Священная Империя |
Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.
Вы здесь » Священная Империя » Архив незавершенных эпизодов » Пробный камень человеческого ума - февраль 1645
Время: 2 февраля 1645 года (до событий Милее книги в мире нет - февраль 1645 )
Место: Императорский замок в Аверне
Действующие лица: Амадей ван Фриз, Лидия фон Эдель
Описание: Тот редкий случай, когда знакомство княжны фон Эдель с представителем императорского семейства состоялось при обстоятельствах весьма обыденных и не компрометирующих.
Отредактировано Amadei van Vries (2015-10-10 23:28:40)
Прекрасны и многолюдны приемные покои Башни Смерти. Ежедневно их посещает множество просителей, нередко приходят люди не к особам монаршим, а к подотчетным государю чиновникам. Император обладает многими сокровищами и богатствами, но в их число не входит свободное время в количествах, достаточных, чтобы уделять внимание каждому дворянину огромнейшей Священной Империи, в чем-то нуждающемуся.
У второго, ненаследного, сына Константина Первого времени куда больше. Потому он может позволить себе назначать здесь встречи единственное ради своего удовольствия. Как, к примеру, сегодня, когда ждал он одного из своих былых учителей. У сей встречи была причина и помимо желания увидеться с тем, кто когда-то поделился светом знания с тогда еще несмышленым мальчишкой, но Амадей не обманывался: речь идет о вопросах скорее частных. Всего-то он и желал, что обсудить при личной встрече, а не письмом, рукописи, копии коих послал вместе с приглашением неделей ранее, да расспросить о вопросах, занимавших ныне учителя.
Только старый наставник задерживался. Излишне даже для человека возраста преклонного. И вот уже не могут удержать внимание принца ни витражи, узоры на которых ему и без того хорошо известны, ни чередование плит темного камня разных оттенков под ногами, ни люди, снующие по своим делам мимо, ни те, кто переговаривался поблизости стоя или сидя вдоль стен. Беспокойными шагами Амадей мерил небольшой, всего в несколько метров длиной, участок зала, который сам себе отвел для ожидания. Время от времени он останавливался, бросая все более и более взволнованные взгляды на двери, но те если и распахивались, то лишь для того, чтобы впустить кого-то другого. Не того, кого желал видеть Амадей.
Что же приключилось? Чем дольше длилось ожидание, тем сильнее становилась уверенность принца: напрасно он здесь. Не дождется, лишь соберет урожай заинтересованных взглядов, порожденных его совершенно очевидным беспокойством.
Кто из присутствующих - Его Императорское Высочество принц Амадей ван Фриз, Лидия могла только догадываться. Два года в замке фон Эделей, конечно, сделали своё дело: Лидию сопровождали любопытствующие взгляды почти везде, где юная княжна показывалась народу, но и в лицо многих особ царских кровей Лидия не помнила. Исключение составляла Доминика ван Фриз - да и то после некоторых событий, которые не так просто закопать в памяти при всём желании. Графиня Гордон была права - слухи о самой Лидии ходили самые разные, начиная от льстивых "она прекрасна так, что люди слепнут" и заканчивая самыми низкими вроде "она одновременно больна, уродлива и обесчещена, а потому заперта в замке". Если бы монеты могли делать своё дело так, как того хотела сама Лидия, она бы отредактировала сплетни до кратенького "Лидия фон Эдель слишком красива и, говорят, даже иногда умна" - да так бы и оставила, попросив не вносить никаких изменений в простую формулу, к которой сводилась реализация её элегантного и несложного плана появления при дворе. В целом, результат ей скорее нравился, чем нет.
Впрочем, в общих приёмных покоях Авернского замка Лидия появилась по доброте душевной, а не от большой нужды, вызвавшись передать принцу Амадею, который, как ей сказали государственные мужи, должен был ожидать там своего наставника, не слишком приятные новости - учитель не придёт сегодня, о чём шлёт свои извинения вместе с поклоном. Причину княжне сообщили - простуда, в конце концов просто воспользовавшись добрыми услугами высокородной леди, которой всё равно делать было особенно нечего. Потому-то Лидия фон Эдель и оказалась в приёмных покоях, многолюдных, шумных, где встречались принцы и канцлеры, дипломаты и миссионеры, просители и чиновники. Распорядитель у входа свысока посмотрел на молодую девушку, видимо, решив, что перед ним всего-навсего ещё одна хорошо одетая просительница из богатой семьи, а потому удивился только просьбе указать юной леди, кто из мужчин - принц Амадей ван Фриз. Получив краткое пояснение, Лидия приблизилась к молодому мужчине, шагами мерившему пространство вокруг себя.
- Ваше Императорское Высочество, - Лидия сделала реверанс почтения, по привычке не согнув спины и слегка опустив белокурую головку набок. - К Вашим услугам княжна Лидия фон Эдель. Прошу покорнейше меня простить, Ваше Высочество, однако, я принесла Вам не самые благие вести.
Лидия подняла глаза на принца Амадея, отметив, что перед ней стоял высокий молодой мужчина с правильными чертами лица, какие бывают у людей спокойных, терпеливых, доброжелательных. Такие люди обыкновенно одинаково хорошо относятся к мирным переговорам и хорошим книгам, к выдержанному в дубовой бочке вину и к беседам о высоких материях. Впрочем, Лидия могла и ошибаться - старший брат Амадея, кронпринц Эдмунд, хотя и отнёсся к княжне достаточно хорошо, был куда более суровым и прямым в суждениях. Молодая фон Эдель одинаково боялась принести плохое всем членам семьи ван Фриз, но если доверие Эдмунда, однажды утраченное, представлялось ей вернуть почти невозможным, то его младший брат, смотревший на неё взглядом ясным и светлым, видимо, всё-таки бы дал право на последнее слово. И даже несмотря на такую разницу между братьями, Лидия ни за что бы не изменила своему выбору. Уважение себя у малышки всегда лидировало в списке её черт характера.
