Аквилея, окрестности Гадары

Будучи советником князя Эрендола, Леону предстояло сопровождать его в Аквилею с деловой миссией. Он не мог отказаться, это было и в его интересах тоже. Последнее время между ними витало напряжение в воздухе. Грозовые тучи будто нависли над некогда дружескими взаимоотношениями мужчин, грозясь в любой момент разразиться громом. В чем была причина? Женщина. Прекрасная супруга Леона стала объектом внимания князя, что нельзя было не замечать. Только глупец закроет на подобное глаза. Конфликт усугубляло положение, обычно прихоти князя исполнялись незамедлительно, однако Леон служил ему верой и правдой, никогда не давая усомниться в себе и избавиться от него, как от препятствия не просто. Называется уперлось лезвие в камень и молчали они так всю дорогу.
Между тем, путь выдался не из легких. Супруга Леона тоже вызвалась отправиться в Аквилею. Туда говорят намедни стекается много заграничных гостей, собираются влиятельные персоны и намечается празднество, которое лучше не пропускать, ведь можно обрести много полезных знакомств и заключить приятных сделок. Именно на это рассчитывал Томас. В достаточно удобном экипаже, Леон чувствовал себя скованно, он лучше бы ехал в седле, нежели трясся как кочан капусты из стороны в сторону в этом ящике на колесах. По слухам в прибрежных водах Аквилеи затонули корабли и из этого раздули громкое дело с целым расследованием, так доносила разведка Эрендола, возможно, Леон не отказался бы с князем пообсуждать эти вопросы более основательно, но молчание между ними затянулось. Присутствие супруги не давало сосредоточиться на делах, кажется, этот факт мешал не только ему. Он хотел ехать вместе с ней в отдельном экипаже, но Томас настоял, чтобы они ехали вместе с ним. Приходилось смириться с такой напряженной, неприятной дорогой. Лисбет что-то периодически нашептывала, кажется любуясь пейзажами и он ей в основном кивал. Мужчина тоже поглядывал в окно, мысленно пересчитывая коней в своих конюшнях и вообще проводя всякие бессмысленные подсчеты, чтобы отвлечься.
Так и кости можно растрясти подумалось Леону, когда колесо наткнулось на какую-то очередную кочку. Не много не мало, но провели они в пути уже много времени. В Эрендоле преобладали степи, поэтому они не особо привлекали путников своими пустотами в зимней период, занесенные снежной пеленой, а данная местность отличалась флорой и морскими влажными ветрами. Изгибы причудливых деревьев и кустарников, многие из них круглый год стояли зелеными. Чувствовалось неминуемое приближение к столице Аквилеи. Томас неожиданно решил поговорить о чарующих пейзажах.
- Согласен, природа Эрендола скудна в зимний период в отличии от Аквилеи, зато летом поля пестрят разноцветными травами, - отозвался монотонно Леон, без особого интереса. Он на самом деле не был чуток к природным проявлениям, - Мне приходилось бывать в этих краях, но я не задерживался надолго. Саму Гадару я не посещал.

Аверна, двор Башни Смерти.

Весенний, но все еще прохладный воздух, ударил Доминике в лицо, когда та торопливо сбежала вниз по ступеням во двор. Аверна никогда не славилась излишним теплом в это время года, и сегодняшний день не собирался становиться исключением; впрочем, сейчас принцессе было не до размышлений о погоде — внутренний голос упорно напоминал, что неплохо было бы поторопиться, наверняка, все уже собрались. Доминика отчетливо представила себе хмурые лица остальных участников путешествия и даже задумалась, какой вариант был бы неприятнее: тот, в котором она заставляет других ждать, или же тот, в котором ее и вовсе не дождались.
Добрую половину ночи девушка предавалась воспоминаниям о прожитых в Аквилее днях, что, вероятно, было далеко не самой блестящей идеей, и в итоге она так и не смогла выспаться. Безусловно, принцесса была рада предстоящему визиту в Гадару, и даже истинная цель поездки не могла омрачить ее. До сих пор Доминика не могла до конца поверить в происходящее. Хотя недавние события наглядно показывали, что ничего невозможного в мире нет, так почему бы внезапно не случиться чему-нибудь относительно хорошему. А потому, оставалось только надеяться, что этого визита череда несчастий не коснется.
— Почему императорский дворец обязательно должен быть таким большим? – вполголоса бросила в воздух почти риторический вопрос девушка. А замок и правда был огромным, и лучше даже не задумываться, сколько сил было потрачено на возведение этой громадины.
Едва не запутавшись в собственном платье, Доминика остановилась, чтобы перевести дыхание, и поудобнее перехватила подол. Кажется, в какой-то момент она все-таки свернула не в ту сторону — об этом красноречиво свидетельствовала, будто внезапно возникшая перед взором, стена. И будь девушка чуть менее рассудительной, она готова была бы поклясться, что этого тупика тут отродясь не было, но все же пришлось признать свой промах и развернуться. Впрочем, досадная ошибка закралась недалеко: буквально через пару десятков шагов она вернулась на правильный путь (теперь уже сомнений не было) и снова ускорила шаг.
Подходя к нужной части замка, Доминика еще издалека приметила подозрительно знакомую фигуру, что, в общем-то, не было удивительным, не таким уж большим (в масштабах страны, разумеется) был дворец, волей-неволей хоть раз, да пересечешься с каждым обитателем. Подойдя ближе, она не сомневалась в том, что эта знакомая фигура является самим наследником Ассагитского Союза, который, по всей видимости, тоже совсем не бесцельно тут прогуливается. — Ваша Светлость, — девушка учтиво улыбнулась. — Не ожидала Вас здесь встретить.

