Аверна, Башня Смерти

Жизнь в Авернском Замке не замирала никогда. Вот и сегодня, в бесконечный раз инспектируя коридоры Башни Смерти, Артур фон Аушве, командор Имперской Гвардии, диву давался, насколько все же суетлив здешний народ. Сам Артур, напротив, спешки не терпел ни в чем. Может, за это его и возвысили.
Утро стояло раннее. К полдню обещалось прибытие высоких гостей — князя с княгиней фон Эделей и эймарской делегации. Сразу видно, день будет неспокойным. Растерев почему-то озябшие ладони, Артур ускорил шаг.
Старому графу Родрику фон Аушве повезло: в первый год супружества юная жена Магда подарила ему двойню — мальчиков-близнецов, Родрика-младшего и Артура. Первому было уготовано продолжить дело отца, унаследовав богатый ассортимент шахт по добыче железной руды в предместьях родного Маракана, тогда как второму, собственно, Артуру, сам Бог велел ступить на военную стезю. И правда. В отличие от брата, с пером и счетами Артур обращался из рук вон плохо, зато к боевому топору прикипел с самого, что называется, нежнейшего возраста. И был несказанно обрадован, когда в семнадцатилетнем возрасте оказался зачисленным в ряды Имперской Гвардии. Не то чтобы с нежнейшего возраста младший фон Аушве мечтал о карьере военного, хотя теперь, повзрослев, признавал — не без того.
Артур фон Аушве убрал руки за спину. Каждый встреченный на пути гвардеец отдавал честь, но как-то непривычно. По-особенному. Сменить на посту Якоба де Вельта, покойного командиора Гвардии, Артур не мечтал никогда. Во-первых, эльфы-квартероны живут долго; во-вторых, сколько его помнил фон Аушве, Якоб ничем не заслужил той участи, которая так несправедливо и так внезапно на него обрушилась. А, быть может, и заслужил. В конце концов, именно Якоб де Вельт не проявил должного усердия при обыске дочери барона-предателя Германа МакГрейна Мартины МакГрейн и именно он отрядил недостаточное количество гвардейцев в охрану Ее Светлости Элизабет Эймарской, таким опрометчивым решением едва не погубив ее. Преступная халатность. Позор, который почти невозможно пережить. Вот Якоб и не пережил. Впрочем, как и многие в истории Гвардии до и, видимо, после него.
— Командор! — отдал честь очередной гвардеец. Олаф Пфальцгрен, лейтенант. Артур кивнул, мол, слушаю.
— В гостевой зале накрыли завтрак для Ее Светлости княжны Элизабет Эймарской...
— И?
— Вы велели усилить охрану Ее Светлости. А у нас все люди...
— Обеспечивают охрану ее папеньки и маменьки. Можешь присовокупить к охране новичка... как его? Тилль Вульф. И того второго, эльфа, в свите Лидии вон Эдель...
— Есть! — развернулся на пятках лейтенант.
— Я к ним присоединюсь, — добавил Артур фон Аушве, пригладив почти белые усы.
Пренебрегать безопасностью первых лиц Империи и продолжать традицию, падая на меч, Артур фон Аушве никак не хотел. Были дела поважней.
А завтрак накрыли примечательный — сплошь деликатесы. Запах в гостевой зале дурманил.
— Ваша Светлость, — поклонился командор Имперской Гвардии: высокий, светловолосый, жилистый, сразу ясно — либо родом из Эрендола, либо уроженец княжества Эделейс. — Командор Имперской Гвардии Артур фон Аушве. Сочту за честь охранять ваш покой.
При поклоне меч лязгнул о доспехи.
Пахло жутко соблазнительно. Весьма некстати Артур вспомнил, что не успел поесть.
[NIC]Arthur von Auschwe[/NIC][STA]Командор Имперской Гвардии[/STA][AVA]http://f1.s.qip.ru/FaNZtyHV.jpg[/AVA]

