После того случая, когда Эдварду объявили, что его выбрали для перевода в «Академию Белого Пламени», он был убеждён: таких необычных чудес более с ним не приключится, да и не спешила Судьба баловать его своими «пряниками». Но, к счастью, или, к сожалению, она решила вновь его порадовать своим новым подарком, но теперь в лице Фенринга Сверре, заместителя главы Дипломатического корпуса Ревалонской Империи. Тогда Эдвард ещё и не знал, что его ждёт и с какой целью прибыл заместитель, а вот когда узнал – рассуждать на тему «повезло или нет» было уже ни к чему. Но сейчас, спустя какое-то время, он убеждён: если работа и будет тяжёлой, то и полезной в том числе. Чем слоняться в одиночестве, дабы накопить опыт на вездесущих тварях, лучше уж пытаться оберегать чужую жизнь. Эдвард не был уверен в своих силах: совсем молодой, только начинает жить и готов переступить порог новой жизни; смотрит куда-то вдаль своего загадочного и непредсказуемого будущего; он ещё не вкусил весь яд поражений и сладкий сок побед, но уже отчаялся. Отказать Фенрингу не мог, да и была ли у него такая возможность?! В любом случае, если же у него ничего не выйдет, Эрика фон Ранцау отвергнет услуги нового телохранителя, то никогда не поздно отправиться в опасное путешествие. Где-то в глубине души Эдвард искренне желал помочь Фенрингу, который произвёл на него достаточно глубокое и поразительное впечатление. Каким бы холодным и строгим он не был, всё же в его глазах можно было заметить и человечность, а главное – острое переживание за человека, который ему безумно дорог. Он продел долгий путь, оставив все свои дела, явно не для забавы ради, и ни чтобы потешить самолюбие Эрики; кстати, она представлялась Эдварду капризной и избалованной.
Размеренно и неспешно тянулись дни его маленького путешествия. Маг продолжал свой поход только с восходом солнца, неспешно шагая по узким тропам, тянувшиеся через леса, долины и горы. Наступил пятый закат, когда юноша наконец-то добрался до нужного пункта назначения. Копыта вороного коня мерно застучали по каменистой дороге городской тропы. Остановившись и оглянувшись назад, всадник в дорожной одежде и длинном плаще кинул прощальный взгляд на открывшуюся панораму зелёного леса, окутанный золотыми копьями янтарного солнца. Тяжело выдохнув, он наконец-то въехал в город. Тёплый ветер, играя, шевельнул чёрные пряди волос и донёс из «уплывающего» за спиной леса запах цветущих растений, а после смешался с запахами из базара, где уже во всю кипела жизнь и суета. Спешившись, Эдвард повёл коня в поводьях, ибо пройти сквозь толпу местных гаражан, сидя верхом, было уже тяжело. Приятно вновь почувствовать запах всей этой городской и сумасшедшей жизни. Будучи учеником Академии, к сожалению, ему не удавалось до нынешнего времени выйти за пределы, поэтому всё вокруг казалось до боли знакомым, но в то же время абсолютно новым и удивительным.
Узнав дорогу до владений семьи Ранцау Эдвард уже очень скоро был там. Одна из служанок, что встретила молодого мага, была учтива к нему, но без особого внимания. Девушка была не дурна собой: стройный стан, выглаженные фартук и серое платье, весьма ухожена; лицо молодо, почти не единой морщинки, большие голубые глаза, симпатичные ямочки; длинные волосы, пшеничного цвета, заплетены в тугую косу. Почему-то сейчас Стаффорд вспомнил о матери, которая так не любила красивых девушек, а уж тем более служанок, всячески пытаясь их выгнать прочь. Посоветовала отвести уставшего коня до конюшни, дабы его накормили и привели в порядок, а сама скорее убежала в сторону дома, пару раз оглянувшись. Каково же было удивление Эдварда, когда он встретил около конюшни своего хорошего знакомого, что служил конюхом у его отца, пока последний совсем не обанкротился. Поговорить не удалось, так как Эдварда тут же окликнул советник, который, по словам Фенринга, должен был ввести в курс дела, но обещал старому приятелю, что всё же навестит его, только позже. Отчего-то советник вызвал у Эдварда неприятные чувства: он был строг, слишком зазнавшийся и часто с его пухлых губ, которые он постоянно облизывал кончиком языка, можно было услышать «я». Эдвард же только слушал и ничего не говорил. Ежели матёрый воин и спрашивал что-то, то маг старался давать короткий и сдержанный ответ. Лицо воина было круглое, чуть загорелая кожа; глаза кабаньи, всё время щурился и косился в сторону ария, словно не доверял, приглядывался к новенькому; голос хоть и монотонный, но могучий. Приказывать любил и охотно это делал, когда кто-то допускал ошибку или появлялся в его поле зрения в самый неподходящий, на его взгляд, момент. Так случилось с одной из служанок, которая пыталась найти другую, поэтому остановила советника, на что услышала его грубое, чуть мерзкое и неприятное «не знаю». Ходил он прямо, чуть задрав подбородок – считает себя важной персоной, хотя, наверное, так оно и было.
Владения семьи были весьма обширны; ария поймал себя на мысли, что представлял их себе куда меньше, чем это оказалось в действительности. Когда же они прибыли к месту, где тренировались остальные, Эдвард только молча наблюдал за уверенными, умелыми и чётко выверенными движениями опытных воинов. Они совсем не интересовались магом, и это было прекрасно, ибо внимание Эдвард не любил. Всё же он пришёл сюда не ради новых знакомств, а для охраны юной особы. Кстати, той самой девы, ради которой он и прибыл сюда, юноша не наблюдал. Когда же советник дал воинам передышку, то наконец представил им Эдварда. Через несколько минут они вновь приступили к тренировкам, поэтому небольшое пространство заполнилось звоном мечей и свистом стрел. Лучники были магу интереснее всего, так как Эдвард любил такое оружие, как лук; одно время даже подумывал о том, чтобы научиться из него стрелять.