- Я согласилась передать Вам неприятное известие, мой принц. Ваш наставник не сможет почтить Вас присутствием, поскольку в дороге схватил неприятнейшую простуду и захворал. Мне жаль, Ваше Высочество.
Лидия опустила взгляд на пару секунд и снова его подняла на принца, украдкой поглядывая на шахматную доску неподалёку. А ну как она сможет поиграть?
Отредактировано Lidia von Edel (2015-10-12 15:15:13)
Когда двери, открывшись, пустили в приемную залу хрупкую девушку, одетую так, что в ней можно было заподозрить не меньше чем герцогиню, внимание Амадея задержалось на ней всего лишь на несколько долей секунды: нее ее ждал принц. И оттого не мало удивился, когда та самая девушка оказалась перед ним и заговорила, обращаясь. А помимо того заинтересовался. Кто перед ним и что привело ее сюда?
Отвечая поклоном на приветствие, Амадей быстрым взглядом окинул стоящую перед ним, оценивая не столько ее стать и красоту (хотя прелесть юности и живой интерес в ее глазах не укрылись от его внимания), сколько то, кто она. Невысокая, какими обычно бывают аквилейки или ассагитки, но ни чертами лица, ни цветом волос и глаз девушка на них не походила. Скорее она была уроженкой Ревалона — той его части, на которой когда-то располагалось княжество, давшее Империи свое имя, — Эделейса или Тиверии. Что и подтвердилось вскоре, когда девушка представилась сама, прежде, чем Амадей пришел к окончательному выводу относительно нее, а также сообщила о причине, приведшей ее сюда. Лидия фон Эдель. Имена представителей и представительниц княжеских фамилий всегда были на слуху. И уж тем более не осталась без внимания та, кто, мелькнув перед светом в совсем юном возрасте, пропала на долгие два года, а теперь прибыла вместе со своей семьей к императорскому двору.
Амадей мягко улыбнулся. Нервная напряженность, возникшая вследствие ожидания, по-прежнему чувствовалась в нем, но с уверенностью можно было утверждать: на леди фон Эдель, принесшую ему весть далеко не радостную, принц не гневается. Напротив, видя ее волнение перед своим лицом, старается успокоить.
– Лучше утвердиться в своих дурных предчувствиях, чем мучиться от неизвестности. Благодарю Вас, что согласились доставить мне сообщение, миледи, – подчеркивая искренность своих слов, Амадей коснулся ладонью сердца. – Это очень любезно с вашей стороны.
Все же княжна совсем не обязана доставлять послания от тех, кто ниже ее по титулу, притом не на одну ступень. Возможно, у нее была причина и свой интерес в этой встрече? Амадей взял паузу, позволяя ей заявить о своем интересе, если таковой, конечно же, был.
Взгляд, брошенный на шахматы, он тоже заметил.
– Если желаете, я могу предложить Вам сыграть партию в качестве выражения моей признательности.
В конце концов, отчего бы и нет? Время, выделенное ранее на встречу, теперь совершенно свободно. Послать же слугу к своему старому наставнику, дабы осведомиться о здоровье, Амадей успеет: заболевание, о котором говорила княжна фон Эдель, далеко не худшее из того, что он предполагал, так что новости принца действительно успокоили.
- Не бывает худа без добра, Ваше Высочество. Кощунственно, конечно, так говорить, но после хвори встреча состоится именно так, как вы планировали изначально - Ваш наставник не будет занят мыслями о недуге и всецело посвятит Вам своё время, - Лидия добродушно улыбнулась принцу, как будто не было между ними ни пропасти не-знакомства, ни всё-таки небольшой, но разницы в титулах. Его Высочество коснулся рукой сердца, когда благодарил княжну, и молодая девушка почувствовала укол зависти прямо в сердце, искренне пожалев, возможно, даже впервые в жизни о том, что молодой аристократ с ясными глазами и повышенным содержанием добродушия в крови не приходится ей братом. Эдвард, конечно, менее любимым в этом контексте быть не переставал, да и вывод о том, что незнакомый принц Ревалона мог быть бы лучшим родственником, был поспешен и звучал по-юношески максималистически, но Лидия предположила, что её отзывчивость и готовность помочь государственным мужам вот в такой мелочи другими людьми замечены не были бы. Младший князь фон Эдель, скорее всего, отделался бы быстрым "Благодарю", прежде чем пойти дальше по своим делам - но отвечать за него Лидия не взялась бы. Большой мальчик же.
А вот принц Амадей, в отличие от возможных выходок других аристократов от плохих новостей, был спокоен, и в ответ на дурные новости, к радости княжны, совершенно не подверг её остракизму - напротив, его реакция вызвала у Лидии только улыбку, и, как было видно, далеко не по-светски лицемерную. Один из младших братьев Эдмунда очень неплохо располагал к себе.
Её щёчки зарделись; румянец одновременно смущения и стыда быстро залил девичье лицо, однако, так же быстро и уступив место привычной бледности. Тщеславность княжны фон Эдель была бы притчей во языцех, если бы сама Лидия не скрывала бы свой грех всеми мыслимыми способами. Возможно, в Лидии просто жил маленький дракончик, который питался похвалами, и имя которому было Эгоизм. Но пусть первым в себя кинет камень тот, в ком этот зверь не водился вообще...
- Почту за честь, Ваше Высочество... Если это не в тягость Вам, - Лидия, возможно, позволила себе чуточку больше, чем того требовал дворцовый этикет, поторопившись занять место со стороны белых фигур. Впрочем, она ни секунды не сомневалась, что её рвение будет списано на природную живость характера, а блеск в глазах, появившийся от возможности развлечь себя гимнастикой для ума, будет воспринят как редкое среди девиц качество - жизнелюбие... Или искренность. Княжна также знала, что слухи, ходившие о ней, не исключали и её асоциальности, апатичности и болезни, а потому решила, что некоторая живость будет даже к месту - она не больная, прекрасно умеет общаться и влюблена в жизнь... И в старшего принца. Она уже успела понять, что льстивые речи и бесконечное лобызание царственных филейных частей, пусть и не в буквальном смысле - худший способ зарекомендовать себя при дворе. Тем более после такого хитроумного гамбита длиной в два года. - Простите мне мою эмоциональность, Ваше Высочество. Не всегда могу сохранять безразлично-кислое выражение лица, когда выдаётся возможность потренировать ум. Впрочем, сразу простите и то, что я, вероятно, не очень сильный соперник, но я обещаю Вам вести белые войска в бой так хорошо, насколько это возможно в силу моих скромных девичьих возможностей.