Аверна, Башня Смерти. Одна из гостевых зал

Все смешалось в Башне Смерти.
Гнусный промозглый февраль словно напоминал Императорскому замку о том, что недаром он носит подобное прозвище. И в башне действительно случались смерти. Запланированные, случайные, нелепые - разве можно разобраться во всем калейдоскопе событий, обросших слухами? Элизабет понимала лишь, что Эймар лишился представителей своей знати, оказался всячески обвиняем в заговорах и смертоубийствах... а виноватым во всем в итоге оказался командор личной гвардии Императора.
Что произошло на самом деле? Знающие правду не спешили ею делиться. А даже самые заядлые сплетницы устали выдумывать новые причины для шепотков. Ну или запутались в паутине ранее сплетенных историй. Интересно, какой ворох сплетен породило скорое возвращение княжны из неудавшейся поездки? Да еще в окровавленном платье. Да еще и с гораздо меньшим количеством стражников.
К сожалению, для самой Элизабет произошедшее на Королевском тракте вовсе не было темой для шуток. Несколько дней она провела в отведенных ей покоях, где позорно скрывалась за тяжелым балдахином кровати. Ей снились потоки крови, обломки алых стрел, разбойники, лавиной уносившие ее за собой. И мужчина, разгонявший эту лавину, а затем падающий ниц от полученных ран...Она много спала и мало ела, чем вызвала немало беспокойства у приставленных к ней служанок. Но до визита лекаря все же не дошло. Помогло зеркало. Темные круги вокруг прозрачных серых глаз, осунувшееся лицо и скованность в теле - все это могло вызвать лишь отвращение у обычно чересчур живой Элизабет Эймарской. Эта бледная тень со спутанными волосами не могла быть ею.
Вести о том, что Его Величество вновь пригласил правящих князя и княгиню эймарских ко двору, прибавили Лизабет  желания прийти в себя. Ей вовсе не улыбалось встречаться с маменькиными лекарями под маменькино же причитание. И уж вовсе не хотелось оказаться под проницательным взглядом папеньки, который, по обыкновению, заведет разговор о женихах. Да, князь Уилльям полагал брак решением большинства проблем. А уж брак своенравной дочери наверняка будет праздновать неделями.
А ведь ему даже объяснять не приходилось, что единственным достойным кандидатом является кронпринц Эдмунд. Как же можно думать о других, уступающих во всем, мужчинах? Которые, обыкновенно, были либо страшны, либо напомажены, словно женщина, либо откровенно глупы. А если и встречался кто-то благородной внешности да недурного ума, так лишь в самых отдаленных уголках Священной Империи, там, где после постыдного мезальянса, следует сразу же наложить на себя руки, дабы не умориться тоской.
За сими размышлениями княжна одевалась к завтраку. Обычно она разделяла утреннюю трапезу с родителями, порой к ним присоединялся и Генрих, пытаясь скрыть следы весело проведенной ночи. Сегодня же Лада сообщила, что ей накрыли в гостевой зале. Странный выбор, но противиться уже поздно.
Застучали о начищенный пол туфельки княжны, зашелестело ее платье, волнами расходясь за нею. Забряцало оружие стражников, сопровождавших ее теперь повсюду. Спасибо еще, что в уборную ей дозволялось войти в одиночестве. Элизабет надеялась, что ее братцу - наследнику Эймара - не так повезло, и телохранители следуют за ним даже в дома терпимости. Мало ли что может случиться с драгоценным телом.
Впрочем, противиться Лизабет даже не пыталась. И не только потому, что понимала бессмысленность подобной затеи. А потому что все еще не рассталась со своими подозрениями. Последние события очень плохо сказались на репутации Эймара. Не потому ли князь Уилльям вновь в столице? Жаль только, отец не намеревался делиться с любимой, но все же дочерью, всем тем, чем наверняка делился с наследником титула.
В зале ее встретил - ни много ни мало - сам новоиспеченный командор Имперской гвардии. Странно. Очень странно, что комната была набита стражей во главе с командором. Можно подумать, она член императорской семьи.
- Весьма благодарна, командор... - вежливо улыбаясь, Элизабет опустила голову - ровно на положенный этикетом кивок. Командор, кланяясь, открыл ей вид на ранее не замеченного мужчину, чей вид стер с губ княжны улыбку. Как можно было не заметить его раньше? Арий огня, Тилль Вульф, ростом и телосложением напоминал медведя, манерами был столь же хорош. Или сегодня каждый стражник "сочтет за честь..." и так далее по тексту? Однако Элизабет опять улыбалась. Почему-то при каждой их встрече, вид ария в первые секунды настораживал девушку. Ну или попросту - немного пугал. А признаваться в этом было ой как неприятно. Спасибо хотя бы за то, что постыдного писка больше никто не слышал.
Кивок арию был сопровожден задумчивым взглядом, задержавшимся на мужчине чуть дольше положенного. Он кажется совершенно здоровым, несмотря на столь короткий срок после лечения. Забавно, но мужчина, из которого всего пару недель назад была извлечена стрела, выглядел здоровее самой Элизабет. Ирония судьбы.
- Благодарю, мэтр Вульф.
Девушка заняла место за столом, еды на котором вполне хватило бы на несколько человек. Странное начало дня.

