Новость о переводе из Школы, где Эдварду наконец-то удалось завоевать симпатию преподавателей и подружиться с несколькими учениками, в Академию была столь ошеломительной и безумной, что молодой маг не поверил своим ушам, а также глазам, когда наконец-то приехал в новое учебное заведение.
Долина, скрывающая тот самый замок, где расположили знаменитую Академию Белого Пламени, встретила путников солнцем и прохладным ветерком, шелестящим в только начинающей желтеть листве деревьев на склонах и небольших холмах. Холодная погода до сих пор не пришла в эти места, а горы ещё хранили воспоминания жарких дней лета, что выдалось в этом году довольно душным. Эдвард не любил тёплую погоду, не любил лето в целом; была ли причина в магии, которая выбрала его, или же досталось от природы, к сожалению, он и сам не знал, но факт остаётся фактом. Осень в этих местах красива, эту маленькую мелочь ария отметил для себя почти сразу. Но больше всего ему нравилось то, что осень – это маленькая смерть лета.
Сейчас, к концу долгого пути, выйдя на известную только сопровождающим дорогу и быстро спускаясь с холма по обрывистой, едва заметной тропе, путники, что хранили молчание всю дорогу, наконец-то затеяли разговор. Эдвард же, поражённый красотой нынешних мест и погружённый в свои мечты, совсем не слушал их, хоть и надо было. В голове крутилась мысль, танцующая со страхом о предвкушение того, что же его будет ждать по прибытию. За всю дорогу он несколько раз представлял себе свой приход, разговоры с преподавателями Академии; старался обдумать заранее каждый свой шаг и слово, чтобы только не сказать лишнего.
К вечеру зоркий взгляд ария уже скользил по огромным каменным стенам и башням Академии, что наблюдали за всеми с высоты своего огромного роста, словно могучие и неутомимые стражники. От такого величественного зрелища закружилась голова. Но больше всего Эдварда поразили учащиеся Академии. О дисциплине он наслышан ещё со «Школы Четырёх Стихий», но чтобы настолько – стало для него неожиданностью. Весь тот день он провёл в напряжение под внимательными взглядами множества любопытных глаз. Но ни разу ария не посмел думать о том, что кто-то ему не нравится или раздражает. Скорее, все эти студенты, бегущие из одного кабинета в другой, прижимая сразу несколько толстых книг, в старых кожаных перелётах, по определённым предметам, вдохновляли и притягивали Эдварда сильнее, чем, когда он просто думал обо всём этом в любое другое время. Ему натерпелось начать и показать себя, побежать в библиотеку, чтобы наконец-то погрузится в рассказы о тех существах, с которыми ему предстоит сражаться в, уже недалёком, будущем; узнать больше о своих способностях, научиться новым атакам. Учёба была глотком свежего воздуха для такого человека, как Эдвард Стаффорд, поэтому всё своё время посвящал книгам и тренировкам. Но, в отличие от многих других, его привлекала больше теория, нежели практика. Возложенную ответственность Эдвард осознавал слишком хорошо, чтобы перечить или задавать лишние вопросы, когда его наконец-то пригласили для последнего досмотра в высокий кабинет, отделанный резными панелями из, кажется, чёрного дерева. Почему так сильно запомнился ему этот кабинет Эдвард не знал, но мысленно довольно часто туда возвращался.
Сегодня, погрузившись в очередную книгу, Эдвард забыл обо всём, продолжая читать до момента, пока совсем не станет тяжело. Все уже давно ушли из библиотеки, поэтому пора было и ему собираться, вот только преподаватель, который ничего толком не объяснил, а только потащил скорее за собой, не дал парню и малейшего намёка на отдых. Перечить было ни в коем случае нельзя, поэтому пришлось заставить себя забыть о мягкой кровати и сладком сне, которого так не хватало в последнее время. Привёл он его в тренировочный зал, правда, к сожалению, никого тут не оказалось. Преподаватель осмотрелся, с минуту подумал, а после выкрикнул незнакомую Эдварду фамилию.
– Мне пойти за Вами или остаться? – спросил Эдвард, когда мужчина сорвался с места и скорее побежал в сторону выхода.
Обернувшись, молодой маг заметил высокого, хорошего слаженного, со смуглым цветом кожи незнакомца.  Отчего-то стало не по себе. Эдвард пытался отмахнуться от назойливой мысли, которая прибыла в его сознание довольно-таки скоро и быстро, когда мозг обговорил все варианты событий с логикой.
