы никаких следов ран не осталось или вылечить серьезные недуги – это было не ее. Впрочем, походный вариант мог и сработать, при условии, что организм у ария крепкий, а тереть все места грязными руками он все-таки не будет.

Мэйв наконец сняла закипевшую воду с огня, достала из сумки все необходимое, чтобы можно было заняться ранами Фенринга.
- Зашить только в одном месте придется, остальное по идее заживет само, - заметила Мэйв, доставая изогнутую медицинскую иглу. Раны ария, будучи очищенными, при ближайшем рассмотрении оказались не то чтобы критичными, но однозначно очень неприятными и нуждающимися в уходе, а не в прыганье по лесам Тасингера.
Графиня принялась за дело, одновременно протянув мужчине флягу с вином и отвлекая его разговором. Руки не дрожали, дело шло быстро, но Мэйв по себе знала, какую боль сейчас должен испытывать граф и искренне сочувствовала ему.
- Отвечая на твой вопрос, породистая дворянка здесь делает то же, что и ты. Убивает монстров, выполняя свой архонтский долг. А заодно пытается снова почувствовать себя живой.
После смерти Джеймса Мэйв казалось, что и ее жизнь оборвалась, закончилась вместе с мужем и оставалось только подождать, когда действительность станет отражением ее чувств. На Тасингере, казалось, это должно было не заставить себя ждать. Но графиня недооценила себя – у нее включились инстинкты, заставлявшие идти вперед, убивать и снова идти вперед. У нее не было цели, и было ощущение, что ей нечего терять. Но сейчас с ней происходило что-то странное – встреча с магом выбила ее из привычной колеи.
- И еще одно место зашить, - сказала женщина, твердо удерживая ария на месте, - Я тоже умею врать. Мы квиты, - игла вновь коснулась спины графа, а пальцы архонта заскользили по чужой крови. Здесь, правда, все было не так страшно и гораздо быстрее.
Наложить повязки и поменять ту, что на глазу Фенринга, оказалось не так долго.
- Я останусь. Кто-то же должен будет приготовить козлятину. И спасибо за приглашение, - сказала архонт, не до конца понимая, что сподвигло ее остаться. Любовь к ближнему своему и к культурно-историческому наследию или что-то иное? Подумать об этом еще можно будет, а пока надо было заняться приготовлением еды.