Прошло немало времени, как Стаффорд вдруг почувствовал странный поток эмоций, исходившие абсолютно от незнакомого человека. Сейчас незнакомая личность была далеко, но внутри всё сжималось, взвывая к напряжению – она приближалась. Советник вдруг куда-то побежал, но маг остался стоять неподвижно, продолжая смотреть вниз и внимательно слушать происходящее, а не наблюдать. Однако, когда же до его слуха донёсся мелодичный, звонкий и озорной голос, принадлежавший женскому полу, Эдвард повернулся. Юная особа, так быстро шагавшая вперёд, была подобно нежданному урагану; столь могущественный и сильный, пред которым расступались даже самые бравые воины.
– Думаю, что вопрос «кто это», будет совсем не уместен, – подумал Эдвард, нахмурившись.
Стройный стан, облачённый в лёгкое платье, был гибок, поэтому каждое движение было грациозным и легким; овальное лицо с выразительными глазами, ярко выраженные скулы. Она сияла ярким светом, широко улыбалась воинам, которые добродушно приветствовали молодую эллет. Когда же она подошла ближе, обратившись к магу, тот вдруг, взглянув в её карие глаза, подумал о совершенстве, затаившееся в столь светлой и девственной душе. Отчего-то на ум пришла мысль, словно эта дева жаждет приключений и, наверное, виной тому её неиссякаемая энергия и чрезмерная активность. На её хрупких плечах застыл терпкий, насыщенный свежестью и лёгкостью горный воздух, не желающий отпускать столь прекрасное создание, забыть о ней так же, как и всех тех, кто блуждал среди могучих пик.
Пока он разглядывал деву, только удача и внимание сейчас спасли жизнь Эдварда, который вовремя заметил блеск на лезвии меча. Чужого меча. Удивлению мага не было предела: юное создание оказалось весьма опасным, но, что ещё интереснее, весьма искусным во владении холодным оружием. Когда же это странное «сражение» наконец закончилось, эльфийка вдруг сделала собственный вывод, а после поспешила куда-то уйти, оставив всех в подвешенном состоянии. Проводив её взглядом, Эдвард только потом понял, что пора бы преступить к своим должностным обязанностям. Ничего не ответив советнику, он пошёл до конюшни. Заметив там Эрику, разговаривающую с конюхом, решил не мешать; остановился за её спиной, но подобрался тихо, поэтому едва ли она знала о его присутствии. Конюх же знал, но никак не подал виду.
- Чего же так? - говорил старик, покашливая и расчёсывая густую гриву коня ария. - Быть может ещё пользу принесёт, а Вы уже с мечом на него. Дядя кого попало брать не станет, сами же знаете, а после того случая Вас нельзя оставлять одну! Думаю, стоит быть чуть вежливее...

Отредактировано Edward Stafford (2015-10-13 13:06:57)

– До чего же любопытна эта особа! – Отметил для себя мысленно юноша, когда будущая герцогиня задала конюху наводящий вопрос, явно желая добраться до истиной правды о жизни мага, которая, к слову говоря, хранилась уже только в воспоминаниях самого Эдварда, являясь самой подлинной.
Эдварду было приятно, что Гермунд (конюх) объяснил молодой особе: вести себя таким образом, да ещё и с первым встречным, не есть хорошо. Ария знал о капризных особах не понаслышке, да и привык к подобным выходкам ещё с глубокого детства. Действия эллет нисколько не смутили Эдварда, он даже не думал о том, чтобы разозлиться на неё или упрекнуть. Давно знает: безразличие – лучшее оружие против светских дам с их высоким самомнением и жаждой попроказничать. Но вот фраза о том, что Судьба была строга с молодым магом, ему не понравилось. Это было достаточно личным фактом из его короткой биографии, чтобы осведомлять об этом посторонних лиц. То, что он пришёл сюда на службу, ещё не говорит, что вся его жизнь должна быть предметом обсуждения любопытных и любящих сплетни; такое не любил, если только сам не заговорит или не позволит другому. Единственный человек, которому он и мог что-то рассказать был Фенринг. Но внутри сознание подсказывало, что если этому мужчине что-то и нужно будет узнать о своём новом подданном, спрашивать об этом мага ему нет смысла: слишком много власти и знакомых.
Столько лет он пытался забыть своё мятежное детство, упрёки и недовольство матушки, что сейчас эти воспоминания заставили его нахмуриться, пристально глядя на конюха, который, заметив это, тут же замолчал. Гермунд хорошо знал отца Эдварда, поэтому нередко был свидетелем неприятных конфликтов в доме барона, а также скандалов и мелких интриг. Благо, что этот седоволосый старик слишком умён и умеет хранить чужие тайны; именно с него брал пример Эдвард, будучи совсем маленьким. Конюх, несмотря на то, что имел далеко не самую почтенную должность и родился в крестьянской семье, был не просто трудолюбивым и ответственным, но по-своему необычным и удивительным человеком; более всего поражала его мудрость.