– Он же это сейчас не серьёзно? – Мысленно спросил себя Стаффорд, когда прозвучала фраза «Нам-то вас как раз и не хватало» с уст Учителя, адресованная незнакомцу.
Когда незнакомец подошёл ближе, на молодого мага обрушилась его глубокая тень. Тот был выше ростом, взгляд острый и пронзительный, и явно, не внушающий доверия. Тот немного смутился, когда преподаватель попросил его подойти ближе, но ничего против не сказал. Эдвард и не думал сомневаться в способностях пятикурсника, однако тренироваться с ним, честно говоря, совсем не хотелось. Он ведь только прибыл в Академию, почти ничего не изучал толком, в плане способностей, а тут целый поединок намечается. Ещё и с пятикурсником! Мозг лихорадочно пытался достать из глубин памяти все атаки, которым он уже был обучен, но что-то подсказывало ему, что всё будет куда хуже и сложнее, чем он мог себе вообразить.
– Что дать? – вновь заговорил про себя Стаффорд, когда услышал от преподавателя: «Мне бы хотелось, чтобы вы дали свою критическую оценку способностям Эдварда». Эти слова пробежались в голове неприятным эхом несколько раз. – Он же не серьёзно это ему? Или серьёзно?
Маг сглотнул. Пытаясь не показывать своё волнение, которое он всё не мог унять, юноша решил скрыть свои эмоции за принуждённой улыбкой. Вышло немного криво, но лучше, чем истина. Протянув правую руку незнакомцу для рукопожатия, твёрдо сказал:
– Очень приятно! Прошу меня извинить, если из-за меня Вам придётся нарушить свои планы. Надеюсь, что я не займу у Вас много времени.

Знай Эдвард чуть больше об этом заведение, правилах в нём, да о некоторых личностях, скорее всего, попытался бы отвязаться от преподавателя, ровно, как и от своего нового знакомого. Но, увы, сделать уже это не представлялось возможным, посему придётся делать то, что велено настырным Хэммишом, который открыто жаждал стычки двух магов. Он вёл себя сейчас довольно странно, и это было заметно по его резким движениям, радостному настроению, учитывая то, что все знали его как человека хмурого и угрюмого, погрузившегося в свои извечно тёмные думы, а также азартному пламени в глазах; часто потирал руки, как ребёнок, который ждёт, что ему дадут какую-то сладость, облизывался, оттягивал воротник, чувствуя жар от прилива адреналина. Только в эти тянущиеся секунды Эдвард почувствовал опасность, угнетающая его воинственный дух. Объяснить это явление он никогда не мог, но было с ним такое нечасто. Арию казалось, что он прекрасно понимает и чувствует всё то, что происходит внутри с преподавателем; все его чувства, эмоции обнажены и выброшены небрежно наружу, а он открытый и почти бестелесный, стоит нагой перед двумя юношами, совсем не замечая этого. Только наслаждается мгновением, когда мир для него разбивается, хоть и медленно пока что, разноцветными осколками. Молодой маг попытался взять себя в руки, тряхнул головой и странное чувство покинуло его тело, оставив от своего присутствия усталость и опустошённость, сопровождающиеся лёгким головокружением. Маг слабо улыбнулся пятикурснику, пожимая руку. Рукопожатие оказалось крепким, что многое сказало о человеке. Первое, что пришло в голову юноши – это лев. Огромный, сильный и выносливый зверь, способный рвать всё, что будет угрожать его жизни, при этом оставаться гордым и независимым. Эдвард отчего-то был уверен, что Тилль именно такой человек. Человек – лев.
– Эдвард Стаффорд. – Зачем-то повторил он своё имя словно забыл о том, что его уже представил Хэммиш Толл, и кивнул.