Отредактировано Dominica van Vries (2016-03-30 01:02:43)

В отведенные ему покои Амброзио вернулся перед рассветом, бессовестно веселый и возмутительно нетрезвый. Было это, вероятно, немножко недостойно наследника правящего, едрить его, Регента Ассагитского союза и неуважительно по отношению к страже, на чью долю выпала "собачья" вахта. Но в Империи было лишь три человека, способных повлиять на его поведение, однако молочный брат гулял вместе ним и потому возможности читать морали был лишен, хотя и пытался, валясь на полу и обнимая медвежью шкуру, посол благочестиво спал, а Доминичке вообще о забавах, заключавшихся, кстати, вовсе не в экскурсе по борделям, а невинных пусть не по форме, но по содержанию собачьих боях, знать не следовало.
В покоях его с вечера ждала наполненная выстывшей за ночь водой ванна с плавающими, словно в насмешку над припозднившимся аристократом, лепестками. Ледяная вода быстро и качественно прогнала хмель из головы и вселила в тело бодрость духа. Отстукивая зубами тарантеллу, Амброзио быстро оделся, приказал оседлать коня и с малым эскортом выехал в сторону посольства...

Он сидел, закинув ногу на ногу, в полоборота к массивному столу из дуба и перебирал струны виуэлы, снятой со стены, тихо наигрывая нехитрый народный мотивчик и время от времени подкручивая колки. Холодное солнце уличным мальчишкой заглядывало в окошко, цепляясь за проем тонкими лучами, туман на улицах развеивался. Посол говорил.
Говорил он много, красиво и умно, следить за его мыслью Росио перестал вот уже... некоторое время. Просто слушал и улыбался - вполне возможно, что и не посольским речам. Почти гарантированно - собственным мыслям. Ассагитец взял аккорд посложнее и скривился так, что можно было подумать, будто Кардиналле страдает зубами. Представитель Союза в Империи и давний друг отца замолчал, граф поднял на него невинный взгляд. Свежее лицо, как это обыкновенно бывает у молодых людей его возраста, не несло и следа ночных гульбищ. Только от волос еще слабо пахло псиной, табаком, который во множестве курили морячки и городские трудяги - основной, выражаясь по-ученому, контингент среди поклонников собачьих боев, да эльфийским зельем от какого-то рядом стоявшего ценителя. Впрочем, за тонким ароматом духов запах почти не ощущался.
- Монсиньор, я лишь прошу отнестись вас серьезно к вашему прибывания в Империи, - после минуты молчания веско произнес посол.
- Я серьезен. Так серьезен, что почти не сплю, заботы отбили мне аппетит, я исхудал и осунулся. Только посмотрите! - Росио втянул щеки. - Еще немного, и я стану похожим на вас, синьор Баттиста.
Орсино Баттиста, человек строгой внешности и нравов, откинулся на спинку кресла, сложив руки на груди и сверля регентского сынка "тем самым взглядом".
- Вижу вы мне не верите, - Амброзио приложил левую руку к груди, а правую поднял вверх раскрытой ладонью к собеседнику. - Торжественно клянусь, что не стану давать милой Эмилии повод для беспочвенных надежд, заключать брачные и иного толку союзы и объявлять войны без вашего одобрения и отцовского благословения, - он встал, накидывая на печи теплый плащ и завязывая прочный шелковый шнур. - А инструмент я забираю, эти стены его душат, но мне, возможно, еще удастся вдохнуть в него жизнь.

Во внутреннем дворе уже собралась и нетерпеливо шумела делегация, делившаяся на двое: страждущих зрелищ и хлеба, скучающее дворянство, жаждущее аквилейской маскарада и группа чиновников по расследованию обстоятельств гибели кораблей соответственно. Немного в стороне, держа коня за уздцы, стоял мрачный, как штормовое море, Витто, умытый и поменявший пыльную медвежью шкуру на чистое платье. Не хватало только главных действующих лиц. И принцессы.
Соскочив с коня и обменявшись парой слов на ассагитском с побратимом, Росио передал тому поводья и чуть ли не бегом скрылся в замке. И в коридоре на пути у Доминики оказался, разумеется, совершенно не случайно, за две с лишним недели выучив схему замка и зная, где она должна будет непременно против по пути от покоев во двор. Смелым везет.
Как и дуракам.
- Ваше Высочество, - Кардиналле отвесил легкий, как равной, поклон принцессе. - Я просил Создателя о милости и он послал мне вас. Миссия уже готова отбыть, а я на распутье и в совершеннейшей растерянности. Вы станете для несчастного чужестранца путеводной нитью в этом лабиринте или обречете его на смерть через позор?
Амброзио еще раз поклонился, оставив голову чуть склоненной, будто вверяя свою судьбу в маленькие руки златовласой прелестницы. Да и смотреть на девушку с высоты его роста так было удобнее.