Подходящие, как и всегда, слова конюха очень быстро осадили весёлое настроение эллет: плечи её напряглись, чуть повела ими, голос был полон сожаления и раскаяния в своих действиях; все её чувства стали доступны магу, поэтому в искренности её слов он уже не сомневался. Себе обещал не использовать дар на юной особе, ведь это, хоть и могло принести какую-то пользу, всё же будет нечестным по отношению к её дяде и к ней самой. Но сейчас это вышло совершено случайно: он задумался, глядя на неё с высоты своего роста из глубокой тени, падающая от небольшого деревянного козырька сверху, как вековое дерево на одинокий и хрупкий цветок.
– Судьба у всех тяжёлая, – негромко произнёс маг, когда почувствовал волнение лошади, что так охотно выдала его присутствие своим ржанием. – Только у каждого по-своему.
Выйдя вперёд из тени - укрытия, Эдвард бросил вопросительный взгляд на худенькую руку девушки: её жест показался ему странным, поэтому он только почтительно склонил голову, на секунду задержавшись в таком положение, как это и было принято, а после выпрямился и сдержанно ответил:
– Рад наконец-то мирной встрече с Вами, Ваша Светлость.
Эдвард вдруг отметил для себя необычайно странную вещь: быть простым, без влияния и титула, вот так кланяться – намного лучше и приятнее, чем если бы это было наоборот. Простая жизнь, пусть и не так разноцветна, как богатая, но всё же имеет свои положительные стороны. Как же приятно, когда тебя не опекают целыми сутками сразу несколько служанок, бегая за тобой из стороны в сторону, тем самым не давая возможности погрузиться в собственные мысли и чувства. Почему-то маг был уверен, что подобная мысль ещё не раз проявит себя. Это было столь странное и новое для него чувство, что немного замешкался, и мысленно он улыбался этой мелочи.
Ария взял поводья своей лошади, а после ласково погладил её по большой чёрной морде.
– Откуда же лошадь у тебя? – неожиданно спросил старик, заговорщицки щурясь. Его тон был странным, с долей упрёка словно маг в чём-то провинился, а теперь пойман за маленькую шалость.
– Разве это так важно? – холодно ответил ему Стаффорд, продолжая любоваться животным, чувствуя на себе пристальные взгляды старика и будущей герцогини.
– Это с какой стороны посмотреть, – не отставал Гермунд.  – Конь этот ведь принадлежит рыцарю…
От последних слов конюха маг замер. Конюшня моментально погрузилась в выжидающую тишину. Нарушили её только две фыркнувшие лошади, стоящие где-то за спиной эльфийки, которая, к слову говоря, смотрела то на ария, то на конюха, и явно не понимала происходящего, но определённо жаждала ответа от своего нового телохранителя; старик же в свою очередь покачал головой, словно не одобряет действий своего давнего знакомого. Неужто посмел старик думать, что лошадь эта ворованная?! Немного погодя, Эдвард неохотно покосился на девушку, а потом укоризненно на седоволосого старика. Не успел он приехать, а уже готовы обвинять в воровстве.
– Верно заметил, – пронёсся по конюшне уверенный голос юноши. – И что с того? Рыцарь этот, скажу я вам, уже и не рыцарь вовсе. Не подобает таким сидеть в старых Трактирах, напиваясь до поросячьего визга. Грязный, без монеты в кармане; только и делает, что бросается недовольствами на одного почтенного господина, винит его в том, что он теперь никто, да над лошадью издевался. А разве животина виновата в том, что он оказался ненужным, а теперь без единого гроша? Не знаю, что он там натворил, но уверен – отняли у него всё, увы, по справедливости. Слишком груб и мерзок он. Судьба прекрасно знает, как кого стоит наказывать, а кого наградить. Лошадь эту никто не воровал, ибо рыцарь сам отдал её мне… за кружку пива.
Воспоминание об этом мужчине было неприятным, поэтому взгляд карих глаз мага потемнел, а на лице появилась тень недовольства и раздражения. А после этой короткой истории старик тут же изменился в лице. Старый конюх мягко похлопал мага по плечу.
– И в том правда, мой старый друг! – Решительным тоном ответил Гермунд, и улыбнулся ещё шире. – И рыцаря твоего я знаю, да и кто уже о нём не знает? Только что – ты.
Он засмеялся, глядя на Эрику.
– Но это не мой секрет и не моя история, Эдвард, – отмахнулся конюх, почёсывая крючковатыми пальцами лоб. – Авось повезёт тебе, да кто-нибудь обязательно проболтается.
Эдвард ничего не ответил, а только лишь повернулся всем телом к эльфийке, которая спрашивала про поездку, но была нарочито прервана из-за слепых подозрений.
– Ваша Светлость, – с тем же холодным равнодушием, но заметной уверенностью молвил арий, – отныне моей главное задачей является Ваша безопасность – и только, посему не в моих обязанностях выбирать для Вас досуг. Я последую за Вами в любую точку Империи. Ежели прокатиться желаете, то с удовольствием принимаю Ваше предложение. Уверен, что ездите верхом Вы так же хорошо, как и управляетесь с оружием.

Отредактировано Edward Stafford (2015-10-13 16:26:36)

Когда Эрика проронила многозначительную фразу и лошадь стремительно унесла её вдаль, Эдвард с конюхом растеряно переглянулись. Скорее опомнившись, маг прикрикнул своему новому питомцу: «пошёл»; лошадь уже рысила, поэтому Эдвард оседлал её практически на ходу, а уже в следующее мгновение мощное животное, перешедшее в трехтактный аллюр, разбивало тяжёлым топотом копыт давнюю тишину, и казалось, словно эта конюшня заполнилась давно забытым, но приятным чувством, предвещающее скачку и сумасшедшую погоню. Двор владений Ранцау заполнился весёлым лошадиным ржанием, и Эдвард поймал себя на мысли: его животина была рада происходящему, желая выплеснуться свою запылившуюся силу, стать частью дикой природы, через которую им придётся проехать, поэтому он так бешено рвался вперёд.