Васильковый взгляд княжны лёг на ферзевой фланг, и через пару секунд белый рыцарь уже был выдвинут по ломаной линии на два поля вперёд и на одно вправо. Она более не улыбалась, лишь слегка приподняв уголки губ.
*На вероятность игры Лидии белыми фигурами была брошена монетка.
Отредактировано Lidia von Edel (2015-10-13 19:54:44)
На подбадривающие слова Амадей ответил только благодарной улыбкой, посчитав остальное излишним.
Реакция Лидии была приятна, но вполне предсказуема для девицы, лишь недавно покинувшей изоляцию родного поместья: от внимания она расцвела, смущенная и довольная одновременно, зарделась затем, чтобы вскоре, вспомнив о приличиях, взять себя в руки и вновь приобрести снежную бледность. Из-за той непосредственности и искренности, что виделась в ней принцу, княжна казалась ему скорее милым ребенком, хоть и обладала всеми признаками девушки в полной мере повзрослевшей.
– Полагаю, в ближайшие часы я совершенно свободен.
«По причинам, что Вы же мне и сообщили», – ни в коем разе эта мысль не была упреком. Скорее — фактом. И так довольно неплотный график, такой же неплотный и полный дыр, как эделейский сыр, обзавелся еще одной дырой, на этот раз весьма внушительной. И почему бы не заполнить ее времяпрепровождением приятным милой леди, что не пожалела своего времени, чтобы доставить сообщение принцу?
Нет абсолютно никаких причин не поступить подобным образом.
В том же, что юную Лидию захватила и увлекла перспектива игры, можно было не сомневаться: девушка спешила к шахматной доске, словно ребенок — к мешку с гостинцами, привезенными отцом с ярмарки. По-своему забавно, но от того, чтобы улыбаться сверх меры, Амадей все же удержался: не дай Всеединый, девушка решит, что он над ней смеется. Особы ее лет — точного возраста княжны фон Эдель принц не помнил, но, кажется, она была лишь немногим старше малышки Мины — часто мнительны и ранимы, а портить знакомство, начавшееся с положительного впечатления, совершенно бессмысленно.
Возражать против того, что Лидия сама выбрала себе сторону в предстоящем бескровном шахматном сражении, Амадей не стал, кивком головы обозначив свое согласие на такой расклад — если бы Лидия взглянула на него, то заметила бы. А затем занял стул напротив, с той стороны стола, где выстроилась армия черных.
– Вам не за что извиняться: я не встречал еще ни одного лица, кое красило бы выражение вселенской скуки. Мир, в котором мы живем, удивителен и полон чудес, что человеческому разуму еще только предстоит постичь — так отчего бы не радоваться жизни? – говоря все это, Амадей смотрел все больше не на свою собеседницу, сидящую напротив, а на разделяющую их доску. Затем замолк ненадолго, чтобы выдвинуть вперед на две клетки пешку, стоявшую прежде перед черным ферзем. – Совершенствовать свои навыки не поздно никогда, тем более в Ваши годы.
- По моему скромному мнению, Ваше Высочество, жизнелюбие нынче - черта редкая. Всё больше людей вокруг обращают внимание на вещи, которые не должны были бы их заботить вовсе, забывая о том, как прекрасна простота, - Лидия позволила себе поставить правую ручку на локоть, изящно положив подбородок на пальцы. Одной из занимательных черт княжны следовало уделить особое внимание: она совершенно не боялась проиграть, а также с лёгкостью могла признать собственную глупость. Впрочем, это совершенно не мешало ей этих глупостей не делать и бояться попасть в дурацкую ситуацию, которая бы опорочила её; поэтому она углубилась в игру, стараясь и беседу поддержать, и не проиграть Его Высочеству Амадею слишком позорно на первой дюжине ходов чёрно-белых армий.
- Вы позволите мне спросить, Ваше Высочество, что представляет из себя бремя власти, как Вы думаете? Я, конечно, всего-навсего девушка со скромным интеллектом, но коль скоро в ближайший час мы с Вами - фельдмаршалы... - Лидия сосредоточенно выдвинула вперёд через клетку пешку, прикрывавшую королевского епископа. Центр доски принадлежал белым при том, что ни ферзевая, ни королевская пешка сдвинуты не были. Защиту замечательно организовали рыцарь и маленький солдатик белой армии - знанием этой тактики с красивым южным названием "сичилиана", откуда бы оно ни происходило, Лидия немного гордилась. Впрочем, удачный дебют игры совершенно не означал, что всю игру малышка фон Эдель сможет вести на равных с одним из самых умных людей Империи: да, честно говоря, она и не претендовала. Куда занимательнее ей казалось поговорить с принцем, которого называют реформатором, который выигрывал поединки против Эдмунда ван Фриза на ристалище - и при этом славился пацифизмом, который обучался в Велеграде - и, очевидно, знал Эдварда. Лидия нахмурила лоб в ответ на следующий ход принца, сосредоточив внимание на своей армии.
Больше, чем играть в шахматы, ей хотелось только развлечь себя конной прогулкой шагом и по-дамски, но уж точно не сейчас. Женственность Лидии никогда не ставилась под вопрос, хотя в угоду оригинальности и могла быть изредка принесена в жертву; а вот февральский холод резко ударил по Аверне, посему княжна довольствовалась только движением рыцарей по клетчатой мраморной доске, наблюдая за своим невраждебным визави.