Отредактировано Ambrosio Cardinalle (2016-03-30 23:22:12)

Мастерский

Премерзкая погода в Гадаре оказалась не такой уж премерзкой. Холодно — да, влажно — да, мерзости не было. Было разлитое в воздухе предвосхищение трагедии, не понятно, правда, какого толка и к чему привязанной.
Оставив многочисленную делегацию под бдительной охраной многочисленных и бдительных стражников, Фенринг Сверре Граф Ранцау ненадолго задержался в кордегардии, по мудрой архитектурной традиции расположенной прямо у крепостных ворот. Вопросов к стражникам Фенринг насчитал два: какие слухи бродят в городе и кто эти самые слухи пустил.
По счастью, долгим разговор не был. Слухи по городу бродили самые разнообразные, конкретных имен не знал никто. Или каждый тщательно скрывал.
Путешествие из Аверны к крепостным стенам Гадары не заняло равным счетом ничего. От приглашения посетить сторожевую башню и полакомиться приготовленными по случаю высокого визита закусками отказались все, дальнейший путь — до палаццо де Авели — как и планировалось, было решено проделать верхом.
Прекрасная Гадара вне зависимости от времени года была прекрасна, но сегодня — малолюдна. Под конскими копытами беспрестанно хлюпало. Процессия двигалась медленно. Вынужденных остановок оказалось три: первая — чтобы восхититься величием статуи Делингэ'ла Ле Дайнтэ, первого правителя города; вторая — чтобы уступить дорогу непритязательного вида старушке; третья — чтобы уступить дорогу явно обескураженной такой плотной концентрацией лиц вельможного статуса свинье.
В остальном происшествий не было. Ни одного.

В палаццо де Авели их, разумеется, ждали, причем приветствовать гостей, так сказать, у порога, выявил желание сам князь. «Исполняющий обязанности Его Сиятельства», как любили поговаривать в Аверне, Маркус де Авели.
Из высоких гостей, страстно ожидаемых при гадарском дворе, они прибыли не первыми. Авернцев опередил эрендольский князь, как полагается, со свитой. А вот тиверская делегация запаздывала.
Погода по-прежнему была вполне сносной и, кажется, мерзостей не ждала.
Что само по себе было подозрительно и ничего хорошего сулить не могло.

Если остаток дороги до Гадары и всплывали какие-то темы для разговора, то все они были совершенно незначительны, безынтересны, скучны, да и просто бессмысленны. Оба они: Леон и Томас были людьми действия, но не слова. И если важных тем для разговора не имелось или же они не нуждались в том, чтобы быть затронутыми, то в любой карете или комнате между князем и советником могло повиснуть тяжёлое, почти неразрушимое молчание. Вряд ли кто-то был  этим расстроен. Сейчас предстояли более важные дела, а для выяснения отношений время всегда найдётся.
Вопреки тому, что эрендольский князь был человеком армейского характера, он всё же не смог не поразиться красоте окутанного духом праздника города и семейного палаццо де Авели. Эвенберг безусловно выглядел величественно, царственно, был по-своему прекрасен в своей строгости и воинской суровости, но, выражаясь честно, в эстетическом плане и вычурности сильно уступал архитектуре всей Аквилеи. Однако же князю было достаточно и пары дней, дабы налюбоваться сими причудливыми красотами. Далее он будет с нетерпением ждать возвращения домой, ведь его сердце принадлежало лишь его родным владениям.
Экипаж, окружённый прославленными степными лошадьми, остановился и из него медленно стали выходить утомлённые дорогой пассажиры. В сумме с теми, кто ехал подле дилижанса верхом, они образовали для Томаса весьма внушительную свиту, что в форме крыла окружала его. Разумеется, одними из наиболее ближних к князю были супруги Арн. Завидев встречающих, Томас почтительно улыбнулся и ясным голосом произнёс:
- Я крайне рад приветствовать всё семейство де Авели и видеть вас всех в добром здравии! Столько всего случилось за это время. До меня доходили слухи и о каком-то странном происшествии на территории княжества, а по прибытию сюда я увидел на улицах празднество. Надеюсь, что мой приезд никак не отягощает вас. Я вижу, что в ваших владениях так же отнюдь никто не подчиняется мрачным настроением погоды снаружи, что говорит о ваших внутренних источниках тепла, согревающих вас в такие понурые дни. Надеюсь сегодня самое подходящее время для нашего плодотворного сотрудничества.