Но, кажется, парня никто не услышал, ибо Тилль не остановил свою пылкую речь, а продолжил говорить словно воспользовался случаем высказать своё мнение, касаемо неприятной для него, сложившейся сейчас, ситуации. Не нужно было иметь профессиональные навыки, чтобы услышать в низком тембре Вульфа раздражение и недовольство. Сначала юноша не понимал происходящего, старался игнорировать накалившийся воздух, который, казалось, вот-вот начнётся искриться. Он посмотрел на своих собеседников, пытаясь задать свой вопрос, но те были слишком увлечены ненавистью друг другом и жаждой выплеснуть это горящее пламя слов наружу, сжечь противника дотла.  Внутри ария всё напряглось и сжалось в какой-то непонятный комок, и где-то там было место для страха. Эдвард сделал шаг назад, но уйти, к сожалению, так и не хватило смелости. Но эта мысль крутилась у него в голове ураганом. Нет, он твёрдо решил, что страх будет последним, что начинающий маг позволит себе, ибо не для того проделан такой путь, чтобы из-за какой-то стычки бежать, подобно трусливому зайцу.
– Очень надеюсь, что «кровь» употреблялось для красоты речи и всеобщей картинки его недовольства, и он не собирается окрасить мраморный пол моей собственной, – подумал маг, сглотнув, и стал недоверчиво разглядывать своего будущего соперника.
– Никогда не думал, что тут делают ставки на такие вещи, – твёрдо произнёс Эдвард, когда оба наконец замолчали.
– Ты его не слушай, он у нас такой, в общем, не очень, – прошептал на ухо магу преподаватель, когда Вульф отошёл от них, заняв боевую позицию.
Странно, что когда этот старый безумец схватил Эдварда за запястье, то в него вдруг проникла огромная волна, калейдоскоп самых разнообразных чувств, но теперь уже не только Хэммиша Толла, но и Вульфа. Эта волна было бушующей, как разъярённое бурей море, готовое топить в своих, горящих ярким пламенем, водах заблудившиеся корабли; и море это было угольным, топя в себе всё светлое. Оно больше напоминало горячую смолу: липкое, чёрное, грязное и вязкое, покрывает собой душу, которой, кстати, у ария нет, оставляя после себя отвратительный запах. Закралось ощущение, словно эта смола на руках, шее, лице, да что там! – по всему телу. Маг невольно провёл левой ладонью по правой руке, делая вид, что стирает с неё несуществующий раздражитель, чем вызвал недопонимание со стороны преподавателя. Он что-то говорил своим пискляво-хриплым голоском, но до сознания мало что доходило конкретного и внятного, только странный шум, где всё сливалось во едино.
Эдвард приподнял руку, успокаивая и останавливая поток сбивчивых слов Хэммиша:
– Я всё понял, – спокойно ответил Стаффорд, закрыв глаза, дабы остановить это странное чувство. Чужое чувство.
Понял он не слова, а то, что происходило между этими двумя; неприятно было осознавать, что он теперь – мишень, на которой сейчас выместят злость. Всё, что ему сейчас нужно, только продержаться. И хорошо если этот пятикурсник не будет магом, подчинивший себе огонь. Их не любил Стаффорд, да и не было в «Школе Четырёх стихий» возможности с ними потренироваться как следует.
Посмотрел на соперника с долей сожаления и разбитым чувством своего скорейшего поражения, в котором он ни на секунду уже не сомневался. Конечно, новость о поражение разлетится по Академии быстро, но пусть будет лучше так, чем быть мёртвым из-за прихоти двух упёртых личностей, которые просто не желают уступить друг другу в их общем разногласии, разобраться без жертв и постоянного угнетения. Размышлять о будущем дальше было нельзя, ибо Тилль уже был готов, а загоревшиеся огоньки над его ладонями чуть не свели Эдварда с ума – всё же маг огня. Неужто день не счастливый сегодня?
– Где эта кошка, которая перебежала дорогу?! Обязательно найду её и заморожу ей хвост. – Пробубнил себе под нос юноша, поведя плечами.
Когда вражеские огни устремились к нему, а воздух рассекло яркое пламя, ария Стаффорд сделал глубокий вдох, казалось, что каждая мышца напряглась, став твёрдой как камень, попытался сосредоточиться так быстро, насколько вообще мог, а после выставил ладонь вперёд – пламя «врага» жалобно затрещало, покрываясь коркой льда. Воздух вокруг юноши слегка замёрз, поэтому он выдохнул облачко пара, а пальцы покрылись тонким слоем белого инея. Юный маг махнул рукой и кубики льда отлетели в сторону, громко разбившись о каменную стену. Резко выдохнув, Эдвард посмотрел на свою руку, а после поднял глаза на Вульфа. Жаль, что это был не конец.
