Глаза старшего братца были открыты слишком широко - и, конечно, смотрели на Лидию так, как будто оная как минимум в колдовстве призналась. Да что там призналась - продемонстрировала вызов тени отца Штефана в прямом эфире, так сказать! Однако, брат хранил тишину, что-то нервно прикидывая про себя: причём, про себя в обоих смыслах - и не в слух, и о себе любимом. Княжну происходящее немало забавляло, но и печалило - брат явно видел "основную причину" не в том. Лидия поспешила направить мысль брата в нужное русло:
- Эдвард, Эдвард, предательство одного из Эймарских мужей - причина слишком неочевидная, чтобы от неё строить аргументы. На месте Его Светлости Уилльяма я бы сочла тебя недостойной партией, раз ты такую неявную причинно-следственную связь видишь, и отказала бы тебе до того, как ты откроешь рот! На тебя бы легла тень отвергнутого жениха, как и было с Элизабет уже не один раз.
Лидия протянула руку и погладила братца по щеке. Лентяй, он опять зачем-то оставил эту дурацкую щетину, второй день как прокладывавшую себе путь по ухоженному аристократичному лицу молодого князя фон Эделя. Впрочем, есть дамы, которым это даже нравится; Лидия предпочитала гладкую кожу и опрятный внешний вид.
- Это слишком прозрачно, тонко и безрассудно. В политике - вероятно, но в политике и любви - нет. Но то, о чём я тебе рассказываю, перекрывает даже смерть мэтра Велля, сегодня казнённого. Ну-ка...
Лидия поднялась с насиженного места, оставив на тарелочке ветку отборного винограда-кардинала, и подошла к дверям. Приоткрыв одну из них, она что-то негромко сказала охраннику, вновь вернувшись на своё место.
- Я мало чего боюсь, братец, и решение родителей уж точно не входит в этот короткий список. Конечно, ты должен думать и обо мне. Я - вторая ниточка, ведущая к трону Эделейса, и эту ниточку надо бы отвязать от родного княжества. Я просто глупенькая девчонка, что я понимаю в правлении, мой удел - замужество и дети, конечно, - Лидия подмигнула Эдварду, отправив в рот небольшую ягодку сочного винограда. - А ещё я хочу новое платье и новую диадему, конечно. Совсем новую. И, наверное, серьги. Ты же знаешь эту мою слабость...
Княжна фон Эдель рассмеялась, пронзительно смотря на брата. Ей всегда шли рубины и сапфиры, например - под глаза и под светлые волосы; хотя придворные специалисты в модном деле почему-то считали, что блондинкам красный цвет носить нельзя. Однако, их мнение было заботливо уложено Лидией в деревянный ящик и обуто в белые модные ночные туфельки. До определённой, конечно, степени; но багрянец-скарлетт очень здорово оттенял кровью белизну её кожи и светлый оттенок пшеничных прядей волос.
В последнее время осознание того, что она - вторая, и именно Эдварду достанется весь объём наследства, начало отступать на второй план. Корона, конечно, к слухам привыкла, но и фон Эдели задерживались в замке.
- А, ну, собственно, вот и наша мамзель. Сейчас всё сможешь узнать из первых - ха-ха! - уст...
Дверь скрипнула; на пороге появилась немая служанка с испуганным взглядом, которая неизвестно чего боялась больше - найти новых господ или предать старых, а потому была верна, как старое доброе полено. Умна, впрочем, примерно так же.
- Иди сюда, Милашка, - Лидия поманила прислугу пальчиком, протягивая ей, не много не мало пару долек апфель-сина. Свежего. Зимой. В Ревалоне. - Вот, попробуй. Вкусно, правда? Обожаю апфель-сины...
Куда клонит юная госпожа, кажется, девчонка не понимала. Она была старше Лидии - и, что более всего ценила в ней княжна, глупее там, где надо, и расторопнее к месту. Отличная исполнительность, правда, появилась уже после того, как язык был вырван - вот правду говорят, если где-то убыло, значит, где-то прибыло... Дождавшись, когда мамзель проглотит с жадностью пару долек сладкого солнечного фрукта, Лидия плотоядно улыбнулась.
- Ты, наверное, устала, верно? - девица кивнула, растерянно улыбнувшись. Кажется, она не очень понимала, чего хочет от неё госпожа, но у Лидии на этот счёт было своё мнение. - Как ты думаешь, если я решу поехать одна в лес, ты сможешь взять для меня один из костюмчиков Эдварда и уговорить прислугу оседлать одну лошадь, Милашка?
Служанка побледнела, потом посинела, потом решила, что её лицу стоило пойти красными пятнами. Глаза вытаращились, того и гляди выпрыгнут из орбит, квадратная челюсть начала издавать мычащие звуки.
- Да что ты меня раздражаешь, Эдвард в курсе маленькой тайны. И что, и даже если дам целый золотой, не станешь мне угождать? - чуть не плача, обслуга размахивала руками, а потом, всё-таки пустив слезу, знаками, понятными фон Эделям по выслуге лет, пояснила, что давеча уже одну наказывали, слугу пороли - и за мужское платье (учтивый тычок в Эдварда), и за лес (два неучтивых тыка пальцем, фу-фу-фу как некрасиво, в окно), и за лошадь (пародия на цоканье лошади), осёдланную (служанка становится на четвереньки) и взятую на прогулку. - Из маленького монолога нашей Милашки, я думаю, ты всё понял. Скажи, а что же было на конюшне, киса?
Служанка залилась всё-таки слезами - и Лидия подавила в себе желание пнуть дрянную девицу под задницу посильнее. Успокаивать её не было ни времени, ни желания, да и право слово, не княжне обниматься с подавалкой и слушать её истерики. Милашку в доме любили, даже оставили при делах после случая с княгиней Бьянкой, но панибратства с прислугой водить никто из фон Эделей не желал и не страдал этой болезнью. Тем временем, дурища привела себя в относительный порядок, и, отряхнув юбку, так же знаками пояснила брату и сестре фон Эделям, что конюха (иго-го!), совсем мальчишку (жест ниже пояса), секли (рука сотрясает невидимый кнут).
- И при сём присутствовала княжна Эймарская, взятая под стражу?
Милашка кивнула, радостно почуяв конец издевательств над ней самой. Лидия удовлетворённо вложила в руку прислужнице остатки веточки с виноградом и ещё две дольки апфель-сина.
- Ты свободна. Иди, отдохни. Замок покидать запрещаю.
Когда служанка исчезла за закрытой дверью, княжна посмотрела на брата.
- Что скажешь мне, мой братец, тихо и шёпотом?
Отредактировано Lidia von Edel (2015-12-14 16:39:00)