Лежа в постели думается отлично. Особливо, если постель не твоя, день был тяжёлым, сон вообще не идёт из-за страха, а подушка вообще так и норовит выскользнуть из-под головы. Отрубить бы руки авторам шёлкового постельного белья. И ноги тоже, да? Лидия перевернулась с живота на спину, взглядом упёрлась в балдахин, пошевелила пальцами левой ноги – и только шаманского танца не хватало, чтобы наконец забыться и отправиться на лодочке в царство Морфея. Нет, день определённо выдался нелёгким, из головы не шла эта чёртова ящерица… И не только ящерица. Например, огромная лапища Эдмунда, отличавшаяся от представления девочек о том, какими должны быть руки сказочного принца. Например, абсолютно другое представление о последовательности и порядке действий. Например, готовность пойти и сделать, а не обсудить и собраться. Словом, мысли лезли в голову, а вместе с ними и осознание, что пора признать кое-какие очевидные вещи – и кое-где согласиться с тем, что пора бы принять реальность в чистом виде, без романтичности и без налёта ожиданий.
Лидия фон Эдель всегда, всегда была приличной девочкой. Княжнам полагается есть мало, вставать рано, уделять много времени каллиграфии и вышиванию? Козерог Штефановна фон Эдель, отличница и просто красавица, упорно постигала науки в должном количестве, прилежно слушая наставников и без устали сражаясь с чернильными кляксами на белых пальчиках и на пергаменте с экзерсисами. Высокородным барышням нужно прыгать в такт сальтарелле двойной оборот на сильную долю во всех этих юбках и подъюбниках? Извольте – Лидия тренируется. Нельзя избежать риторики, ораторского искусства, истории и рисования? От последнего отказавшись, можно с лихвой декламировать сонеты и малые стихотворные формы в два раза дольше, коли иногда горло водой смочить дадут. Так или иначе, науки девушек питают, пинают и так далее – но что делать, если проблема, возникшая на доселе ровном жизненном пути красавицы-княжны, совершенно ненаучная?...
Некоторые сведущие люди пытались объяснить человеческие чувства, эмоции и переживания, но что толку, если в том мире, где жила княжна, никому не было известно ничего о типологии личности по Юнгу, а за слово «фрейдизм» можно было оказаться на костре инквизиции? К слову, Лидия бы испугалась, коли б ей предложили заняться фрейдизмом и полежать на диванчике, рассказывая об увиденном на картинках старины Роршаха. Слова это неприличные, несуществующие – а вот проблема как бы машет ручкой и совершенно не исчезает от таких страшных буквосочетаний. Душевные переживания берут свое, внутренний мир меняется, и только старина темперамент (а знающие люди бы определили в Лидии сангвинника чуть ли не в чистом виде) стоит на месте, как памятник фиксированному курсу ревалонской валюты, никуда не движется и не меняется. Лидия вышла из чудного подросткового состояния, когда девочка только-только встретила первые физиологические изменения в виде прыщей на своей светлой физиономии и осознала, что быть девушкой, в общем и целом, иногда больно, неприятно и в принципе трудоёмко. Лидия только забыла, что жизнь – шутница, и то, что будет за чертой пресловутого восемнадцатилетия, радикально отличается от того, об чём сказывались сказки.
Вас когда-нибудь по башке огревала дубина любви?
А Лидию огрела в десять лет.
Княжна фон Эдель не ждала от судьбы подарка на именины, да и всячески скрывала в себе эту девичью жажду показной романтики в виде цветов, анонимных записок и заморских сладостей – наверное, именно поэтому от первой встречи с героем своей сказки не осталось дурацкого налёта уныния и запаха разбитых вдребезги ожиданий. Кронпринц (почему-то) не поторопился упасть к стройным ногам Лидии, параллельно читая сонеты, музицируя и тут же предлагая пожениться tout de suite. Иная девчонка бы разочаровалась, кто-то бы вообще продолжил требовать внимания в розовом цвете, а Лидия впервые задумалась, задав вопрос зеркалу. Что сделала я? Что представляю из себя я? Что могу предложить я? Наверное, именно поэтому она и могла сказать, что не глупа – никакая ситуация, в которой можно было бы чему-то научиться, не была ей упущена. Ох уж эта пресловутая «упущенная возможность»!
Оттолкнувшись от этого, княжна представила себе, что было бы, будь всё иначе. Принц заваливает её белыми розами, стихами и дорогими подарками, и… Лидия фон Эдель благополучно разочаровывается в том, что сбывшаяся мечта оказалась не такой уж и уникальной. От обилия миллиона алых и не только роз, которые проникли в сознание, Лидию затошнило, и она снова перевернулась на левый бок, прислушиваясь к мирному сопению Эдварда в соседней комнате. А ещё, наследник короны оказался лопоухим. Женщины, конечно, не придавали этому большого значения, но с таким строением головы носить корону даже удобненько. А ещё, у него правый глаз был чуточку меньше левого. И ладонь была огромная и сильная – маленькая ручка Лидии, которая вцепилась в ту самую лапищу Эдмунда, до сих пор ныла, напоминая о том, что не надо напрягать мышцы, если соперник – здоровенный мужлан. Но, так и быть, не очень бесчувственный. Но нос ему ломали, и, Лидия бы сказала, не один раз – но точно знать не приходилось. Зато одно малышка-княжна знала наверняка.