– Слабо? – огорошенно посмел поинтересоваться юноша, повернувшись к преподавателю, который явно жаждал зрелища, а не пустых разговоров. – А что, он должен сейчас спалить весь зал?
Такой дерзости не ждал ни Хэммиш, ни сам Стаффорд, который тут же прикусил себе язык, вспомнив о том, кто такие преподаватели «Академии Белого Пламени». Первый тут же сощурился и нахмурился, а толстые пальцы сжали папку так сильно, что скрип листов разнёсся эхом по помещению.
– А ты думал, Стаффорд, что тебя сюда перевели только свои кубики льда делать, да чаи охлаждать? – в его голосе отчётливо слышалось разочарование и нарастающий гнев.  – Если он, – Хэммиш указал резким жестом на Вульфа, – решит сжечь всё тут, то будь добр попытаться его остановить! Например: покрой всё льдом или призови водные потоки! Для чего тебе дана магия, Стаффорд?! А? Я тебе расскажу зачем. Чтобы вот в таких случаях, уметь за себя постоять! Ты должен уметь защищаться! Я сказал – сильнее, значит, он будет выдавать тебе – сильнее!

Отредактировано Edward Stafford (2015-10-14 08:01:37)

Эдвард, не привыкший к такому безвольному, легкомысленному отношению со стороны преподавателя, невольно задумался над логичным вопросом: имел ли он вообще право сводить двух магов на арене, которые ни то, что не подходят по силе, так ещё и подвергает безрассудному риску сразу две жизни; кто будет отвечать, если всё же Смерть приберёт к своим костлявым пальцам одну из жизней, ехидно посмеиваясь над глупостью и самолюбием виновного в происшествии? Неужели у преподавателя, вроде Хэммиша Толла, есть такие полномочия? Неужто она, всем известная Академия, славящаяся на всю Империю своими прекрасными достижениями в области воспитания и дисциплины, добросовестными воинами стихий, настолько черна в своём истинном облике, со всеми её обитателями, одни из которых, сейчас ведут себя не лучше тех самых, мерзких ночных тварей, ради повышения умения убивать которых, и были выстроены эти боевые арены. После многочисленных рассказов об Академии от своих школьных друзей, Эдвард столько раз представлял себя тут, стоя на этом самом месте, напротив другого мага, искусно и достаточно профессионально используя один магический удар за другим, при этом ловко уходя от атак «врага». И как бы ему сейчас хотелось вернуться в строй тех мальчишек, которые очень скоро, возможно, попадут сюда, став частью «Академии Белого Пламени», грезя о том же, что и он когда-то; рассказать им истинную правду о происходящих учениях, пытках и надругательствах. А разве можно назвать происходящее как-то иначе?
Слова преподавателя немного разочаровали своей прямотой и грубостью. Так с ним не разговаривали даже в «Школе Четырёх Стихий», поэтому хотелось ответить не менее грубо, забыв о долге и чести, постоять за себя, однако пришлось собрать всю волю в кулак и «заморозить» все свои чёрные чувства изнутри, только бы не позволить безумным мыслям вырваться наружу. И тогда он станет не лучше этого самого Хэммиша, который, наконец-то, снял свою маску, показав истинный лик. Эдвард молчал, не скрывая своего равнодушия и спокойствия, тем самым, давая преподавателю высказать всё, что взбредёт в его поседевшую голову, только бы отстал и перестал кричать. Эдвард покосился в сторону Вульфа, который наблюдал за происходящим с безразличием, по крайней мере, так магу казалось со стороны. Хэммиш был высоким, достаточно крупного телосложения, поэтому, когда он схватил Стаффорда за воротник рубашки, и грубо притянул к себе, парень буквально подлетел, сокращая расстояние между ними за считанные секунды. Не успел юноша опомниться, как почувствовал стальную хватку преподавателя на своём запястье, отчего он нахмуриться от боли. Другой рукой он угрожал указательным пальцем прям перед носом неопытного мага, приговаривая:
– Не имей привычки перечить мне, мальчишка! А иначе шкуру спущу и не заметишь.
– Отпустите меня, – процедил юноша, чувствуя себя сейчас совсем неловко и стыдливо перед пятикурсником.