Отредактировано Lidia von Edel (2015-11-01 15:13:43)
– Нынче? Вы полагаете, что это явление человечеству в новинку? – признаться, распространенное мнение о том, будто бы раньше было лучше, Амадей недолюбливал. И оттого, заметив фигуру речи, что могла оказаться — или не оказаться — признаком подобного преклонения перед стариной и неприятием современного, а тем более нового, решил убедиться. Впрочем, заранее полагая свое предположение скорее неверным, не изменил ни тона, ни выражения лица. – Для того, чтобы не усложнять все сверх меры, вовсе не обязательно ограничивать область своих познаний. В самом интересе к вещам посторонним нет ничего дурного: если бы люди занимались лишь тем, что необходимо, чтобы жить и выполнять свои обязанности, мы были бы лишены многих хороших вещей. Включая и шахматы.
Ведь при всей их пользе для развития мышления и умения планировать нельзя не признать — человечество прожило бы и без шахмат. Даже сейчас тех, кто ни разу в жизни не видел этой игры и, скорей всего, не слышал о ней, немало среди простого народа. Что совсем не значит, что изобретать ее не следовало.
На уже второе за их недолгую беседу самоуничижающее замечание княжны о скудности ее интеллектуальных способностей, принц с укором покачал головой.
– Вы надеетесь усыпить мое внимание, с такой регулярностью уверяя в скромности Вашего ума, Ваша милость? – спросил он, ненадолго переводя взгляд с обосновавшейся в центре поля белой пешки на очаровательно-серьезно хмурящееся лицо Лидии. Относиться снисходительно-высокомерно к собеседникам — и к собеседницам — прежде, чем они докажут делом, что заслуживают того, Амадей считал недопустимым оскорблением. К тому же рядом с ним рос прекрасный пример того, что и среди прекрасной половины человечества есть те, кто жаждет быть оценен не только за красоту облика и кротость нрава — младшая сестренка, Доминика. – В вопросах власти я скорее наблюдатель, чем эксперт, но мне кажется, что самое сложное состоит даже не в самой по себе ответственности за судьбы многих, а в принятии решений, ни одно из которых не является безусловно хорошим. Что бы не предпринял правитель, всегда будут недовольные. Попытки же облагодетельствовать всех кончаются не всеобщим счастьем, а пустой казной и сопутствующими. Чьими-то интересами всегда приходится жертвовать.
Неторопливое рассуждение о природе власти давало более чем достаточно времени для раздумий и, заканчивая фразу, Амадей сдвинул все ту же пешку. Углубившись на занятую белыми территорию, она теперь угрожала вражескому рыцарю, хоть, по сути, и являлась простым пехотинцем.
Я все теперь приму наполовину.
И, на полсердца наложив печать,
На полувзгляд и полувыстрел в спину
Полуулыбкой буду отвечать... (с)
- Позволю себе ответить вопросом на вопрос: уж не считаете ли Вы меня консерватором, мой принц, - Лидия скептически изогнула левую бровь, с неизменной полуулыбкой осведомившись у принца скорее дружелюбно-скептически, чем, не приведи Всеединый, конфликтно-вопросительно. Раньше трава была зеленее, молодёжь - вежливее, а вино - пьянее. Раньше было... Сколько раз она слышала эту парадигму, которой её радовали учителя? Техника рисования углём раньше была другая, и искусство потому не было продажным. И в их времена тоже было так же: трава зеленее, конечно, была ещё раньше. И так далее, один сплошной коридор из "раньше".
- Я поделилась своим наблюдением - это девичье. Часто приходится слышать, что жизнь трудна и непривлекательна, и было бы это хоть на тысячную долю так!...
Княжна передвинула рыцаря к маленькой чёрной пешке, под защиту собственного рыцаря. За размышлениями о простоте Лидия стала жертвой изящного гамбита в дебюте, впрочем, пока ошибка не была слишком фатальной - оттого легче не становилось. В эндшпиле отзовётся ей разбрасывание ходами и фигурами.
- Иногда за усложнением скрывается совершенно не попытка себя ограничить, а, как бы грубо это ни было, желание себя превознести, услышать похвалу. Многие люди... - Лидия подняла взгляд с мраморных фигур на Его Высочество. -...пытаются усложнять всё только потому, что боятся прослыть слишком простыми, а потому неинтересными. По мне - так простота в нас - конечно, не в опошленном виде! - одно из лучших качеств.
Пожалуй, княжну затопило очень странное чувство - она невольно занялась сравнением людей, чего старалась никогда не делать; несмотря на то, что повзрослела Лидия, наверное, всё-таки достаточно рано, она почему-то не смогла в этот конкретный момент игры в шахматы избавиться от желания поставить рядом трёх мужчин примерно одного возраста и не задать себе вопрос, почему одинаково воспитанные и одинаково выросшие, два принца и её брат представляли собой словно три головы сказочного дракона, настолько не похожие друг на друга. Кронпринц был военным человеком, и мышление у него было военное, острое. Такому человеку не стоило читать стихи в попытках заработать уважение - скорее, думала Лидия, его самого нужно было слушать. Амадей мыслил более пространственными категориями, и потому княжна практически прекратила стесняться своей образованности и начитанности, наконец отказавшись от кокетливо-глупеньких заявлений о собственном интеллектуальном бессилии, хотя оные и предписывались дворцовыми правилами хорошего тона - требовалось всячески подчёркивать, что монаршие особы умнее, образованнее, красивее, даже если их носы напоминали половины неспелых огурцов, искусанных, к тому же, пчёлами. К Амадею, конечно, никакого отношения описания уродств, моральных и физических, не имели, но уроки, полученные в детстве именно в таких словах, Лидия запомнит надолго. Потому, кстати, и запомнит - нестандартная подача надолго оставляла в памяти всякие банальности.
- А есть ли возможность разделения бремени решений, Ваше Высочество?
– Я еще слишком мало знаю о Вас, чтобы делать выводы. Оттого и спрашиваю, – не видя сейчас в сокрытии своих причин ни малейшей для себя пользы, Амадей отвечал с предельной честностью. Новые люди, как и новые явления, вполне заслуживают изучения — хотя бы поверхностного. И если в таких выражениях это может вызвать неприятие, то само по себе внимание к собственной персоне редко вызывает отторжение, до тех пор, пока оно не чрезмерно и не переходит границ. – Впрочем, несколько причин так не считать я уже нашел.