– Молодёжь, – усмехнулся конюх, поправив свою дырявую соломенную шляпу.
Не успел Эдвард покинуть конюшню, как услышал гул возбуждённых голосов воинов и нескольких слуг, выполняющие свои обязанности вне дома, оживлённо обсуждавшие произошедшее. Где-то за спиной послышалось недовольство и грубая брань одной из служанок, которую юноша не заметил и лошадь чуть не сбила её с ног. Он только успел бросить ей еле слышное: «Простите», и быстро скрылся за углом дома. Когда очередное ржание лошадей нарушило противоположную часть двора, стражники, которые несли дневной караул, вовремя успели расступиться в стороны и открыть ворота. Покинув безопасное место маг невольно ощутил приступ волнения, но очень быстро заглушил его, когда вдохнул полной грудью свежий запах начинающегося леса.
Арий стремительно направил воронового скакуна вперёд, стараясь, как можно скорее нагнать свою подопечную. Сделать это оказалось не так просто, как ему бы хотелось, но всё же лошадь рыцаря была хорошо натренирована, поэтому ему удалось нагнать юною особу. Эрику определённо забавляла такая ситуация: она постоянно оборачивалась, звонко смеялась, что-то шептала своей лошади на ухо и тот словно срывался, гонимый разыгравшимся ветром, мчался на всех парах. Они очень скоро выехали к недавно убранным полям, где затаились золотые лучи солнца, серебристая дымка утреннего тумана мягко рвалась о мощную и запотевшую грудь лошади, рассеиваясь в душном, застоявшемся дневном воздухе. Обе лошади были под стать им – казалось они, как и наездники, совсем не чувствуют усталости, продолжая мчаться вперёд, оставляя после себя только клубы пыли и побеспокоившие стайки бабочек, догоняя друг друга и вновь теряя средь массивных стволов вековых деревьев и мелких кустарников, и обе стремятся скорее достичь неведомой цели. Лошадь его спутницы ловко обходила преграды, словно эллет была тут уже тысячу раз, и каждая мелочь знакома ей в мельчайших подробностях. Эдвард подумал, будто Эрика может проехать эту дорогу с закрытыми глазами. Хотя, быть может, так оно и было.
Подобная прогулка была чем-то новым для мага, ведь находясь за стенами Академии, ему ещё не приходилось выбираться в отдалённые и дикие местности могущественной и обширной Империи, проводя при этом время в своё удовольствие. О многих местах он знал только из карт, но никогда не видел всю красоту и девственность дикой природы в своём истинном образе, она открылась для него только сегодня, в этот час. Больше всего поразило яркое солнце, пробирающееся сквозь густые зелёные кроны деревьев, заливая своим богатым золотом всё вокруг, давая насладиться своими последними тёплыми лучами, прежде, чем осень вступит в свои права, вытесняя и заявляя о себе короткими днями, да холодными вечерами; оно путалось в чёрных локонах эльфийки, озаряя лик прекрасным светом. Для него, нелюбящего тёплую погоду, этот день сейчас вовсе не вызывал раздражение, рождая в его мыслях и эмоциях новую радость – прогулки верхом. Странно, что дорога, которую они проехали совсем недавно, показалась ему необычной и странной; он ведь, когда скакал по ней, направляясь к дому Фенринга, совсем не замечал ни пения птиц и того, как они мчатся за лошадьми; ни разноцветных ковров цветов, ни звонкое журчание одинокого ручья, ни приятную свежесть пожелтевших листов, сухих опавших иголок и шишек сосен.
Покинув «золотой лес» они миновали несколько крутых поворотов, потом небольшой склон и зелёную долину. Теперь леса были не столь густы, скорее бедны зеленью и воздух тут напоминал об убогой и безрадостной жизни: множество сухих деревьев устало и обречённо клонили свои сухие ветви к истощённой земле; цветочные ковры сменились лишайниками и многочисленными мхами, большими камнями; всюду серая тень и ощущение, словно они потревожили могильную тишину, давно забытых отголосков тёмного прошлого. Появилось странное ощущение, словно они заблудились. Лошадь рыцаря уже тяжело всхрапывала, по мускулам стекали капли пота, чёрная шерсть блестела. Выбивая из своего скакуна последние силы Эдвард сравнялся с лошадью Эрики, прокричав:
– Нужно остановиться и дать передышку лошадям!
Но, кажется, эллет не собиралась выполнять просьбу своего телохранителя, а только ловко и быстро ускользнула куда-то в сторону. Эдвард, растерявшись, повернул лошадь налево и тут же был атакован пушистыми, но колючими иглами и сухими ветками наклонившейся сосны, поцарапав ими шею. Лошадь громко заржала, встала на дыбы, явно не желая обходить преграду. Эхом донеслось ржание скакуна Эрики - и арий поспешил туда.  Но догнать юную особу на усталом коне уже было почти невозможно, поэтому Эдвард решил остановить юное создание своим способом. Дождавшись, когда они выйдут на длинную, широкую тропу, маг наклонился чуть вбок; левая рука скользила по воздушной глади, а другая крепко сжимала поводья. Ария оставлял за собой белёсую дорожку холодного дыма, а в следующее мгновение по краю дороги стремительно скользило подобие ледяной змеи, а где она проходила, там всё покрывалось тонким слоем инея и кусочками льда; обогнав скакуна Эдварда ледяная змея, разрывая твёрдую породу, ушла под землю, а после чего возникла высокими копьями почти перед лошадью эльфийской девы, преграждая ей путь. Расстояния до ледяных копий хватало на то, чтобы Эрика остановилась. Эдвард остановил коня от эльфийки на небольшом расстоянии. Когда юноша вытянул перед собой руку юное создание было окружено небольшой стеной из льда. Высоты было достаточно, чтобы её лошадь не смогла перепрыгнуть. Юноша спешился и подошёл ближе.