Аверна, Башня Смерти.

Приступить к завтраку княжна так и не успела. Она едва лишь успела принести короткую молитву Всеединому, в благодарность за "пищу ниспосланную". Минута смирения перед тем, как приступить к чревоугодию - так учила ее старая нянечка, приехавшая в Аверну вместе с двухлетними близнецами. Она учила Элизабет многому, но вбить в привычку у своенравной княжны удалось лишь немногое. Молитва перед приемом пищи, молитва перед сном - благодарение Всеединому за день прожитый и надежды на день грядущий. Мало у кого повернулся бы язык, чтобы назвать Элизабет набожной, но разве не на границе Эймара зародился святой пламень церкви? А о насаждении единой религии многочисленным горным племенам теперь не принято вспоминать.
Как бы то ни было, редкие секунды, что княжна посвящала молитве, вызывали немало насмешек у Генриха. Братец вел себя, как истый язычник, но тем самым лишь вызывал больше восхищенных женских вздохов. И при этом не стеснялся уверять Элизабет в том, что она еще не успела обзавестись грехами, которые необходимо замаливать. На вопрос о своих грехах он лишь смеялся и отправлялся пополнять их список.
Молитву Лизабет закончила с улыбкой. Не совсем подобающее канонам состояние духа при молитве, но мысли о брате развеселили девушку. Интересно, понимает ли он, что возвращение отца в столицу вполне может завершиться объявлением о скором супружестве наследника Эймара?
Появление в гостиной зале новых людей вывело княжну из раздумий. И, поднимая голову, она ожидала увидеть кого угодно, но не четверых мужчин в узнаваемой униформе - магов, которым доверена была охрана самого Императора. А следом за ними...
Элизабет даже не вспомнила бы, как вставала из-за стола. Замереть в глубоком реверансе перед Его Императорским Величеством Константином ван Фризом - действие сродни дыханию.  Но приходилось ли эймарской княжне выполнять изящный поклон перед Императором в подобной обстановке? Если хорошо подумать, она никогда не оказывалась наедине с государем. Разумеется, учитывая количество охранителей в зале, это самое наедине вовсе не было слишком многолюдным. Но стража так же немногословна, как и каменные статуи, украшавшие Башню Смерти.
Всего лишь несколько мгновений было у нее, чтобы бросить украдкой взгляд на вход в залу. Может быть, следом за Императором появится еще кто-нибудь? Ее батюшка, а может быть, и вся семья? Но в дверях было пусто, а Его Императорское Величество с доброй улыбкой обратился к княжне.
После первых же слов лицо Элизабет приняло удивленное выражение. Император обратился к ней титулом, превосходящим ее положение. Ваше Высочество. Так обращаются к...принцессам.
Зашумевшая в ушах кровь вдруг привела княжну в чувство. Даже если Император ошибся - что совершенно невозможно - поправлять его она не собиралась. Видит Всеединый, как она мечтает однажды действительно стать Ее Высочеством. Но все это - загадочные слова Императора, а также само его появление тут...  Его Императорское Высочество нечасто забавлялось тем, что составляло компанию за завтраком обитательницам замка. Да и были ли подобные случаи?
- Ваше Императорское Высочество, я почту за честь... - Элизабет понимала, что слова ее слишком уж похожи на лепетание, но ничего не могла с собой поделать. Да, она была умна, целеустремленна, и, кажется, слишком хорошо знала, чего хочет от жизни... Но в данном положении разве сложно было бы стать слишком наивной?
- Этот день стал еще чудесней после встречи с Вами, Ваше Высочество. Но, боюсь, что еще не успела получить каких-либо вестей от батюшки. - Княжна наконец заставила дрожащие губы сложиться в улыбку. Теперь дрожь передалась рукам, но они были спрятаны в юбках, а значит - не могли выдать ее волнения. Как будто выступивший на щеках румянец не в полной мере передавал замешательства ее чувств.
Конечно, что еще могла подумать девушка, сделавшая своей розовой мечтой свадьбу с кронпринцем? Что еще можно подумать, когда сам Император желает отзавтракать с тобой и зовет тебя Высочеством?

