3 августа 1642 года.
Лето было хмурым. Под стать ему было и настроение Лукреция. Сегодня исполняется ровно четыре года, как он вернулся в Аверну из Аквилеи, но его язык всё ещё не поворачивался для того, чтобы называть это место свои домом. Ведь дом находится не там где ты сейчас. Дом - это место, куда тянется душа, там где сердце. А сердце младшего ван Фриза осталось на юге, среди улочек и аллей Гарада и в окружающих его лесах. О, как же ему не хватает той чарующей атмосферы праздника, неуловимо витающей в воздухе даже посреди суровых будней. Казалось, в любой момент народ готов пуститься в пляс, разом отбросив все проблемы и невзгоды, и отдаться ритму прекрасной эльфийской музыки, услышать которую можно было чуть ли не в любой точке города в любое время суток. По сравнению с этим вся пышность и пафосность Авернских гуляний была настолько пресной, что и вспоминать об этом не хотелось.
Но больше всего Лукрецию не хватало того чувства раскрепощения, что охватывало его только там, в прекрасной Аквилее. Именно там он мог быть тем, кем хотелось ему, а не кем ему нужно быть, и в полной мере вдыхать жизнь, не играя при этом отведённую ему роль.
Не удивительно, что юный принц постоянно рвался туда каждый год выпрашивал у отца время, дабы навестить так полюбившейся ему край, а заодно и воспитавшую ему тётушку. И отец позволял ему на месяц вновь почувствовать себя в полной мере живым, но лишь на короткий, жалкий месяц в году. При этом выглядел император Константин недовольным и даже несколько... разочарованным в младшем сыне, что весьма ощутимо затрагивало Лукреция. Он прекрасно понимал, что отец ждёт о него иного, что ему хотелось бы видеть в Лукреции те качества своих братьев, которые заставляли его гордиться ими, и которых не было видно в младшем сыне. Понимал, но не принимал. Ну почему бы отцу не принять его такого, какой он есть? Почему бы не оценить по праву то, как хорошо и ответственно играет свою роль, не находя в этом никакой радости, но тем не менее вовсю стараясь на благо ван Фризов? Каждому ведь понятно, что он не такой, как его братья, и таким как они ему никогда не стать, но неужели из-за этого он не заслуживает признания собственных заслуг в глазах отца?
Вопросы. Вопросы, на которые Лукреций так страстно желал получить ответ и которые так же сильно не решался задать. Вместо этого он делал всё, что хотел от него император, и настолько хорошо, как мог, но нельзя по-настоящему хорошо сделать то, к чему у тебя не лежит душа.
Всё это вместе очень тяготило Лукреция, однако совсем скоро были его очередные именины, на которых он должен выглядеть соответствующе и никак не показывать, что его что-то гнетёт. Только в такие минуты как сейчас, находясь в одиночестве на одном из балконов Императорского замка, взирая на раскинувшийся город, он мог отвлечься от предпраздничной суеты и предаться своим размышлениям. Где-то там, далеко за линией горизонта, находится столь желанная принцу красавица Аквилея. Быть может, после окончания празднеств отец вновь позволит ему посетить место, где он вырос. Его дом.

Голос сестры застал Лукреция врасплох. Он никак не ожидал, что кто-нибудь окажется здесь помимо него. На фоне царящей в замке суеты по случаю его именин никому особо не было дела до самого виновника торжества, в результате чего принц был предоставлен самому себе. Так обычно продолжалось до самого дня празднования, и оттого вдвойне неожиданно, что его уединение оказалось нарушенным. Тем более Доминикой.
Малышка Мина... Самый близкий и дорогой член его семьи. Она была с ним всегда, всё детство Лукреция прошло вместе с этим маленьким лисёнком, самые лучшие воспоминания связаны с ней. Во всё мире не было человека, к которому юноша испытывал бы такую привязанность. И вместе с тем они были такие разные. Она всегда была непоседой, эдаким маленьким светловолосым вихрем, в то время как Лурецию больше по душе было спокойствие и тишина. Его тяготил тот статус, которым он обладал по праву рождения. Доминика же с самых юных лет воспринимала всё как должное. Она могла вспыхнуть по любому поводу, а его всегда выделала флегматичность и уравновешенность. Целеустремлённая и упрямая, Мина всегда могла добиться своего, в отличие от любящего оставить всё на волю случая брата. Он любил Аквилею всей душой, в то время как Доминика не испытывала к ней какой-либо особенной приязни, постоянно норовя вернуться в Аверну, к отцу и старшим братьям.
Такие разные, но именно это и притягивало их друг к другу, каждый из них дополнял и уравновешивал другого. И именно поэтому особенно тяжело было переживать то отчуждение, что возникло между ними после его прибытия ко двору отца.
Тогда, приняв уготованное ему предназначение, он был вынужден изменяться в угоду требованиям, которым должен был соответствовать принц, чего Доминика никак не желал принимать. Ей, с самого рождения привыкшей быть принцессой, было искренне непонятно, почему брат ведёт себя не так, как прежде, а Лукреций не находил слов, дабы объяснить, что так как прежде уже не будет. Доминика всё ещё оставалась той весёлой маленькой девочкой, тогда как он становился взрослее, пусть и отчаянно желая остаться таким, каков он есть.