– В Школе о тебе отзывались хорошо, – всё тем же тоном продолжал Хэммиш, одаривая зловонным дыханием лицо ария, – посему не черни своей трусостью слова тех, кто никогда не ошибался в своём выборе. Этот маг – Тилль Вульф – только выглядит опасным, но у всех есть свои слабости. И не приведи Всевышний, если он найдёт твоё слабое место… Если ты не сможешь одолеть его, то твоё место в Академии очень скоро займёт кто-то другой – более достойный. Я даю тебе последний шанс, Стаффорд.
Свои последние слова он вымолвил настолько злобно и ядовито, что ария почувствовал пробудившуюся от глубоко сна ненависть, спавшая со времён тех события, когда была жива его матушка, и они жили с ней под одной крышей. Злоба породила магию: его рука стала покрываться тонким слоем льда, словно множество белых чешуек, которые ложились друг на друга, замораживая кисть мага и с ней толстые пальцы преподавателя, который, почувствовав леденящую, острую боль, тут же разжал их и молниеносно отпрянул от ученика, и ничего не сказал. Эдвард покосился в сторону пятикурсника и медленно повернулся полубоком, принимая боевую позицию. Тело окутала еле заметная, бледноватого цвета дымка, тяжело опускаясь водопадом вниз. Белёсый туман затягивал мраморный мол, проникая тонкими прожилками в узкие щели, отчего они покрывались еле заметным инеем.
– Ничего, – произнёс внутри спокойный и рассудительный голос собственного разума, – подумаешь, какой-то маг огня. Наверняка сейчас кто-нибудь хватится нашего отсутствия, или же услышат. Уж больно мы шумные, разве нет? Конечно…
В эту секунду Эдвард осознал: нужно не столько драться, сколько привлечь внимание тех, кто, возможно, ещё не спит! А если и спят – то лучше. Тишина за пределами этого зала сейчас нужнее, чем гулкие разговоры учащихся, да стук подошв обуви, способные заглушить звуки боя. Нужно разозлить своего соперника, чтобы он устроил пожар, или самому что-то сломать, взорвать. Этот план казался безумным, но всё же лучше, чем перспектива скорой смерти.  Так разволновался юный маг, что не заметил, как создал падающий с потолка снег. Выглядело немного комично.
– А что, тебя приветствовали точно так же? – огрызнулся Эдвард на слова Тилля, ехидно улыбнувшись. – Ужели обиду затаил, а теперь вот так встречаешь новеньких, чтобы выместить на них своё прошлое? Смотрю я, в охотку пошла тебе эта забава, да и не в первые тебе строить из себя героя перед тем, кто слабее!
Эти слова, аль может что-то иное, разозлили огненного мага до такой степени, что от его жара пламени хлопья снега тут же растаяли, став коротким дождём. А уже в следующий миг его тело горело, словно он – огромный факел. Пламя громко и ужасающе затрещало, и, словно огнедышащий змий тех старых легенд из книг, Вульф пробуждал свою истинную сущность, сноп ярких искр горел, яркие отсветы алого пламени осветили весь зал так сильно, словно для ночных теней не осталось свободного места. Пламя, вырвавшееся на свободу, огненными стрелами понеслось к Эдварду. Юноша собрался с последними мыслями, игнорируя тревогу разума. Вокруг него всё покрывалось толстым слоем снега, а после он выставил перед собой руку, чуть присел и взмахнул ей вверх – стена из льда, громко разрывая пол на несколько толстых трещин, возвысилась над магом, став преградой для огненных стрел. Но от жара и столь горячего пламени ледяной щит быстро сдал свои позиции. Арий упал ничком, тем самым спас себя от атаки следующих огненных атак. Не теряя времени, маг быстро встал на ноги и, махнув рукой, призвал ледяные иглы, сбившие несколько огненных шаров, а сам же спрятался за небольшим столбом.
– Тилль Вульф, однако я ждал от Вас чего-то более горячего, – усмехнулся Эдвард, стирая со лба пот. Стало слишком жарко для мага воды.
– Вот! – подзадоривал преподаватель, который, казалось, вот-вот затанцует от такой картины. – Да! Парнишка хочет, чтобы ты его поджарил! Давай, Вульф! Где там твои фейерверки!
Почувствовав спиной горячие языки пламени, Стаффорд тут же заморозил стену и прижался к ней спиной. Выйдя из своего укрытия он, по воле случая, успел отпрыгнуть в сторону от жидкого пламени, которое разливалось по всему мраморному полу, а потом быстро и, благодаря небольшой массе тела, ловко перепрыгивал с одного свободного от горячей жидкости места на полу, на другое.