Отредактировано Elizabeth of Eimar (2016-03-08 12:25:22)

Честно говоря, для Эруано было странно находиться в кругу господ, ибо в последнее время он стоял за дверью. Но раз было велено явиться, он явился, и скромно встал в тени, наблюдая за тем, как в зале появляются власть имущие. Его пес, после того как было доказано, что четвероногий друг полезен, теперь всегда был рядом, и сейчас сидел у ног эльфа мотая головой то в одну сторону, то в другую, с любопытством рассматривая всех кто появлялся. Время от времени Миримэ принюхивался, поднимая голову и смешно пофыркивая. Чем вызывал у своего хозяина улыбку.
- Миримэ, перестань, это не вежливо, обнюхивать господ, - тихо проговорил Эруано присев и принявшись чесать пса за ушами.
«Да уж, забавную же я фразу сейчас сказал.… Но кто их знает, вдруг им не понравится…»
Хотя Эр понимал, что принюхивается пес вовсе не к приходящим господам, а к витавшим ароматам еды. Не смотря на то, что эльф покормил его с утра, лохматый хитрец не прочь был перехватить кусочек и с господского стола.
Заметив взгляд командора, Эруано выпрямился и, кивнув, направился на выход, ибо истолковать сей взгляд кроме как приказ выйти, по мнению Морано, было нельзя.
- Миримэ, идем, похоже, у нас есть дело, которое не требует отлагательств, имя ему – долг воина. А подробности нам друг мой сейчас поведают. А мы с тобой уж постараемся не ударить в грязь лицом.
Тихо сказал он псу, ибо Эр считал, что четвероногий друг все понимает, и порой даже лучше чем люди... Пес встал и завилял хвостом, давая понять, что готов выполнять любой приказ.
Эльф прошел к выходу и посмотрел назад, на командора. Решив дождаться его, и узнать что ему Эруано и его четвероногому другу, надлежит делать.