Все же с точки зрения тех, кто видит идеальным состоянием общества стагнацию после возвращения к славным порядкам былых времен, место женщины было уж точно не за шахматным столом, напротив мужчины. Да и не только в этом дело.
Но для выводов более-менее окончательных, а не промежуточных, о княжне фон Эдель еще рано. С высокой степенью уверенности Амадей мог сейчас утверждать, что ее двухлетняя изоляция Аверны вызвана была не характером или недугом, телесным или душевным, а причинами иными, пока неясными. К тому же в себе девушка не замкнулась и от общества не отвыкла — зажатости и стеснения в ней не ощущалось. Скорее, напротив, интерес к новым собеседникам, да и попросту к новому, ко всему тому, чего она была лишена ранее.
– Простейшее из возможных объяснений зачастую оказывается верным, – кивнул принц, в какой-то степени соглашаясь со сказанным. – И все же, человечество, как и природа, прекрасно своим разнообразием. Будь все одинаково просты — и Вы не заметили бы этой простоты, как не замечаете, что все люди, скажем, дышат.
Тем, что княжна заметила нависшую над рыцарем угрозу и ликвидировала ее, Амадей был доволен, ведь слишком легкие победы не представляют интереса. Оставив в покое пешку, принц вывел из-за спин первых рядов рыцаря — зеркальное отражение того, что сейчас избежал участи первой жертвы сегодняшней игры, только черный, а не белый. Вперед и влево.
– До определенного предела. Сколько бы ни было советников, как хороши и плохи он бы ни были, прислушиваться к их советам или нет, или же дать свободу действовать от его имени по собственному разумению — решать правителю, так что в конечном итоге, полнота ответственности идет рука об руку с полнотой власти. Но и править в одиночку едва ли возможно: даже талантливейшие из людей не могут быть единовременно лучшими законотворцами, экономистами и полководцами своего времени. И в поддержке близких порой нуждается каждый.
Амадей догадывался, что Лидией движет не праздный интерес той, кому самой не править, и не желание поддержать разговор на тему, что показалась подходящей для обсуждения с любым из ван Фризов. В ее взгляде, голосе и даже выборе слов он видел что-то личное. Так спрашивают о том, что важно.
Впрочем, это тоже всего лишь гипотеза. Не подтвержденная пока, но и не опровергнутая.
- Самое верное решение, между прочим. Вас совершенно не обманул ни мой наряд, ни моя привычка смотреть на мужчин снизу вверх, - Лидия тщательно обдумывала свой следующий ход, на некоторое время даже прикусила щёчку изнутри, стараясь сконцентрироваться на ситуации, разворачивавшейся на шахматной доске. Как-то раз её мать говорила, что самое неблагодарное занятие - играть с мужчинами в ту игру, где должен был быть победитель; потом, правда, княгиня Бьянка объяснилась с дочерью, и кончилось всё благополучно. Но сама Лидия, к сожалению ли к счастью, полагала, что возможность противостоять и умственно, и нравственно, и физически есть одно из самых ценных качеств. Жизнелюбие, сила духа, сила воли, чтобы каждое утро иметь возможность искать истину. Не обязательно в спорах, скорее, в обсуждениях. Весь этот чёртов двор - ну, или почти весь - был готов согласиться с принцами, льстить принцессе, вешаться на её царственные локоточки. Лидия гордилась собой: несмотря на ту детскую непосредственность и наивность пополам с невинностью, она до сих пор не отвесила ни одного фальшивого комплимента членам царской семьи, а в случае со средним королевским сыном ещё и имела смелость занять место напротив него в чёрно-белой мраморной войне рыцарей, епископов и королев.
"Ферзей!" - мысленно поправилась Лидия, вспоминая, какое раздражение у неё самой порой вызывали сравнения вседозволенности и избалованности девочек с голубой кровью с ходом шахматной фигуры. Такое ощущение, что в определённый момент любая выпившая аристократка, стоя на четвереньках на пороге супружеской спальни, прямо сверкала пьяным остроумием, заявляя мужу, что мол "королева ходит как хочет". Убогая риторика в пользу хворых и юродивых.
- Вы любите античную философскую мысль, Ваше Высочество, - и, хотя интонация принцессы пошла вверх, вопрос она задавала, зная наперёд ответ принца. Он только что пересказал достаточно распространённый парадокс из сочинений первопроходца-математика о городе как единстве непохожих. - И с этим аргументом трудно не согласиться. Дополню мысль - многое хорошо в разумных пределах. Как вот только определить меру разумности, я пока не знаю. Но, если бы знала, секрет бы стоил немногим меньше тайны философского камня, верно?
Лидия выдвинула маленького солдатика на с3. Конечно, в идеале бы ему оказаться на с4, но в том, что Его Высочество использует околомагический ход на захват пешки-ан-пассана, Лидия не сомневалась ни секунды. Впрочем, именно жизнь этой пешки могла решить судьбу дальнейшей обороны княжны. Она представила себе, как хорошо бы смотрелась на коне, в красном плаще, облачённая в самые настоящие блестящие доспехи, на солнце бликующие. Враг слепнет от красоты и страха, и сама Паллада улыбается, пока княжна произносит пламенную речь перед своими людьми.
Девчонку из Лидии вытравить было бы очень, очень, очень, очень сложно. Но занятие это было бестолковым - без женственности и кокетства любая девушка превращается в Ту-О-Ком-Даже-Думать-Вредно. То есть, в старую тумбочку без шансов возродиться в собственных детях.
– Если я решу завести себе вредную привычку, то выберу нечто более приятное, чем недооценивать людей по внешним признакам, – с улыбкой заверил принц. Конечно же, на деле он уже давно обзавелся вредной привычкой и не одной к тому же. Люди, лишенные изъянов, даже в житиях святых встречаются нечасто, что уж говорить о жизни.
