В последние дни у Императора редко выдавалась свободная минута. Потому Амадей заблаговременно выяснил, когда у его отца будет достаточно времени, чтобы переговорить с ним. И только тогда пришел.
– Ваше Величество, – Амадей склонил голову в поклоне, приветствуя отца. Они ведь не в тронном зале, каких-то дополнительных церемоний не требуется. – Я хотел обсудить с вами один вопрос — если вы, конечно, сочтете момент подходящим.
Принц медлил, без дозволения отца не произнося вслух того, что привело его сюда, и заметно, хоть и не сильно, беспокоился, а потому долго не мог удержать взгляд на чем-то одном. Он обдумывал все раз за разом, даже по дороге сюда, но все же был не до конца уверен в благоразумности своих намерений. Более того, Амадей не знал, подходящий ли сейчас момент для подобных разговоров, или стоит сосредоточиться на другом, на делах, на происшествиях во дворце, а не… не на этом, в общем. Но знал: дальше будет только хуже, а значит смысла нет откладывать. Слишком многое происходило сейчас в Башне Смерти. Людей убивали прямо на балу, в гостевые покои проникали злоумышленники.
И что будет, если следующее происшествие случится с Императором?
Законы империи запрещают наследовать высшие дворянские титулы тем, кто даже в перспективе не имеет потомства — то есть не вступил в брак. Ни один из императорских сыновей не обзавелся еще супругой, не говоря уже о детях, что смогут наследовать вместо них. И раз уж у среднего из принцев была на примете невеста,  он собирался просить за себя, да и за остальных тоже, хотели они того или нет.
Если отец позволит. Если одобрит выбор сына. Вполне сомнительный — Амадей отдавал себе отчет, что приглянувшаяся ему девушка не входит в число наиболее выгодных для ван Фризов партий. И все же, попробовать стоило. Только так, делая что-то, и можно получить желаемое.
Или не получить.

На удивление, говорить было легче, чем собираться с мыслями, чтобы начать:
– Я хотел напомнить вам, отец, что, случись что с вами сейчас, Эдмунд не сможет в полной мере наследовать вам, так как не женат.
Двадцатишестилетний принц, вынужденный терпеть при себе регента в первые дни правления, пока не женится — это, согласитесь, нелепо. Не менее нелепо и сочетать свадьбу ради возможности унаследовать всю полноту власти с расследованием смерти собственного отца.
А именно это и ждет Эдмунда, если завтра Император не проснется.
То есть, конечно, Амадей надеялся, что ничего подобного не произойдет, дурного отцу он не желал. Но не мог отрицать — шанс был. Куда ощутимей, чем обычно.
К тому же, напоминание об опасности могло помочь ему получить желаемое. В идеальном случае предостережение окажется напрасным и отец проживет еще не одно десятилетие, его средний сын получит ту жену, о которой намеревался просить, выполнив, заодно, свою часть соглашения, достигнутого на днях.
– Сейчас не лучшее время для свадеб, но если в следующий раз яд окажется в вашем бокале, время будет еще хуже.
Первый раз — случайность, второй — совпадение, третий — закономерность. До третьего пока не дошло, но весьма вероятно — дойдет. Пока не было оснований связывать убийство и то, что случилось в покоях фон Эделей. Тем не менее, мысль, что в Башне Смерти сейчас небезопасно — точнее, опаснее обычного — оба этих случая в совокупности внушали. Во-первых, с охраной дела плохи, раз ее так часто обходят — дважды за десять дней. Во-вторых, убийство безвестного ария в императорском замке никак не могло быть самоцелью, ради которой убийца готовился так долго, игнорируя более удобные случаи. Значит, готовится что-то еще. Что-то большее.
– Потому прошу вас подумать о скорейшей женитьбе моего старшего брата. И о моей.
Ведь всякое может случиться — хотя об этом всяком думать и не хотелось. Правителем Амадей будет ужасным, он сам в этом не сомневался. Но от статуса второго, «запасного» наследника тоже может быть хоть какая-то польза. Например, благовидный предлог, чтобы просить у отца разрешения жениться на понравившейся девушке.
Насколько морально ради достижения подобных целей думать и говорить о возможной смерти своего отца — другой вопрос.