Вновь заняв свое место за столом, Элизабет сложила дрожащие руки на коленях. Появление Императора в обеденной зале, столь двусмысленные его слова и намеки, - вполне достаточно, чтобы вскружить голову девушке.
И заставить сердце княжны то колотиться в груди, то замирать. Как случалось с ней, когда отец таинственно намекал на ожидающий ее подарок. Как случалось при любой встрече с кронпринцем, стоило лишь Элизабет разглядеть его светлые глаза на мужественном лице.
А Его Императорское Величество продолжало сыпать загадками, не забывая при этом помянуть недобрым словом тиверское вино. Княжна улыбнулась, как того требовала ситуация, но мыслями была где-то очень и очень далеко.
Мы не простолюдины.
Простая истина, живущая в крови. Благородные дома Священной Империи не пятнали себя родством с плебеями. Интересно, что для некоторых семей более нормальными считались близкородственные браки, приведшие к вырождению не одной ветви величественных фамильных древ. Да, мы не простолюдины. Нам не чужды простые радости жизни, трудовой пот не касается наших тел, мы не знаем ни жестких постелей, ни жалящего солнцепека. Наши трудности заключаются в выборе вина. Сегодня мы тяготеем к красному. Завтра возжелаем белое, обязательно из лучших погребов по ту сторону империи. Что нам жажда, мы не алкаем воды, чтобы утолить ее, пригодно лишь вино. Что нам голод? В отсутствие хлеба не подобает ли обратиться к пирожным?
И нам не подобает испытывать счастие взаимной любови.
Алое вино терпкой струей полилось в тончайший хрусталь бокалов, Император вновь улыбался после краткой вспышки удовольствия. А Элизабет напряглась, чувствуя, как приятное волнение уступает место леденящему холоду страха.
Этот долгий разговор, который предстоит ее родителям. И упоминание о том, как выросшие при дворе княжичи дороги Императору не менее его собственных детей. Дело ведь было в матримониальных планах, не так ли?
Свадебные колокола по всем меркам должны были прозвучать по душу Элизабет Эймарской уже очень давно. Шутка ли, девице уже двадцать две весны, а она даже не обручена. Скоро она обеими ножками перешагнет за ту черту, за которой прилипает сочувственное прозвание "старая дева". Что тогда останется делать? Этот вопрос всегда больше интересовал окружающих, нежели саму Лизабет. Она не просто мечтала стать супругой Эдмунда ван Фриза, нет. Она планировала стать ею. С раннего детства, когда кронпринц был всего лишь угрюмым мальчиком, обремененным бременем будущего властителя, но обделенным простыми радостями, положенными даже юным аристократам. Просто однажды внезапно забилось сердечко под его мимолетным взглядом - и княжна поняла, что повзрослела. На деле она была еще большим ребенком, чем обычно, но добилась разрешения участвовать в охотах, что так любил Эдмунд. И с того самого дня не видела себя ничьей больше, лишь его женой.
А он не одарял ее вниманием сверх положенного этикетом. Не улыбался ей загадочно, не искал встречи. Видит Всеединый, в Башне смерти достаточно коридоров, в которых могли бы встретиться княжна и принц.
Но нет. Элизабет упорствовала в своем решении все больше, а время шло. Вереница дебютанток порождала вереницы слухов, но самый свежий дошел до всех, имеющих уши. Лев ван Фризов вскоре соединится с эделейским драконом, это лишь дело времени.
Внезапная компания за сегодняшним завтраком вдохнула в тлеющий костер решительности новые искры. И Элизабет надеялась, что ее надежды не окажутся отвергнуты с той же презрительностью, что белое Тиверское вино.
- Ваше Высочество, я никогда не смела и мечтать...
Ее слова оказались прерваны появлением еще одного ария из императорской охраны. В притихшей было зале зашумела одежда, забряцали доспехи. Будто бы все, так же, как княжна Эймара, застыли в ожидании дальнейшего поворота событий. Начальник гвардии покинул залу, получив на то высочайшее разрешение. Следом за ним покинули ее и арий-эльф из стражи эделейской княжны, с псом, повсюду следовавшим за хозяином. И - взгляд Элизабет помимо ее воли проследовал за высокой фигурой - арий огня Тилль Вульф. С собой он унес и насмешливый взгляд, которым сверлил ее с самого ее появления. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь решиться. Судя по всему, Его Высочество наконец-то решило завершить дело, что так и не удалось князю Уилльяму. Волевой рукой определить судьбу его дочери.
Ей оставалось лишь надеяться на то, что все это неспроста. Зачем же спрашивать о предмете ее грез, зачем говорить с нею, даже до разговора с князем и княгиней Эймара?
Виски сдавила легкая мигрень, но Элизабет лихорадочно искала выход из сложившейся ситуации.
Они с Генрихом оказались вдалеке от дома в самом нежном возрасте. И рачительный, но суровый родитель, Константин ван Фриз действительно не делал различия между своими сыновьями и воспитанниками из Эймара. На мягком месте Генриха наверняка осталось достаточно доказательств тому. Но кровь гуще воды, так, кажется, говорят простолюдины?
Перед отцом можно было капризничать, ударяться в слезы, обиженно надувать губы и сетовать на несправедливость. Князь Эймара питал слабость к дочери, и та, отвечая отцу безграничным обожанием, все же быстро научилась пользоваться любовью отца. Это и отложило так надолго ее замужество.
Если бы напротив Элизабет сейчас оказался князь Уилльям, ей гораздо легче дались бы следующие ее слова. Их не пришлось бы так тщательно выбирать и с усилием произносить.
- Разве возможно устоять перед достоинствами кронпринца Эдмунда, Ваше Величество? Немало девичьих грез принадлежит ему...и мои в том числе.
Она подавила желание опустить глаза долу. Сложно играть в скромность, когда твоя судьба висит на волоске. Одно лишь только слово Императора отделяло сейчас княжну либо от того самого счастья...либо от падения в пропасть.
Ладони сами сжались в кулаки, с такой силой, что ногти впились в нежную кожу.