– Вы правы, – Амадей кивнул, хотя и понимал: вопрос, заданный княжной, риторичен. – И что бы вы сделали с этой мерой, Ваша Светлость?
Современная наука, хоть и строилась на достижениях умов древности, отличалась от античной подходом. Теперь знания, хоть и были ценны сами по себе, но в приложении практическом становились еще ценнее. Редкий ученый в семнадцатом веке довольствовался одной лишь теорией, а каждому новому открытию тут же пытались найти применение в инженерии, картографии и множестве других областей. Вот и с мерой разумности: недостаточно измерять, результаты надо как-то использовать, иначе пользы от нее будет не больше, чем от парадокса о всемогущем Господе и неподъемном камне: споры, разгорающиеся вокруг него, бесконечны, и могут служить хорошей тренировкой для ума, но ничего кроме отточенных аргументов они не принесут.
А учитывая область, которой коснулся разговор, ответ мог быть весьма занимательным. Не говоря уже о том, что характеризовал леди фон Эдель куда точнее, чем ее платье.
Вступившая в «битву» пешка казалась ловушкой слишком очевидной, чтобы в нее попадаться. Разменивать фигуры равнозначные в его планы пока не входило. Была и другая возможность, в перспективе куда более занимательная. Ведь эта игра именно о перспективах, не так ли? Желающие получить все и сразу успехов в ней не добиваются. Картин сражения в своих фантазиях принц не рисовал: они его мало привлекали. Куда интереснее ему казалась шахматная доска как есть, и сама по себе таящая множество возможностей и вариантов развития событий.
Амадей коснулся именно той фигуры, о которой сейчас размышляла княжна — ферзя — и передвинул вперед так далеко, как только было возможно, то есть на три клетки, прямиком за спину вышедшей вперед черной пешке.
Лидия двинула ферзя на b3. Пришедшая ей в голову мысль была, конечно, далека от классики шахматных партий, да и основывалась больше на ожидании ошибки, чем на уверенности в собственных силах. Где, спрашивается, ей, девчонке, выиграть эту партию? Княжна наперёд знала, что белые обречены на провал, потому что им не очень повезло с руководством: мадам, охотно командовавшая передвижениями белых солдат, пошла войной не на того соперника. Она вообще столкнулась с уникальным полководцем - который не любил войну и слыл огромным пацифистом: реформы, прогресс, модернизация, наука, вот это всё. Страшно, однако, Лидии не было совершенно. в конце концов, она здесь не для того, чтобы поиграть. Её задачи несколько более... Прагматичны.
- Выбирайте во вредные привычки скептицизм. Тогда даже выбранная вредная привычка встанет под сомнение, - улыбнулась Лидия. Из своих вредных привычек княжна могла назвать, наверное, только одну... Хотя, нет, не могла бы - она, святые угодники, должна была быть их лишена! А потому признаваться в наличии у неё недостатков княжна фон Эдель не поторопилась бы и под пытками. Не подо всеми, конечно, но...
- Никому бы не сообщила о том, что знаю. Утопия - первый всадник Апокалипсиса, что бы ни говорили нам священные тексты, Ваше Высочество. Замкнутость цикла - первый шаг к отсутствию развития. Поэтому, кстати, я бы не хотела жить вечно. Смысл резко теряется, - пояснила княжна, оглядывая зал и возвращаясь к игре на шахматной доске. Многое она бы отдала, чтобы слышать мысли - конечно, в настоящий момент мысли её визави; и интересовали её не те, которые описывали дальнейшие планы на игру. Здесь можно было справиться и своими собственными силами...
- А вы бы что сделали, коль скоро обладали бы секретом? Государственным мужам оный, наверное, нужнее, чем мне. Возможно, я бы поделилась с Его Императорским Величеством... Pro bono publico. Но тут уже и другая проблема возникнет - ответственности и бремени власти.
– Я подумаю над вашим советом, – пообещал принц. На этот раз к игре он возвратился, почти не тратя времени на раздумия. Убрав своего ферзя из-под удара вражеского, Амадей заодно избавился белого рыцаря, прежде занимавшего e4. Вот и первые потери в этой партии: янтарная фигурка с конской головой оказалась за пределами шахматной доски.
– Полагаете, именно такое знание и привело в свое время к Великому Катаклизму? – вот уж к чему Амадей относился с рекомендованным собеседницей скептицизмом, так это к утверждениям некоторых особо консервативных и богобоязненных личностей, будто бы предыдущая цивилизация прогневала Всеединого своими познаниями — и нынешняя идет по ее стопам по вине Велеградской Академии. Во зло можно применить все, что угодно, а забивать себе подобных камнями люди научились еще задолго до того, как поняли, по каким законам те падают так, а не иначе, и как на бумаге рассчитать траекторию полета. Поэтому, в отличие от княжны фон Эдель, принц не опасался самого факта обладания этими знаниями. И рассуждать о возможностях он не опасался. Вот только слишком много условий и нюансов получалось.
– С одной стороны, возможность определить, насколько склонен человек к принятию решений неразумных заранее, до того, как придется столкнуться с их последствиями — полезно, особенно когда речь идет о назначении на должность ответственную. Это могло бы стать лучшей гарантией, чем рекомендации лиц сторонних и, тем более, происхождение.
Ведь и на сегодняшний день существует множество должностей придворных и военных, на которых невозможно представить лицо нетитулованное и не обладающее определенными связями. Но ни происхождение, ни знакомства не гарантируют пригодность для той или иной карьеры. Так, по праву крови и Амадей, и Лукреций могли претендовать на маршальский жезл, но доверить управление армией любому из них было бы огромной ошибкой. Впрочем, из-за недостатка качеств совсем иных, нежели разумность.
– С другой, далеко не всегда основным критерием может служить именно она. А на то, чтобы выяснить, какова корреляция между разумностью лица и удачностью решений, им принимаемых, потребовались бы долгие исследования — быть может, на протяжении многих поколений.
После которых окажется, что это — далеко не панацея от всех бед, идущих от чиновников.