– Прошу простить меня, Ваша Светлость, – смущённо начал маг, оглядевшись по сторонам, – я вынужден был остановить Вас, ибо иной просьбе Вы не внимали.
Ария коснулся рукой стены и она, затрещав, рассыпалась на множество ледяных кусков.
– Позвольте мне объясниться, дабы моё решение не гневило Вас, – говорил Эдвард, бросая на Эрику взволнованные взгляды, опасаясь того, что она выдаст ему злобную тираду, – Тут не безопасно. Я сказал, что не смею выбирать Вам досуг, но обязан предостеречь от мест, где нельзя гулять, забыв обо всём на свете. Эти места прокляты тьмой.
Когда послышался хруст, Эдвард встревоженно посмотрел куда-то вдаль и заметно напрягся. Продолжал он уже более тихо, окидывая внимательным взглядом всю окрестность:
– Земля тут истощена, дух войны и ночных тварей всё ещё витает в воздухе, напоминая о них. Боюсь, что нам нужно вернуться, тем более проехали достаточно, а к тому времени, когда мы вернёмся, наверное, уже должно стемнеть. Ваш дядя должно быть уже волнуется и встревожен. Если вернёмся поздно, то боюсь он будет очень зол.
Арий ласково провёл ладонь по массивной шеи своего скакуна.
– Лошади уже устали, поэтому позвольте предложить Вам щадящий для них вариант: мы можем немного пройтись пешком, чтобы они отдохнули и смогли набраться сил для поездки обратно. Но, если же нет, то на всё Ваша воля, не смею перечить.

Отредактировано Edward Stafford (2015-10-19 19:03:34)

Эдвард почувствовал себя неловко, когда эллет попросила его отмалчиваться по поводу своих действий. Он привык объясняться перед теми, кому служит, но сейчас всё было иначе, и ничего не оставалось, как только внимательно выслушать её наставления, не поднимая глаза. Эльфийская дева смолкла, и Стаффорд одобрительно кивнул, давая ей тем самым понять: данная ошибка более не повторится, а за эту он приносит свои извинения. Сейчас у него даже не было слов, чтобы ответить ей хотя бы парой фраз; оправдание в подобных случаях – слишком опрометчивый поступок, посему уж лучше молчать. Тяжёлый клубок мыслей теплился в голове, и расплетать их ария не торопился; все эти слова не готовы ещё сорваться с его уст. Эдвард попытался мысленно оправдать свои действия тем, что впервые прислуживает одному лицу, да ещё и столь важному, но следующая мысль осадила все его оправдания, пытаясь донести до разума более важную информацию: рядом придётся находится слишком часто, поэтому нужно не искать себе оправданий, а стараться уловить ход мыслей, желания и решения подопечной; рассуждать над своими ошибками и пытаться не повторять ни их, ни что-то близкое. Как говорил один из учителей «Школы Четырёх Стихий»: «одна ошибка имеет место быть, но вторая – это уже глупость и бездарность».
– Конечно. – Он поднял голову, пронзительный взгляд задержался на её светлом лике, но он позволил себе подобное лишь пару лишних секунд. Маг отошёл в сторону, чтобы дать девушке спрыгнуть с усталой лошади.
Эдвард поймал себя на мысли, что впервые встречает того, кто прожил всю жизнь в роскоши, когда вокруг тебя постоянно бегает прислуга, балуя своим мнимым вниманием и любовью, столь снисходительно отнёсся к подобному поступку, который маг позволил себе, дабы остановить лошадь герцогини. Её поведение ввело юношу в лёгкое замешательство; разве не может ответить более грубо, приказать и наказать обидчивым словом? А как же она с прислугой обходится? Нет, Эрика совсем не была похожа на тех, о ком привык читать и слышать сплетни; она – столь хрупкое и утончённое создание Всевышнего, во взгляде карих глаз блики утреннего рассвета, а бархатный голос – целительный бальзам, и вся она – солнечный свет и безгрешная радость. Но так ли обманчиво первое впечатление, как он привык считать? Быть может, она ещё проявит себя, либо только сейчас планирует не связываться с магом, опасаясь худшего, либо желает рассказать о произошедшем дяде, который знает, как выбить дурь из юноши, или же, во что верилось меньше всего, но безумно хотелось, всё это – её истинная натура.
– Верно, маг воды. – Согласился он, пожав плечами.
Эдвард хотел было пойти, как её голос заставил остановиться и обратить внимание. Он уже и забыл о том, что был сражён грозными ветвями умирающей сосны, закончив «поединок» с которой, вернулся с боевым ранением. Прикоснувшись пальцами рана неприятно защипала, арий поморщился, но боль была терпимой – это ведь всего лишь царапина.
– Ничего, – потеряно улыбнулся маг, явно не ожидая очередного доброжелательного и заботливого жеста от герцогини. Она определённо не подходило под все те описания и всевозможные шаблоны избалованных богатствами дам, о которых он был осведомлён почти с пелёнок. – Это просто царапина, Ваша Светлость, посему не стоит относиться к этому столь серьёзно, – ответствовал маг, благоразумно пропуская слово «приложите».
