Лидия задумчиво посмотрела на доску, где чёрные фигуры замерли в ожидании её вердикта. Вполне возможно, что принц и не хотел знать ответа, но раз уж княжна проявила свои аналитические способности, то начинать глупенько хихикать и тянуть "Не зна-а-аю!" было как минимум странно. Миниатюрные ручки Лидии фон Эдель не дотягивались до ферзя, а потому девушка снова встала с насиженного кресла - медленно, очень элегантно, выставив ножку вперёд и вспомнив голос матери: "Да не как кобыла поднимайся, Господь всемогущий, ты же княжна!" - и через несколько секунд чёрная королева была поставлена на с1, рядом с белым королём, под защиту епископа. Теперь белым оставалось только положить короля на доску, чтобы признать поражение.
- Поцелуй смерти, - прокомментировала Лидия ситуацию в шахматах, когда всемогущий ферзь вплотную подходил к вражескому королю, и спасения не было. Хвалить принца, который не отрицал то, что вёл в бой чёрные фигуры, княжна сочла излишне глупым актом демонстрации ненужной лести. С идиотией вроде заявлений об уме и сметливости были наняты справляться разного рода слуги и подданные, и от заявлений, призванных потешить самолюбие, Лидия воздержалась. Куда больше её волновало, что ей позволили рассказать о своих мыслях вслух, не отдав приказа воздержаться от их донесения. Поскольку трогать фигуры в партии означало обязывать себя играть, Лидия вернула на место чёрного ферзя, уже без улыбки возвращаясь на своё место и наконец-то делая полноценный глоток эльфийского вина. Приятная горечь ушла, когда по телу поползло тепло, каким сопровождается любое питие алкоголя, и молодая леди снова приподняла уголки губ в полуулыбке. Не пристало ей хмуриться в обществе Его Высочества. А вот пожелание увидеть её вновь на охоте вряд ли было пожеланием, но кто бы осмелился сказать об этом вслух? В конце концов, Лидия целиком и полностью находилась во власти мужчины старше себя, который вёл себя как настоящий джентльмен, так что, вероятно, о приказах речи не шло. Да и какая девчонка откажется от перспективы встречи с далеко не неприятным красавцем-принцем-рыцарем-наследником престола? Главное, не трепать об этом в принципе, чтобы не проснуться на суде у Всеединого от случайного потребления чрезмерного количества яда, заботливо оставленного в её бокале какой-нибудь другой леди.
- Почту за честь, Ваше Высочество, - Лидия рассмеялась. - Здесь вы правы, кота заставить заплатить за спасение было бы странно, но я сама дала Вам слово. Слово чести, что очень важно, - пояснила княжна, поднимаясь со своего насиженного места. Не без удовольствия, конечно, но этот факт тщательно скрывался. - В таком случае, я имею дерзость просить у Вас высочайшего разрешения оседлать лошадь не по-дамски. Будет ли позволен мне этот маленький каприз, чтобы и Вы, и я могли всецело насладиться охотой, обнимая лошадиные бока коленями?
Лидия снова заговорщицки понизила голос, отлично зная, что на фоне целой толпы разномастных платьев местных красавиц уж точно не останется без внимания, появившись в полумужском костюме изящного и женственного кроя, как амазонка. Разрешение принца, конечно, не потребовалось бы, но с мнением высокородных особ, приближенных к императору, пристало считаться всегда.
- Позвольте мне Вас покинуть, дабы не досаждать Вам своим вниманием, Ваше Высочество, - Лидия приоткрыла дверь в коридор, снова делая реверанс почтения с прямой спиной и чуть-чуть склонённой головой. - Я искренне благодарю Вас вновь за Вашу доброту и Вашу смелость и также надеюсь увидеть Вас снова. Доброй ночи, Ваше Высочество, спасибо Вам за всё.
Через несколько секунд только маленький кубок с остатками вина и повисший в воздухе аромат тубероз и жасмина говорили о том, что принц этим вечером был в приёмной не один, а его визави явно не заходила в спальню, поскольку подушки и простыни цветами не пахли.
***
Охота была запланировала на тридцатое января, и у Лидии был целый свободный день перед тем, как оказаться в седле и загнать вепря в обществе высокородных лордов и леди. Чем занимался в это время принц, княжна фон Эдель не знала, однако, однажды видела его в саду, куда выходило её собственное окно. Видел ли её Его Высочество, она не знала, а потому улыбалась не ему, а, скорее, куда-то вдаль, своим собственным девчоночьим мыслишкам, поторопившись отправить свою немую прислугу на поиски завтрашнего туалета.
В конюшню юная Лидия зашла уже непосредственно перед действом, на рассвете, вложив в руку местному конюху целый серебряный грош и пожелав через два часа, когда охотничий рог возвестит о начале императорского развлечения, оказаться верхом на прекрасной белой лошади по имени Дейдре - и выбирала княжна лошадь не по цвету и не по гриве, а по мускулатуре, игравшей под кожей, блеску в глазах и строению ног, а с белоснежной кожей ей просто повезло. В конце концов, оказавшись верхом в классической посадке, Лидия выехала во внутренний двор замка одной из последних, где уже собирались благородные. Её собственная мать также сидела верхом на вороном скакуне, её брат вовсю гарцевал в компании местных фрейлин и дворянок, а сама Лидия восседала на лошади в ожидании начала, пока не заметив Его Высочество среди участников предстоящего действа. Впрочем, она не волновалась о его присутствии - зная об увлечениях молодого рыцаря, она могла поспорить на собственный браслет с сапфиром, что он точно появится. Заметив, что среди дам в классической посадке Лидия не была единственной, княжна поспешила отметить себя иначе; в отличие от эймарской знатной дамы Элизабет, которую юная фон Эдель уж точно знала, Лидия прихватила волосы роскошной заколкой с рубинами, в зимнем утреннем солнце заставлявшими её светлые волосы переливаться почти самым настоящим огнём. Наверное, всё-таки княжне фон Эдель стоило когда-нибудь попробовать себя на дипломатическом поприще, раз уж она так целеустремлённо и настойчиво отнеслась к перспективе исправить некоторую неловкость, возникшую после того, как наследный принц был отправлен на дерево.