Лидия улыбнулась, подтолкнув пешку с d2 на d3, так, чтобы она осмелилась оскалиться на вражеского ферзя. Ирония судьбы состояла в том, что Амадей, главнокомандующий армией чёрных фигур, врагом Лидии не был - по крайней мере, сама княжна фон Эдель сделала бы всё для того, чтобы Его Высочество был её другом. Для этого, например, она думала дважды, прежде чем пойти, но заранее знала, что эта партия в шахматы должна быть ею проиграна - однако, после того, как её оборона будет вскрыть хитроумными комбинациями и гамбитами. О среднем из принцев в семье ван Фриз Лидия знала немного, но достаточно, чтобы осознать: таким людям не сдаются на третьей минуте. Такие люди должны принимать капитуляцию после битвы равных, чтобы сохранить уважение к сопернику.
Даже если бы Лидия была трижды лучшей в шахматных турнирах Ревалона среди девиц в юношеской категории "чистокровна и на выданье", она бы смело двинула ферзя так, чтобы не то, чтобы не обменять его на пешку - даже не оставить сопернику шанса поставить ей мат. На двадцатом ходу, правда, как минимум.
- К Великому Катаклизму, гласит Писание, привели другие вещи. Мне кажется, что многое всё равно осталось за кулисами. Но знать о том, что именно, нам не пристало - вопросы веры есть краеугольный камень многих вещей, и слава Всеединому, если им находится доказательство мирское в том числе, - Лидия категорично вскинула подбородок. Она не желала спорить о религии, потому как была по нутру и убеждениям, как бы сказали учёные мужи, целым "агностиком". Однако, кто же в этом сознался бы одному из ван Фризов, хранителей государства, которое возлежало и на церкви? Был бы не просто конфуз, но и изящный способ самоубийства чужими руками. На костре. С приятным запахом тлеющей ткани.
- В Империи нет местничества, Ваше Высочество... Но мы же с Вами не ведём спор о том, нужно ли такое знание. Я бы назвала нашу беседу совместным поиском хорошего и плохого. Исследование! - вставила умное слово молоденькая княжна, улыбаясь принцу Амадею. Ну, кто ещё в Империи из девчонок на выданье знал такие трудные и длинные слова, как местничество, сичилиана, исследование? Самодовольство затопило княжну фон Эдель... Но не вылилось наружу. Изобретательная девочка опустила глазки с принца на шахматную доску, краснея как будто от умственного напряжения.
- А вам приходилось принимать... Странные решения? Такие, последствия которых могли быть самыми... Разными? - Лидия замолчала. Она задала первый личный вопрос за всё недолгое знакомство с принцем - и сделала потому это, что было ей важно знать. И интересно, к тому же.
Отредактировано Lidia von Edel (2015-11-15 14:57:25)
Вслух: «Гарде», — объявлено не было, но под угрозой все же оказалась сильнейшая из черных фигур. Открывать счет потерь со стороны, за которую играл, Амадей не намеревался. Ферзь отступил на e6, оказавшись на одной линии с фигурой того же ранга, но сражающейся под знаменами иного цвета.
О том, каким образом ему следует себя повести, принц не думал — оттого, что перед ним, в отличие от княжны, не стояла цель преподнести себя наилучшим образом. Для Амадея же вся ситуация была, скорее, способом удовлетворить любопытство. Расчет, которым руководствовалась Лидия фон Эдель, начиная совсем другую, куда более многоходовую и многовариативную, партию два года тому назад, оправдывался: ее затворничество прибавляло таинственности и давало повод для интереса, тогда как те свои познания, которые она демонстрировала, действительно выделяли ее из множества придворных дам, никогда не переступавших порога Велеградской Академии. В голове Амадея зародилась идея порекомендовать княжне сыграть с Эдмундом, помимо всего прочего являвшегося величайшим фанатом шахмат всея Империи. Но он передумал почти сразу же — не на незамужних девицах проверять, к чему тяга старшего брата сильнее: к шахматам или же к задиранию юбок.
– Любой человек принимает «решения, последствия которых могут быть самыми разными», – с добродушной улыбкой ответил Амадей. Вообще говоря, к словам придираться, как сделал он только что, не стоило, но хотелось. К тому же принц захотел взглянуть, смутится ли Лидия сильнее прежнего, решив, что выразилась излишне сбивчиво и непонятно. – Но я понимаю, о чем вы.
Для того, чтобы припомнить подходящий случай, пришлось взять паузу в разговоре. По сути, даже удачно завершившиеся начинания в немного иных обстоятельствах могли привести к результату более печальному. Возможно, имей он привычку действовать поспешно, отыскать подходящие воспоминания было бы не в пример легче.
– Едва ли мои промахи касаются решений действительно важных, если вы надеялись услышать о них, – все же от управления государством Амадей был далек настолько, насколько вообще может быть второй в очереди на наследование престола человек, пользующийся доверием своего брата-кронпринца. К слову о доверии… — Мне случалось давать неверную оценку, когда от моего мнения зависело, какой из двух проектов следует поддержать. Ошибка стала заметна уже впоследствии.
Игра в шахматы доставляла определённое удовольствие - Лидия с интересом наблюдала не только куда визави перемещает фигуры, но и как он это делает. В целом, ей нравилось, как ведёт себя Его Высочество Амадей - его старший брат не стремился расположить к себе собеседника и был с ней вежлив, как будто ожидая от княжны показательных демонстраций воспитанности. А средний из принцев вёл себя радикально иным образом: он вёл диалог без показательной царственности и был вежлив потому, что, видимо, в этом случае собеседница была приятна чисто по-человечески.
Маленькая ручка юной Лидии приказала второму белому рыцарю выдвинуться на клетку f3. Конечно, княжна не имела стратегии в этом "поединке" - у неё была другая цель. Соперницы могли сколь угодно много заваливать собственные комнаты шахматными досками, но что в том толку, коли они в этом видели средство понравиться кронпринцу? Начинала, кстати, княжна фон Эдель с того же самого - и только потом, в процессе познания философии поединка, поняла одну простую вещь.