– Ай-ай-ай, – бубнил себе под нос маг, когда жидкое пламя больно обжигало пятки.
Наконец ему удалось  запрыгнуть на какую-то бочку. Маг выставил перед собой руки, закрыл глаза, и две большие волны, с разных сторон зала, накрыли своими холодными водами бурлящие огненные потоки, подхватывая их и бросая к одной стене, потом к дугой, заставляя тем самым побегать разгневанного Хэммиша. Воды затопили арену почти по колено. Пламя жалобно зашипело, взывая к хозяину дать ей больше силы; вода же вздымалась к верху горячим паром. Чувствуя, как оно обжигает кожу лица и рук, Эдвард поспешил пригнуться, снял с себя плащ и закрыл им лицо и руки. Пар был слишком густым, но по крикам преподавателя он знал его местоположении, чего нельзя было сказать о Вульфе.

Отредактировано Edward Stafford (2015-10-16 20:52:46)

Эдвард уже несколько раз пожалел о том, что позволил себе разговаривать с пятикурсником столь грубо, бросая в его адрес колкие фразы, тем самым пытаясь блеснуть иллюзорной самоуверенностью; он был сильнее и выносливее начинающего мага, посему все его атаки, так или иначе, всё же уложили Стаффорда на лопатки. Он пытался сделать всё, что от него сейчас зависело, но, увы, Судьба распорядилась иначе – он проиграл этот бой с позором. Тем и уникальны огненные арии: их пламя, словно затаившийся зверь, тихо и незаметно подкрадывается к своему врагу, пока тот отвлечён хозяином, а после чего наносит последний молниеносный удар, когда его меньше всего ожидаешь. Эдвард даже не допустил мысли, что жидкое пламя продолжает растекаться по самому низу, прячась в густом паре. Будь Стаффорд чуть опытнее, наверняка бы успел посмотреть вниз и спрыгнуть, но, к сожалению, очень поздно заметил кипящие красные воды вулкана; и только в последние две секунды он почувствовал зародившееся чувство триумфа, исходившее не изнутри его сознания и мыслей, и, которое должно было стать сигналом.
Бочка под ногами Стаффорда взорвалась неожиданно, кажется, для всех присутствующих, заполняя боевую арену сначала пронзительным треском дерева, а после гремящим звуком взрыва. Волна отбросила мага в сторону, он приземлился на спину в том месте, которое было заморожено им же самим во время защиты, и, словно молния, острая боль скользнула своими невидимыми лезвиями по рёбрам, плечу и в области позвоночника, принуждая ария лежать и не делать лишних движений; в глазах на долю секунды всё потемнело: он ударился затылком. Для молодого мага весь мир погрузился во тьму и тишину. Абсолютная темнота и тишина, ставшая сейчас целым миром. Где-то в этой пустоте он почувствовал отголоски страха, безмолвный ужас, а сознание пытается судорожно выбраться из этих цепей, разрывая полотно мрака месивом беспорядочных образов. Неужели умер? Нет, чей-то голос донёсся далёким эхом, вернув телу жизнь.  Арий попытался открыть глаза, но яркий свет горящей балки над ним ослепил на пару секунд, расплывчатое зрение вырывало из темноты неясные, чёрные силуэты, больше напоминающие сейчас чернильных клякс. Рвущая боль в плече, смешанная с леденящим холодом, вернула его в мир живых окончательно, напоминания о постыдном поражении. Аккуратно перекатившись набок, юноша попытался встать, взявшись здоровой рукой за какой-то железный крюк в стене. В ушах немного звенело, но очень скоро это прекратилось. Он наконец вспомнил о том, что сейчас находится не один, пытаясь вслушиваться в разговор учителя и Тилля.
– Говорил же, что не отберу много времени, – сухо сказал Эдвард, тяжело вдохнув, но последние движение взывало к новой волне боли, пульсируя в правом плече – вывих, судя по всему.
Сейчас Хэммишу не было дело до Стаффорда: он во всю уже крутился около Вульфа, словно собака, которая ластится у ног своего хозяина, что-то при этом объясняя ему, победно улыбаясь, но что именно говорил учитель Эдвард уже не слышал, да не и хотел знать.