Но, кажется, эльфийка не желала ничего слушать, а только ясно дала понять – спорить с ней бесполезно. Вроде мысли не читает, а ведь знала, что он откажет, поэтому осадила юношу быстрее, чем он позволил себе продолжить свою мысль. Он взял в руки её платок, надо сказать, неохотно и робко, приложив к ране.
«Ну вот ещё не хватало, – смело заявил он ей мысленно, – зачем же мазь? Что же, совсем я без ног, да беспомощен? Сам же могу – и пойду – в лазарет, там эту царапину быстро «прогонят» с меня…»
Правда, вслух Эдвард сказать этого не решился, опасаясь ещё одного приказа. Хватило пока что этого. Маг был уверен, что дева очень скоро забудет об этом, а чтобы не привлекать её внимание он поправил края своей мантии, скрыв краем царапины. Платок аккуратно сложил в несколько раз и убрал в карман, решив, что отдаст, когда придаст ему изначальный вид.
Они продолжили свой путь, но уже назад. Неспешно шли по узкой тропе, которая вилась между сухих кривых деревьев. Старались лишний раз не потревожить могильную тишину неосторожным звуком, поэтому они вели лошадей в поводьях, а Эдвард не сводил напряжённого взгляда со склонов гор, стараясь обращать внимание даже на мимолётные движения. Шёл маг почти рядом, отставая только на пару шагов. Ария заметил, что на этих высотах сейчас царит холод, сковывая землю лёгким морозом, а ведь до зимы ещё далеко, и не он тому виной. Время клонилось уже к глубокому вечеру, с разных сторон прожилками плыл серый туман, обнимая потемневшие вдалеке силуэты деревьев, камней и гор.
– Прошу простить меня, Ваша Светлость, – разорвал он неприятное молчание между ними, сравнявшись с Эрикой, – дело то, конечно, не моё, и всё же позвольте спросить. Вы сказали, что дядя не говорил Вам обо мне, и к конюху пошли за ответами, так что же выходит – ничего не знаете? А коль и так, не страшно ли Вам сейчас?
Эдвард осмотрелся вокруг: темнота очень быстро спускалась с небес, место это пробуждало зловещий мрак.
– Что если я не тот, за кого себя выдаю? – воин старался говорить нарочито спокойно, опасаясь испугать столь хрупкое и невинное создание. – Зачем же уехали так далеко с тем, о ком ничего не знаете? И не кажется ли Вам, что мы заблудились?
Скользя сосредоточенным взглядом по мёртвому лесу маг старался быть внимательным и совсем не смотрел на свою спутницу. Но, не давая ей возможности ответить он решил добавить то, что посчитал, пусть и дерзким, но весьма важным. Важным для него.
– Не смею от Вас требовать, Ваша Светлость, но всё же хотел бы попросить, – голос мага заметно похолодел, стал более строгим. – Понимаю Ваше любопытство, но впредь не стоит интересоваться обо мне у других. Во-первых, ничего не знают толком; во-вторых, я могу сам ответить на всё то, что Вас интересует. Лгать не привык, посему я буду с Вами откровенен; коль посчитаю нужным чего не говорить, так лучше промолчу. Я подчиняюсь Вам целиком и полностью, однако надеюсь понимаете, что это неприятно. Вы ведь, живя такой жизнью, сами немаловажная фигура в мире сплетен и завистливых языков, поэтому должны понимать, каково это.

Отредактировано Edward Stafford (2015-10-26 08:22:19)

Пытаясь убедить своего телохранителя в том, что доверяет ему, быть храброй и хитрой в его глазах, возможно, сама того не желая, Эрика фон Ранцау преподнесла арию отличную идею – изучить более подробно всю ближайшую местность, да отыскать тайные дороги, о которых она столь гордо сейчас молвила, дабы, случись чего неладное, он смог быстро и легко отыскать её, или же наоборот помочь убежать.
«Стоит попросить пару выходных, – рассуждал мысленно маг, – проехать все эти леса ещё раз, взять с собой карту, запомнить каждый куст и дерево. А иначе, что-то мне подсказывает, не сносить мне головы, если она надумает чего ещё. Стоит ли поведать эту идею Графу? Нет, уж лучше я всё сделаю сам, никто не должен знать. Так будет лучше для всех»
Неприятно было осознавать, что будучи выходцем «Академии Белого Пламени» он не додумался до этой мысли ранее, а ведь тактика, как говорил один хороший товарищ, должна быть неотъемлемой частью не только на войне, но и с женщинами; спустя столько времени Эдвард наконец осознал всю значимость его слов, которые раньше принимал за очередную глупость и сказанным не к месту. Не нужно быть мудрецом или иметь большой багаж знаний о юных девах, чьи души полнятся легкомыслием и всё ещё детской игривостью, вроде этой эльфийки, чтобы догадаться: она предпримет немало попыток сбежать от ария, тем самым потешится над ним, как и говорила уже сегодня утром, устроит очередную проверку; и будет плохо, если юноша не сможет её пройти, тем самым не оправдает, возложенные Графом, надежды.
Эрика была права: о том, кто такой Фенринг фон Ранцау слухов ходило немало, даже за стенами Академии, и не все из них были лестные, однако каждая история об этом мужчине была пропитана бессознательным страхом и уважением. Эдвард, тогда ещё не знавший лично и никогда не видевший Фенринга, не позволял себе быть частью злых языков и чужих помыслов, убеждая себя и других в том, что нельзя вот так безрассудно судить о человеке, да ещё и судачить о нём на все стороны, если ты с ним не знаком лично, или же нет достоверной и проверенной информации. Он представлял канцлера совсем иным, правда, к счастью, или, к сожалению, когда Граф прибыл в Академию, многие слухи стали самой что ни на есть реальностью. Но Эдвард не чувствовал того самого страха, о котором было столь услышано; и сейчас, скорее всего, он всего лишь боится его подвести, потратить впустую время, потраченное на поиски телохранителя, на которого он так надеется, – только и всего.