Всё в этой жизни человек делает для себя в первую очередь, и счастье состоит в том, чтобы сделанное для себя разделить с другими и превратить в нечто общее. Только в этом случае ценность сделанного в глазах окружающих растёт, и личность развивается дальше. Жить другими людьми и их интересами, конечно, можно и нужно, но много ли в том пользы, коли сам теряешься в том, что творишь?
- Мне в любом случае интересно, что Вы думаете, Ваше Высочество. Нечасто в моих краях были гости, которые наделены этим даром владения головой на плечах, - Лидия сделала попытку поставить себя на место принца и подумать, как принц. Следующий ход мог многое изменить в этой битве.
Отредактировано Lidia von Edel (2016-01-20 23:41:15)
– Какая жалость, – принц покачал головой.
Нет, действительно, нежелание людей думать, даже каких-то абстрактных людей, ему неизвестных, вызывала у Амадея лишь сожаления. Он сам неоднократно сталкивался с таким явлением и находил это «неоднократно» весьма удручающим. И что печальнее: не видел, что можно сделать со всем этим. Ввести моду на ученость и образованность можно, вот только как и любая мода она приведет в первую очередь к показухе. Мериться прочитанным куда легче и нагляднее, чем разбираться и осознавать. За время своей учебы в Велеградской Академии Амадей выдел таких, кто учился единственное ради возможности блеснуть умом в светских салонах. Стоит отметить: не так часто, чтобы считать думающих людей редкостью. Но и выборка в городе, куда стекаются ученые и желающие учиться со всей Империи, весьма специфическая. Все равно, что устраивать письменный опрос, чтобы выяснить, какой процент населения владеет грамотой. Но, может, именно поэтому Амадей привык считать людей разумными и благонамеренными до тех пор, пока они не докажут обратного.
– Надеюсь, находясь у нас в гостях вы сможете найти достойных собеседников и помимо меня. Думаю, я смогу порекомендовать вам нескольких… в зависимости от того, что вас интересует.
Что же касается шахматного поля, то вопрос, жертвовать ли ферзем сейчас или оставить его под ударом противника, но с готовыми отомстить пешками за спиной, не исчез никуда. Разыграть эту партию сейчас, лишив разом сильнейшей фигуры и себя, и играющую за белых Лидию? Или оставить здесь все как есть, переключившись пока не другие задачи?
Все-таки сейчас. Черный ферзь заменил собой белого на b3. Вполне вероятно: ненадолго.
Благодушное настроение, тем не менее, не покинуло Амадея, не смотря на осознание того, что в следующий ход терять фигуры так или иначе придется.
- Нечасто приходится бывать в гостях, где тебе не только рады, но и готовы составить дуэт в размышлениях, Ваше Высочество, - Лидия печально проводила белого ферзя на край доски, где он занял горизонтальную позицию. Впрочем, этот размен был даже оправдан: Амадей ван Фриз явно не был настроен на блицкриг, да и княжна его поддержала бы. В конце концов, за партией в шахматы шёл неплохой диалог, хотя не без некоторой академичности. Возможно, это напрягло бы любую девушку, но не Лидию, привыкшую к тому, что развлекать себя приходилось последние два года в основном сказками-легендами, книгами и обществом маменьки. А маменька-то всё чаще отправляла Лидию на ковёр, заставляя описывать уроки, полученные там, куда обычно приличных девушек не отправляли. Туда всё чаще посылали - в пешее, так сказать, эротическое путешествие. Лидия вздохнула, забрав чёрного ферзя и открывая башне путь вперёд.
Игра есть игра, и когда ноги княжны остынут, её сложат в такой же деревянный ящик, как и Амадея. Фамильный склеп, всё такое - прилагается. А тут шахматы, тут тоже все равны. Интересно...
- Вы не подвергните меня остракизму за фамильярность, если я спрошу Вас, как часто Вам отдают партии, чтобы получить похвалу? Мне пришлось избавиться от одного такого учителя, - весьма прямо поведала Амадею княжна, разглядывая перспективу и пытаясь представить себя на месте принца. Сохранённый в первозданном виде королевский фланг чёрных неиллюзорно намекал, что проигрывать Лидии ох как не хочется.
А пока - пешка на b3. Миттельшпиль вступает в свои законные права, и война затягивается.
Амадей не имел ничего против честности разговоров, и все же прямота вопроса эделейской княжны, не смотря на предшествующее предупреждение, его несколько обескуражила, что он и не думал скрывать. Вопрос был по-своему естественный: чем выше титул, тем больше лести получает человек в свой адрес. Подыгрывание тоже можно считать за лесть. О вещах такого рода все знают — и все молчат. Бывает, в узком кругу друзей за бокалом вина посетуют на подхалимов, бывает, отстраняют от себя тех, кто старается угодить любыми средствами, в ущерб своим прямым обязанностям. Но говорить об этом с едва знакомым человеком мало кто стал бы. Иные такой вопрос и за оскорбление принять могут.
Иные, но к их числу Амадей не относился. То ли Лидия показывала себя удивительно проницательной и разбирающейся в людях для восемнадцатилетней девушки, последние пару лет проведшей в изоляции, то ли просто угадала, то ли те самые годы уединения сказались на ее представлениях о границах. Пожалуй, то, какой из вариантов окажется верным, действительно интересовало принца больше их партии.
– Такое случалось с любым в нашей семье, — Амадей хмыкнул, вспоминая, насколько порой злило старшего брата. Шахматы, турниры… да, Эдмунду в первую очередь, но и следовавшему за ним по старшинству доводилось сталкиваться с подобным. — На мой взгляд, вы поступили правильно: незаслуженная похвала ничему не научит. И нет ничего вреднее ложной уверенности в своих силах — в том числе и в силе своего ума.
Черная пешка с d4 переместилась на c3, заменив стоявшую там недавно белую.
Вы здесь » Священная Империя » Архив незавершенных эпизодов » Пробный камень человеческого ума - февраль 1645