Когда силы вернулись к юному магу, он хотел уйти незаметно и тихо, но не успел сделать и шагу, как приключилась новая беда – его дар, о котором он ничего и никому не говорил все эти годы, решил-таки заявить о себе всем. Что-то тяжёлое, словно огромный камень, упало на сердце, а железные тиски беспокойного и зловещего чувства сжимали лёгкие, Эдвард почувствовал удушение и пробудившуюся иллюзию гнева и раздражения; эти чувства, словно дикие волки, оголяли клыки и громко рычали, рвали когтями плоть изнутри, желая вырваться наружу и свершить самосуд или просто заставить кого-то мучиться. Чёрная мгла окутала собой мысли и собственные чувства Стаффорда, прогоняя их в самые дальние уголки сознания. Юноша сгорбился, пытаясь набрать в лёгкие как можно больше свежего воздуха, но жара, оставшаяся после битвы, только ухудшала положение. Никогда прежде он не чувствовал ничего подобного; эмпатия, проявлявшаяся изредка, не была столь безумной в своих помыслах, но сейчас она завелась под воздействием неприятного чувства от поражения, иначе говоря, зависть. Но кто же мог знать, что чувства Тилля отразятся так сильно, и опрометчиво было использовать сейчас этот дар.
Маг схватил себя за грудки здоровой рукой, сжимая ткань рубашки так сильно, что послышался лёгкий треск. Он тяжело, всё ещё сгорбившись, повернулся в сторону преподавателя и пятикурсника, желая что-то сказать, но каждое слово отдавалось внутренним эхом, словно теперь он нем.
– Хватит, – прохрипел он чуть слышно, сжимая ткань ещё сильнее, желая разорвать её от такого количества чужих эмоций. – Прекратите!
Только сейчас сознание озарила ясная мысль – эти чувства принадлежат Тиллю Вульфу – это называется ненавистью и презрением. До чего же эти чувства ужасны!
– Ты с ума сошёл! – громко выкрикнул Эдвард, поразившись, что голос так быстро вернулся к нему. Он не ждал подобного чувства, не думал, что оно настолько прогнило.
– Прекратить что? – С любопытством спросил учитель, подозрительно щурясь. – Стаффорд, что происходит?
Арий только хотел предостеречь нового знакомого, отвлечь, чтобы снять с себя этот невыносимо тяжёлый груз чужих чувств, но, кажется, у новоиспечённого дара были свои личные планы. Вся сгущающаяся и могущественная тьма и мрак, обуздавшие слабое тело Стаффорда, в одночасье перекинулись в тело Вульфа, став непреодолимым, мучительным страхом для обоих. Эдвард не мог знать, чего именно боится Тилль, но это чувство было безумным и самым сильным. В бесконечном страхе слышался крик скорби без единой надежды; одна жизнь, утопающая в кроваво-грязных реках воспоминаний о прошлом; иллюзия абсолютной свободы сжирала, словно голодный зверь. Всего одна минута стала целыми часами, разбивая этот мир и открывая дверь в новый: тёмный, горящий яркими огнями, сожжённый до основания. Кажется, именно так себе сейчас представлял внутренний мир Вульфа, со всеми переживаниями, страхами и ненавистью, Эдвард. Он внимательно смотрел в тёмные глаза пятикурсника, слыша где-то далеко вопрос собственного разума, который был так некстати: «когда они успели так сблизиться, стоя буквально в паре метров друг от друга, и где его боль?».
Эдвард, словно ошпаренный кипятком, попятился назад, чуть качнувшись; по телу пробежалась крупная дрожь, а слабость заставила упасть юношу на колени. Наконец-то он смог дышать, жадно хватая ртом воздух; странное чувство, словно он пробежал пол Империи почти без остановок.
– Простите, – мрачно заявил он. – Я не знал, ничего этого не знал. Так не было раньше!
Эдвард бросил на Вульфа быстрый взгляд, пытаясь отдышаться. Кажется, его сила сказалась и на Тилле тоже. Юноша солгал - он знал о том, что может его дар, и в «Школе Четырёх Стихий»  был преподаватель, который только-только начинал ему помогать осваивать его. Именно от него Эдварл узнал, что можно передавать эмоции, будоража этим своих врагов. Обещал не использовать понапрасну, но только хотел припугнуть Тилля, а получилось, что и сам попался в эти сети.
– Простите, Тилль, я бы никогда не позволил себе такое, если бы знал, – продолжал извиняться юноша. – Но всё это... Вы должны прекратить это чувствовать. Неужели Вы никогда не слышала о прощении? Неужели нельзя просто отступиться?