Переворачиваясь с боку на бок здесь и сейчас, в ночь с тринадцатого на четырнадцатое февраля, княжна бы посмеялась над собой семнадцатилетней. Идеализация принцев из сказок ушла в прошлое так же быстро и незаметно, как выпадает очередной молочный зуб у дитяти. Вчера не лопоухий, красавец, умница, лапочка, не шовинист и фатальный сердцеед, сегодня – обычный человек о двух ногах, с двумя разными по размеру глазами и торчащими ушами, немногословный, неромантичный, шовинист, да и сердцеед больше по неволе. Нельзя первому сыну Империи не слыть дамским угодником – заклюют; это так же очевидно, как нельзя первой невесте Эделейса и второй (после подруги-принцессы) в рейтинге Самых Желанных Жён Ревалона в народе знаться некрасивой. Так положено, и с этим ничего не поделаешь. Правила игры можно менять, можно толковать в свою пользу, можно даже чуть-чуть им не следовать, но принимать – обязательно. Начатая с разорванных кондиций игра кончается хорошо только в одном случае за триста лет. Риск – дело благородное, но и его следует отличать от глупости придурков, жарящих мясо на складе ассагитского «огня», помянем же их души молчанием и скорбными взглядами в пол. К слову, сама княжна тоже не была идеалом. Она была приличной занудой, не любила домашних животных, которых предварительно не зажарили, левая бровь у неё вообще вечно прибывала в вопросительной изогнутости, ну и не мужикам быть красавцами. До внешнего вида принца из детской сказки дела не стало. Одет со вкусом, не пахнет вчерашней конюшней и чужим парфюмом, на щеке нет следов от жареных овощей – и слава Всеединому. Остальное – компромисс.
Вместе с этим, улыбалась Лидия своим мыслям, всё было совершенно не так плохо после снятия этого муара великого совратителя. На деле Эдмунд ван Фриз оказался весьма достойным человеком со своими, как это сказать, «тараканами» в голове – но у кого их нет? И лично молодая княжна бы предпочла уверенность и безопасность очередным стихам пятистопным ямбом. Хотя, бумага не краснеет и хороша для растопки камина холодным зимним утром – например, завтрашним. Вместо того, чтобы прижимать Лидию к своей накачанной, как уж водится, дорогие дамы, груди, Эдмунд вызвал стражу и начал шевелить мозгами, задавая абсолютно тот же вопрос, который Лидия фон Эдель адресовала зеркалу не так давно – что я могу сделать? Что я могу изменить? Что зависит от меня? Действиями принца братия бюджетных детективов нашла тайный ход, да и мозгами в троице смелых, отправившихся в него по душу княжны, явно был не неуклюжий гвардеец и не скоростной, как горный ручеёк, эльф Эруано. С неожиданностью для себя Лидия подумала, что сотая подвеска на шею в виде чего-нибудь этакого, очередной гранатовый браслет или новая заколка были бы быстро забыты, а вот отсутствие монологов и прямота в действии лучше всего свидетельствовали об истинной натуре героя детской сказки.
В этом случае шовинизм ему прощался. Лидия тоже мужиков иногда считала дураками – но не оттого ли, что каждый из них был уникален, обладал разным набором знаний и смотрел вокруг себя с разных ракурсов? Не женщинам воевать, не мужчинам заправлять у очага. Иначе в мире было бы очень-очень много стран, которые друг с другом не разговаривают, и очень-очень многие семьи бы ели на обед исключительно мясо. Иногда горелое. Без соли, потому что она не была найдена (в банку «Сахар», конечно, беспомощный муж не догадался посмотреть, дурила). И на общей тарелке, чтоб посуды было меньше мыть. Ну и пусть шовинист – зато ей, девчонке со стажем, не придётся учиться драться, потирая синяки. В этом случае она себя трижды дурой признать была готова; хотя, конечно, от безделушки или от цветочка не отказалась бы.
Засыпая, Лидия поняла суть старой аквилейской пословицы: дело – мужчина, слово – женщина. На двоих-то она слов точно найдёт, а вот действовать придётся не ей. И, уже чувствуя, как тело тяжелеет, княжна фон Эдель позволила себе подумать завтра утром о том, какие именно слова-женщины она выберет, чтобы объяснить подруге Мине происходящее. И в том, что всё будет хорошо, Лидия не сомневалась.