Отредактировано Amadei van Vries (2016-01-08 12:44:07)

– Я имел в виду… – попытался было объясниться Амадей, но почти сразу же передумал. – Впрочем, не важно.
Отец, должно быть, и сам понимает. А если нет — для разговора об убийствах и о том, что случившееся Амадей считает то ли демонстрацией сил, то ли проверкой, будет и другая возможность. Ведь сейчас все это только предлог для просьбы, с которой подойти прямо как-то неловко.
Господь милосердный, как будто использовать действительно серьезные проблемы для решения чего-то сугубо личного — ловко!
Но отчитать себя за аморальное поведение и эгоизм еще успеется. Главное, что Император сейчас был благодушен, шутил. Хотя у его сына эти шутки вызывали скорее ощущение неловкости, но на всякий случай Амадей все равно улыбнулся: догадался, что отец не всерьез, даже если не оценил.
– Троих, отец, у вас трое сыновей, – мягко поправил принц. Он не хотел своим замечанием прогневать отца, но Лукреций ему тоже брат, пускай и не такой любимый, как Эдмунд — выросли-то они порознь. Да и Доминика, если бы у нее не осталось братьев, могла наследовать. – Уверен, самых завидных невест вы и без моих подсказок знаете, так что здесь я вам советовать, кого выбрать, не возьмусь.
Оставалось только произнести те слова, ради которых Амадей и пришел. Куда раньше и проще, чем он мог ожидать. Или еще рано радоваться?
– Ваше Величество, прошу вашего благословения на брак с Марией де Сельер, дочерью графа Максимуса де Сельера.
По крайней мере, фамилию отец должен был знать: у де Сельеров и ван Фризов были общие родственники, пусть до этого все браки и совершались между седьмыми детьми седьмых детей. А кроме этого родства у них были деньги — больше, чем у иных герцогов. Происходи Мария из любой другой графской семьи, шансов было бы меньше.
И все же, Амадей по-прежнему находил отказ весьма вероятным ответом. Потому был напряжен, будто сидел не перед отцом, а перед медиком, готовым назвать болезнь и то, насколько страшными методами будут ее лечить.

– Под вопросом с некоторых пор, как мне казалось.
Да и говорил Амадей не о невесте для брата, а о том, что у отца есть еще один наследник — даже если умрут первые двое.
Лекцию отца принц выслушал спокойно, не перебивая: собирался ответить после, но не смог. При всей своей ожидаемости, вопрос о беременности Марии слишком уж его ошарашил. В первую очередь оттого, что он старательно держал дистанцию, не позволяя себе к Марии лишний раз даже просто прикоснуться — не хотел портить девушке ни жизнь, ни предстоящее замужество, если у них ничего не получится. Она не то что не беременна — голого мужчины никогда не видела. Наверное. Амадей как-то не спрашивал.
– Что? Нет, – Амадей покачал головой. – Нет.
Прикрыл глаза на секунду, успокаиваясь и собираясь с мыслями. Ему надо аргументировать свой выбор, а не мямлить, как мальчишка, только что узнавший, что подарки в развешанные у очага носки кладут родители.
Что ж, он может попытаться доказать, что все другие невесты или недоступны, или не лучше.
– Рассмотрим другие варианты. Ни у Александра Тиверийского, ни у кригальвельтского конунга нет ни дочерей, ни незамужних сестер, а с Ассагитским союзом вы, если я не ошибаюсь, планировали налаживать связи через брак Доминики. Элизабет Эймарской уже давно за двадцать, но даже когда ее возраст был более подходящим, и речи не шло о ее свадьбе ни с кем из нас. Эмилия де Авели станет женой или Лукрецию, или тиверийскому королю — точнее, возможно уже «князю» к тому моменту, – и разве «Тиверийское княжество в составе Ревалонской Империи» звучит не лучше, чем «князь-консорт Аквилеи Лукреций ван Фриз»? – Лидия фон Эдель, таким образом, становится наиболее вероятной супругой Эдмунда — кому, как не ей, быть будущей императрицей. Остаются дочери и сестры герцогов. Их родословные, безусловно, гораздо внушительнее, чем у выбранной мной невесты, но за большинством из них не дают и половину того приданого, что предлагает граф де Сельер за свою дочь.
Вся проблема в том, что казна и без того полна. Не настолько, чтобы туда не влезло несколько сотен тысяч фунтов, и все же аргумент не самый сильный. Богатство не просто главное достоинство де Сельеров — оно, по сути, единственное. Если не считать ума, который позволил это богатство нажить — но Мария его не унаследовала.
С другой стороны, золото универсально. Когда понадобится что-то иное, его всегда можно конвертировать в необходимые ресурсы.
Вопрос про любовь Амадей сознательно проигнорировал — стоит ответить «Да», как все, что он скажет, перестанет звучать хоть сколько-то убедительно. К тому же, как ни смешно это звучит, он не был до конца уверен. Ни сна, ни аппетита Амадей не терял, стихи, посвященные прекрасной даме, слагать не начал. В его жизни вообще мало что поменялось кроме желания видеть рядом с собой — и в своей постели тоже — именно Марию де Сельер, а не любую другую женщину. Что даже после возникновения подобных мыслей совсем не мешало время от времени наведываться за любовью продажной.