Выслушав темноволосую деву, не позволяя себе перебивать её, Эдвард потом не говорил более о случившемся утром, посчитав, что достаточно сказанных слов и её понимания, которое отразилось розоватым оттенком на щеках эльфийки. А вот о Графе решил всё же сказать.
– Простите, Ваша Светлость, я вынужден с Вами не согласиться, – уверенно, но всё же нехотя ответил арий. – Да, человек он жёстких правил, придерживается собственной политики, однако он не тиран. Слухи рождаются в мыслях тех, кто слабее, завидует, либо желает посеять зерно зла и сомнений. Слышать мне довелось немало, но всё же я никогда не встречал того, кто был бы уверен в словах о смерти. Значит, никто точно не знает: убивал ли он столь легкомысленно или же нет. У Графа есть все полномочия оставить человека ни с чем, – он вдруг вспомнил того самого рыцаря, о котором рассказал сегодня утром конюху, и нахмурился, – но убийство – самая крайняя мера, которая является непозволительной, если всё не обдумать, или же нет достаточно весомых причин. Ваш дядя очень умный и дальновидный, посему не станет принимать подобные решения, исходя из бушующих эмоций, забыв о чести и здравом рассудке. Сами посудите, Ваша Светлость, что нужно сделать Вам, чтобы он пошёл на столь кровавый шаг? Если только похитить и попытаться убить, но тогда не будем забывать, что, будь на его месте любой другой человек, поступили бы точно так же, ибо защита близких – превыше всего. Будь у меня дитя, думаю, позволил бы себе отнять жизнь недруга, причини он ей непоправимый вред. И ежели такие случаи были, и Вы прекрасно знаете о них, то назвать его тираном не поворачивается язык. По крайней мере у меня. Ведь защита – не признак жестокости и жажды крови. Хотя, о чём Вы и сами знаете, многие считают его именно таким – хладнокровным убийцей. Но в одном Вы правы – его по-прежнему боятся, и в этом есть своя выгода.
За разговором маг и не заметил, как они уже добрались до тракта и перешли его. Горная долина встретила путников тёплыми лучами закатного солнца, прогоняя, тянущуюся за ними тьму и надоедливый туман, окрашивая в нежно-багровый цвет отроги гор. Очень скоро они ступили на территорию «золотого леса», что встретил их прохладным вечерним ветерком. Всепроникающий аромат цветов и приятный запах трав позволили расслабиться измученному мыслями арию. Вдохнул полной грудью сладковатый запах леса, огляделся по сторонам, жадно наблюдая за всем вокруг, словно пытался запомнить девственную красоту природы; арий не мог знать точно, когда ему вновь удастся тут побывать, однако теперь был уверен – он будет скучать по этим местам.
Сквозь пелену сознания и бесконечного потока мыслей он услышал голос эллет. Несмотря на то, что вопрос был до банальности прост он всё же застал Стаффорда врасплох, заставил крепко призадуматься.
– Я… – запинаясь, начал было юноша, лихорадочно пытаясь отыскать ответ. – Я… я… Эм-м, я, Боже…
Чувствуя неловкость, что будущая герцогиня сейчас засмеёт его, ария тяжело выдохнул и покачал головой, не скрывая собственного разочарования. Скользя сосредоточенным взглядом по затихшему лесу, казалось, юноша старательно подбирает слова, чтобы наконец-то ответить. Взгляд карих глаз застыл, вглядываясь, казалось, в самую глубину собственной души, которой, как утверждали, у него не было. Он осознал, что должен дать ответ на этот банальный вопрос, только ответа у него не было. Внутри была пустота. Огромная бездонная пропасть.
– Мне искренне, жаль Ваша Светлость, – опавшим голосом начал он, низко склонив голову, – но я не знаю ответа на Ваш вопрос. Хотел бы Вам рассказать о своих чувствах, но, к сожалению, у меня их нет. О чарующей красоте великих лесов, как и о горах, бушующих морях я читал только в книгах – с этого начинаются мои знания. Но книги порождают иллюзию, фантазию, а не истину; какими бы прекрасными словами не была описана природа её нужно увидеть самому, остаться наедине и почувствовать ласковое прикосновение к твоему сердцу. Поэтому мои чувства – фантазия, начавшаяся на странице книги – и там же они заканчиваются, оставаясь призраком разума.
Он бросил на девушку кроткий взгляд, и слабо улыбнулся ей. Эдвард был уверен, что будущая герцогиня сейчас звонко засмеётся.
– К сожалению, я слишком много времени провёл за стенами Школы и Академии, погружаясь в теорию и практику, дабы стать отличным воином, обуздать свою стихию и сражаться за честь Империи, и доброе имя Императора, посему моя свобода, если это можно назвать так, началась только несколько дней назад, когда я ехал сюда. Однако, увы, я не замечал ничего вокруг, просто ехал вперёд и думал о том, что будет, когда наконец-то перешагну порог дома Фенринга фон Ранцау. Возможно, когда-нибудь я смогу ответить на Ваш вопрос, но не сейчас.