Отредактировано Edward Stafford (2015-10-20 17:42:50)

Не что иное, как жалость, зародилась в сердце молодого мага, когда он наблюдал за трепыхавшимся арием огня. После фокуса с эмпатией Эдварду заметно похорошело, прибавились, будто из неоткуда, жизненные силы, растаяло в голове облако мрака. Тилль взревел ни то от ужаса, ни то от собственной злости, или, что ещё хуже, осознания собственной беспомощности. Хотя Стаффорд совсем не считал и не видел Вульфа беспомощным или слабым: удержаться на ногах после такого эмоционального столкновения, находясь ещё в здравом уме и почти светлой памяти, разговаривая при этом, не каждый может.
– Стаффорд, – обратился к нему учитель, вырывая парня из оков собственных мыслей. – Ты что же, совсем ничего и никому не сказал?
Эдвард не понял всего смысла, скрывавшийся в словах Хэммиша, поэтому окинул его пустым взглядом. Неужели его совсем не беспокоит сейчас состояние и слабость Тилля? Откуда столько высокомерия, презрения и циничности? Неужто Академия сказывается плохо? Аль данная ему власть? Как бы там не было, а ведь он в первую очередь – отвечающий за них. И очень жаль, что Хэммиш, с его популярностью да хорошими отзывами, – легко и беззаботно позабыл об этом. Это не давало Эдварду покоя, и, впервые в свой жизни, ему хотелось донести о произошедшем вышестоящим, выступить в роли борца за справедливость, но, к его глубочайшему сожалению, это было невозможно.
– Это же великолепно! – буквально пискнул преподаватель, хлопая в ладоши. От непонятного никому счастья, или удивления, его лицо чуть покраснело, а Эдвард почувствовал полыхнувший в его груди живой огонь желания. – Ты хоть понимаешь, какую службу может сослужить тебе этот дар? Тилль Вульф – один из лучших бойцов Академии, и причём заслужено! Однако ты, будучи сейчас под ударом и угрозой смерти, смог защитить себя без магии.
– Послушайте, – хотел было сказать что-то Стаффорд, но его тут же перебил Хэммиш, хлопнув юношу по плечу и широко улыбнулся.
– Я должен об этом доложить, – не унимался маг. Он подбежал к Тиллю и схватил того грубо за руку, заставляя насильно подняться на ноги. Стал осматривать его глаза, словно пытался убедиться в собственных мыслях. – Поднимайся, Вульф! Нечего разлёживаться. В могиле отлежишься, а сейчас вставай! Оба идите в свои комнаты.
Обезумивший, от сегодняшних событий и новостей, Хэммиш ещё с минуту покрутился вокруг Тилля и Стаффорда, разглядывая их, что-то бубня совсем невнятное себе под нос и пытаясь принять какое-то, ясное только ему одному, решение, при этом явно мешал и всячески препятствовал попытке Вульфа уйти; после скрылся за дверью, оставив магов наедине. Совладав с полыхнувшими эмоциями, Эдвард перевёл дух и, поостерегшись говорить первым, дабы не разозлить Тилля своим присутствием ещё сильнее, хотел было скорее пойти прочь, забыть о том, что тут произошло, но не смог. Заметив, что мужчина потянулся к дверной ручке, юноша подошёл к магу, перекинул его руку себе через плечо, игнорируя зародившуюся в груди злобу и раздражение, пытаясь помочь Тиллю вновь не упасть.
– Думаю, что будет лучше, если мы отправимся к лекарям, – предложил Эдвард, осознавая, что оба ранены и нуждаются в медицинском вмешательстве. – Помнится, после подобной выходки с отцом, он ещё несколько дней мучился от миражей своего сознания. Говорил, что видит кого-то, то померещится фигура чёрна, потом белая. Пусть тебя осмотрят – легче будет. И плевать, что сказал Хэммиш. Он же, – маг усмехнулся, – полный кретин. Твоя злость имеет место быть, теперь я это понимаю. Наверное, я бы на него тоже так злился. Но позволь, неужели оно того стоит? И, понимаю, что не моё дело, откуда вас двоих такая ненависть друг к другу? Я многое чувствовал, но такое - впервые.

Отредактировано Edward Stafford (2015-12-11 15:52:06)