– У меня нет короткого и однозначного ответа и я не хочу утомлять вас долгим объяснением.
Амадей опустил голову, всем своим видом выражая раскаяние — все для того, чтобы не улыбаться. В словах Императора, по большей части неприятных и больно бьющих по самолюбию, нашлось место и хорошим новостям. Намерение еще не равно действию, но выполнение его части обязательств может оказаться куда проще, чем казалось Амадею неделей ранее.
Правда, длилось это недолго. Вскоре принц вскинул голову, продолжая спор. Ему надо если не переубедить отца, то хотя бы заставить его задуматься, поколебаться.
– Но существует не только старое дворянство! – первое предложение получилось даже слишком эмоциональным. Больше такого себе Амадей не позволял. – Разве семьи, получившие дворянство не так давно, не могут оказаться более полезными союзниками? Они, безусловно, оценят, если мы перестанем считать их менее достойными лишь из-за недостатка древности их рода. Промышленники, бывшие купцы, банкиры: они люди, безусловно, деятельные и не лишенные талантов, иначе не добились бы своего нынешнего положения. К тому же, в последние месяцы их влияние растет, а традиционалисты сдают позиции.
В чем была заслуга нового канцлера Империи, бастарда и полуэльфа Фенринга фон Ранцау. Амадею казалось, что так и должно быть, что именно с этими людьми Империя сможет развиваться и дальше, тогда как аристократы древнейших и знатнейших фамилий слишком часто между хорошим, но новым, и плохим, но привычным, выбирают второе. Ведь так было во времена их отцов и дедов.
Своего мнения по этому вопросу принц не скрывал и раньше — хотя предпочитал не высказываться слишком громко.
– Я ни в коей мере не собираюсь спорить с вами, и все же, раз речь зашла об Эймаре, не могу не предложить другой вариант. Со времен Столетней войны мы из поколения в поколение мы растили будущих эймарских князей в своей семье, чтобы они были наши по воспитанию. Но если следующей княгиней Эймара станет Доминика, то они будут наши и по крови. Ее брак с Генрихом для единства Империи сделает куда больше, чем мой — с любой из женщин Эймара. Все равно ее помолвка с ассагитом не состоялась.
К тому же, так сестра останется рядом. А Генрих — хороший человек. Верным мужем он не будет, но разве таких много? Мине Амадей — как, впрочем, и любой из братьев — желал только добра. Лучше уж ей остаться на севере родной Империи, чем в чужих землях, где никто и ничто ей не знакомы.
Такой союз будет полезен не всем, но многим.
– И я точно не буду возражать против скорейшей женитьбы Эдмунда. Он и сам согласен, что пора.
Сказанное старшим братом трактовать как согласие можно было разве что с большим допущением. Но все-таки можно.