Отредактировано Edward Stafford (2015-11-04 11:49:11)

Столь невинная откровенность эллет поразила ария, ведь он явно не ждал от неё такого скорого доверия. Чьи-то невидимые руки легли на его грудь, заставив остановиться на пару мгновений. Затупившаяся временем скорбь окутала хрупкие плечи, повеяло неприятным холодком от девичьего голоса; да, наверное, невыносимо тяжело носить на плечах такой тяжёлый груз воспоминаний, особенно, если они любимы и очень дороги сердцу. Но как же некстати сейчас было это откровение: ведь в такие моменты, когда кто-то делится сокровенным, и ты должен сделать подобное в ответ; Эдварду совсем не хотелось говорить о своём прошлом, родителях, об отношениях в этой семье. Это было слишком личным, чтобы говорить об этом с новыми знакомыми, и, что ещё хуже, – неприятным. В Школе или Академии, если вдруг товарищи затевали подобный разговор, Стаффорду всегда удавалось уйти от ответов, однако, к его глубочайшему сожалению, сейчас он загнан в ловушку. Пока Эрика говорила, маг судорожно пытался найти в голове решение данной проблемы, попытаться ловко увильнуть от разговора.
– Соболезную. – Негромко проговорил Эдвард, глядя себе под ноги.
Неожиданно для самого себя арий заметил, что его фраза прозвучала слишком холодно и отрешённо, словно эта история пустой звук, никчёмность и обыденность. Он бы мог не придавать этому значение, однако, вспомнив о проницательности и излишнем любопытстве Эрики, которая непременно могла уцепиться за это, после время от времени пытать Эдварда расспросами, желая узнать истинную причину такого отношения, поспешил исправиться:
– Мне правда жаль, – уже более уверенно и сочувственно говорил юноша, пытаясь скрыть свои истинные чувства. – Потерять близких людей – невосполнимая утрата для всех. Тем более в таком раннем возрасте, когда дитя нуждается в них больше всего.
Эдвард сделал вынужденную паузу, когда почувствовал внутреннее противоречие собственных мыслей и убеждений с чувствами, отзывавшиеся неприятными отголосками раздражения. На лице ария скользнула тень от печального и колючего прошлого, напоминая ему о собственных родителях, об их безразличии и криводушии, что погубили и разрушили, тогда ещё, хрупкое мировоззрение, которое битыми осколками разбросано по всему разуму и иллюзорной душе. Маг посмотрел на деву, желая что-то сказать ещё, однако слова так и не слетели с его уст, оставшись в голове несказанными, абсолютно неуместными и ненужными мыслями. Куда-то исчез блеск на её лице, Эдвард заметил склонившуюся над ней печаль, и не смог не заговорить, оставаясь всё так же равнодушным:
– Знаете, один хороший человек сказал мне: «Между новым и прошлым заблудиться очень просто. Однако прошлое – это то, что уже прошло. В нём нет никакого смысла». Я раньше не понимал смысл этих слов, однако очень скоро осознал, что он был прав. Блуждая, мы задаём себе вопросы, на которые нам не нужны ответы. Они могут нас сломать, сделать беззащитными. Если заблудиться, уйти слишком далеко - из этого уже можно не выбраться никогда. Так быть не должно. Блудить среди настоящего и прошлого проще, чем забыть о том, что когда-то произошло, но Вы обязательно ощутите свободу, когда приложите немного усилий. Тем более, я почему-то уверен, что Ваш дядя очень бы хотел видеть на Вашем лице ту добрую и искреннюю улыбку, пусть и немного детскую.
Арий посмотрел на эллет.
– Грусть Вам не к лицу.
Всё бы могло закончиться хорошо, этот день обязательно оставит свои положительные воспоминания, но, увы, Судьба распорядилась так, что они будут не единственными. Когда Эрика спросила о родителях – внутри всё заледенело, сердце покрылось толстым слоем льда, взгляд карих глаз потемнел, став почти чёрными, кровь отлила от лица, и, наверное, он сейчас бледнее первого выпавшего снега. Из глубин воспоминаний вырисовывалось красивое лицо матери, а её тёплый взгляд был полон трепетной любви. Маг невольно сбавил шаг, потом остановился, но совсем не обратил на это внимание, забыв обо всём, что его сейчас окружало; смотрел куда-то вдаль почти не моргая. Средь толстых стволов вековых сосен он заметил белую фигуру; пробиралась через кустарники так легко, словно бестелесный призрак, бежала куда-то, постоянно оборачивалась и звонко смеялась, звала за собой. Белоснежное платье сливалось с густым солнечным светом, а яркие блики скользили по золотым узорам. Он бы мог сейчас поклясться, что рядом нет ни Эрики, ни лошадей, ни той тропы, с которой они сошли минутой ранее. Но уже в следующее мгновение она появилась в чёрном платье, лицо было скрытой вуалью; приближалась уверенно и быстро, и, казалось, словно вся тьма подвластна ей, вздымает к небесам, дабы скрыть закатный свет. Взгляд был полон безумной ненависти, и эхом отразилось её любимая фраза: «как же я тебя ненавижу».
Этот мираж был лишь секунды. Всё рассеялось так же быстро, как и появилось. Лошадь уткнулась в шею юноши своей большой мордой, тяжело всхрапнув. Арий вдохнул свежего воздуха, отгоняя навязчивое воспоминание.
– Нет, они не будут волноваться, – заговорил Эдвард, пытаясь скрыть своё разочарование за еле заметной улыбкой. – В этом нет необходимости. Тем более я уже не в том возрасте, чтобы они опекали меня и уделяли излишнее внимание.
Вышло немного резко и грубо, но иначе он не мог.
– Ваших родителей убили? – зачем-то спросил Стаффорд, поздно осознав, что не должен был, да и не имел никакого права, спрашивать об этом.

Отредактировано Edward Stafford (2015-11-26 12:52:55)