Так или иначе, в последнее время они крайне редко оставались наедине, а по душам не общались вовсе, так что её появление было поистине сюрпризом.
- Здрввствуй, Мина, - скрывая удивление, с улыбкой повернулся к ней Лукреций. Улыбка была вполне искренней - пусть он и не ожидал её здесь увидеть, но всё же действительно рад появлению своей младшей сестрёнке.
- Закат? Да, красивый, - рассеянно ответил он, пребывая мыслями в далёком прошлом, вспоминая первый закат, который был встречен им вместе с сестрой. О нём же и был его вопрос:
- А помнишь, как в первый раз на него смотрели? Тогда, в летнем поместье тёти Виктории у озера. Ты тогда ещё всё говорила, как сильно ты устала и хочешь в постель, но мигом забыла о сне, когда увидела, как закатные лучи отображаются в воде. Я тогда ещё пошутил, что какая-нибудь птичка могла бы свить гнездо у тебя во рту, так широко распахнут он был, а ты мне в ответ как саданула по ноге, что я чуть в это озеро не свалился, - воспоминания лились рекой, вызывая счастливую улыбку на губах. Эх, какое же прекрасное время было тогда!
Немного оправившись от нахлынувших воспоминаний, Лукреций подошёл и протянул руку сестре.
- Хочешь, давай встретим закат ещё раз, как раньше.

Погружённый в воспоминания, Лукреций не сразу заметил, как менялось выражение лица Доминики, реагируя на его слова. И всё же он не упустил то, как удивление сменялось теплотой, и на губах Мины вновь заиграла улыбка. Та самая улыбка из его детства, такая привычная тогда и столь редкая в последние годы. Лукреций, хоть и старался об этом не думать, очень скучал как по общению со своей любимой сестрёнкой, так и по этой её улыбке и тёплому, открытому взгляду, дающими принцу ощущение того, что он не одинок, что на свете существуют люди, которые любят его таким, каков он есть, а не таким, каким его хотели видеть. Привыкнув к отсутствию подобных выражений чувств, юноша и не осознавал, как сильно нуждался в них. И улыбка Мины, этого неугомонного ангелочка, напомнила ему об этом.
- Ну что ты? Как я мог такое забыть? - притворно возмутился принц, улыбаясь при этом во весь рот. Надо же, при виде Доминики ему и самому хотелось улыбаться, причём совершенно искренне. Неужели он настолько отвык от обычной людской теплоты и непритворного внимания? Да даже от обыкновенного общения, по сущим пустякам, но при это абсолютно честного и открытого?
- А жаль, что не свалился! - стараясь сдержать смех, посетовала в то время Доминика, вызвал такой же взрыв веселья у принца.
- О, как же ты жестока! - вторя ей, расхохотался Лукреций, - А если бы я простудился? Кто бы тебе рассказывал истории по вечерам? Про принцессу фей Афелию, оседлавшую кузнечика Бека-Барабека и победившую злобного короля муравьёв, что хотел превратить сказочный лес в один гигантский муравейник? Или про сокровища мудрого Вимбильдана, которые охраняет волчок, кусающий за бочок? Помнишь, как ты потом сжимала кулачки и требовала найти того волка, чтобы никто больше не ходил с одним боком?
И таких историй можно было вспомнить множество. Лукреций сам с превеликим удовольствием слушал эти сказки или смотрел их интерпретацию в кукольных театрах Гадары, Которые его сестра совсем не жаловала. Однако она всегда внимательно слушала его пересказ, когда он приходил к ней перед сном и старался в красках описать увиденное и услышанное.
- А нас не будут искать? - хитро так сощурившись, спросила Мина, принимая его приглашение и вкладывая свою руку в его.
- Только если на замок нападёт король-муравей, и потребуется помощь принцессы Доминики, дабы отразить эту ужаснейшую угрозу, - всё ещё пребывая во власти воспоминаний, пошутил юноша, дабы не говорить очевидные вещи, что кому надо, тот прекрасно знает, где находятся младшие дети императора.
После этого на некоторое время воцарилось молчание, и они, как в старые времена, держась за руки, смотрели на скрывающееся за горизонтом солнце, раскрасившее напоследок Аверну в сияющие оранжево-красные цвета, навевая всё новые и новые памятные моменты его жизни, коей он и правда когда-то наслаждался в обществе своей сестры и красавицы Гадары. Время как будто остановилось, и Лукреций не смог бы ответить, сколько его прошло, прежде чем Доминика вырвала его и сетей воспоминаний.
- Скучаешь по ней? - спросила она брата.
- Я постоянно по ней скучаю, - вернувшись в настоящее, вздохнул Лукреций, - Ты же знаешь, как мне мила Аквилея. И я ничего не могу с собой поделать. Моё место должно быть здесь, но в то же время мне кажется, что здесь я - это не я, понимаешь? - принц наконец повернул голову к сестре и посмотрел в её глаза, надеясь, что она правда сумеет его понять, что он сможет донести до неё свои внутренние метания, и при этом не разрушить этот хрупкий мостик прежнего доверия, который они вновь проложили между собой этим августовским вечером.