– Я хочу видеть рядом с собой Марию де Сельер, это действительно так, и мне приятно ее общество. Но я не думаю, что мою к ней привязанность можно назвать любовью. Она покладиста, приятна в общении, умеет располагать людей к себе и доказала, что может приносить пользу. И происходит все же из знатной и влиятельной семьи, я не о браке с простолюдинкой прошу. Если вы сомневаетесь в моем здравомыслии, когда речь заходит о Марии, то я готов доказать его как своим поведением, так и сколь угодно долгим ожиданием прежде, чем повторить мою просьбу.
Отказ Амадей мог бы легко пережить. Но он не так уж часто о чем-то просил, а потому считал себя вправе получить желаемое. Так или иначе. В их семье только один человек не отличался упрямством: Лукреций.
Да и свое решение таким уж необдуманным принц не считал. Проблема в том, что оценивал он что оценивал он по большей части личностные качества, аргументы же, относящиеся к выгоде союза с де Сельерами, закончились. У них были деньги и принадлежность к прогрессивному лагерю, больше ничего. Впрочем, предложенного отцом варианта — фон Ранцау — Амадей ожидал. И здесь ему было что возразить.
– Моя женитьба на Эрике фон Ранцау сейчас могла вызвать еще больше недовольства. Назначение ее дяди на пост канцлера и без того было принято не слишком хорошо.
Не удивительно: первый нечеловек, занимающий эту должность, сразу же начавший с весьма неоднозначных реформ. И почти сразу после его назначения — делать его семью (не стоит сомневаться, главой семьи является именно Фенринг, а не его племянница-герцогиня, хоть титулом она и выше) еще влиятельней?
– Вы сами говорите о равновесии. Разве выбирая для всех своих сыновей жен из княжеских родов вы поддерживаете его, а не отдаете безоговорочное предпочтение одной из сторон? Что же касается Элизабет Эймарской — здесь я прошу вас одуматься. Ее дурная репутация вполне заслужена, принятие ее в нашу семью принесет одни проблемы. Мы выросли вместе и я знаю ее достаточно хорошо, чтобы утверждать это с полной уверенностью. К тому же мы не можем знать, к кому она сбегала одна, без сопровождения: может статься, что и к любовнику. Лидия фон Эдель будет куда лучшей партией для моего брата. Такой принцессы и, в будущем, императрицы нам не придется стыдиться.
За себя Амадей больше просить не хотел: первым делом нужно устроить брак Эдмунда и Лидии. Он сам подождет.
– Разумеется, отец, я не смею торопить вас. Признаться, я надеялся, что смогу использовать сложившиеся обстоятельства, чтобы вернее получить желаемое. Теперь вижу, что ошибался.

Отредактировано Amadei van Vries (2016-01-17 13:57:59)

Ждать… что же, приемлемый вариант. Плохой, ведь, судя по всему, Амадею не удалось добиться ничего: сколько бы отец ни называл его «умным мальчиком», а прислушиваться к его словам не спешил. Не удивительно: Амадей не ждал многого, и на головокружительный успех не рассчитывал, но досаду все равно чувствовал.
Они еще повторят этот разговор. При других стартовых условиях. Отказываться от своего перед волей Императора его сын не собирался.
А вот отступить на время — это можно.
Если бы не реплика отца, последовавшая после долгого молчания. Уже готового с притворным смирением согласиться с отцовской мудростью и признать себя не самым сведущим в политике членом семьи (что, в общем-то, было правдой. Может, даже самым не сведущим), Амадея задел даже не ответ Императора, не манера, в которой тот говорил, а использованный полемический прием.
– Не доводите сказанное мной до абсурда прежде, чем опровергать. Я не говорил о восхваляемому Церковью благочестии — если выбирать по нему, первой невестой окажется Эмилия де Авели, а не Лидия фон Эдель. Я лишь прошу вас не подпускать к трону ту, что себя опорочила. Разница между распутством правителя и его супруги принципиальна. Во втором случае бастардом может оказаться и наследник — или его могут объявить таковым, что не лучше. Элизабет Эймарская не станет для Эдмунда ни хорошей женой, ни поддержкой, ни соправительницей. Отцовство детей, ей рожденных, будет вызывать сомнения. Своего презрения к Аверне и любви к Эймару она никогда не скрывала и, став императрицей, эта женщина будет ненавидеть весь свой народ — кроме Эймарцев. Мы настолько нуждаемся сейчас в союзе с Эймаром именно через этот, а не другой брак, что вы готовы ради этого изменить свое первоначальное решение?
Речь получилась излишне длинной для того, чтобы произнести ее на одном дыхании, но видит бог: Амадей пытался. И теперь ему понадобилось время, чтобы перевести дыхание. А заодно чтобы взять себя в руки и попытаться исправить ситуаицю.
– Прошу прощения за мой тон и мои слова. Разрешите идти?
Говорить отцу Амадею было больше нечего. Зато наговорить он мог. Да что там, уже показал себя недостаточно почтительным.

Отредактировано Amadei van Vries (2016-01-19 21:48:17)