Аверна, коридоры Башни Смерти

В целом, Артур знал, что рядовые будни командора от рядовых будней капитана отличаются в основном отсутствием права на личное мнение, свободу и обед, но даже помыслить не мог, что с отсутствием прав, за исключением обеспечивающих спокойный сон обитателям Башни Смерти, он столкнется так рано. Поесть в прок и в удовольствие Артур так и не успел.
А очень хотелось.
— Ну? — повторил командор, вглядываясь в лицо нарушителя спокойствия, молодого ария. «Миккаэль Альде, 28 лет», — отметил про себя командор. Перспективный арий огня, как и все огненные маги воинственный, но исполнительный, в гвардию он был зачислен полгода назад, и до сих пор пользовался репутацией человека, который слов на ветер не бросает, а уж если вспылил — значит, определенно усмотрел недружественный Империи костер и отметил, куда веет порожденный этим костром дым. Сегодня, вспоминал Артур, Миккаэль командовал арийским патрулем в районе авернских трущоб.
— В одну таверну, «Кот и бык», — пояснил арий, — соизволил припереться милсударь, утверждающий, что он — дракон.
Альде выдохнул, потом вдохнул.
— Все бы ничего, да милсударь и правда дракон, причем из тех, которые башку теряют. Ненадежный элемент, — добавил маг.
Артур выгнул брови:
— Ну?
— А чуть ли не все маги заняты в охране... высоких гостей, — сглотнул Миккаэль.
— И обеспечить спокойную жизнь гражданскому населению некому, — продолжил фразу, начатую Альде, командор Имперской гвардии, поражаясь, насколько невозмутимый достался эльфу-магу пес. Даже не лаял.
— Ну что? — криво ухмыльнулся Артур фон Аушве, поглядывая на эльфа из свиты Лидии фон Эдель и здоровенно-непонятного ария: — Добровольцы есть?
— Дракон, — сбивая дыхание и пользуясь моментом, произнес мэтр Альде. — Называет себя банкиром Ульриком фон Альриком и утверждает, что кто-то из высоких лиц Империи то ли похитил, то ли убил его ребенка.
— Ну! — выгнул брови Артур.
Миккаэль потупил взгляд.
— Может, ребенка. А, может, детей.
— Хреново. Ну и ну.

Отредактировано Arthur von Auschwe (2016-03-24 21:34:16)

В детстве Элизабет часто снились красочные сны. В них были сияющие золотом драконы, пылающие птицы, белоснежные единороги, словно сошедшие со старых гобеленов. Крошечные существа, о которых говорится в сказках, духи горных лесов и бурных рек - все рассказы нянюшек  сливались воедино в ярких снах девочки. Иногда им с Генрихом снились одни сны на двоих. Но это было совсем давно. По крайней мере, он перестал рассказывать сестре о своих снах.
Страшные сны приходили к княжне очень редко. Но всегда одинаковые. Сковывающее тело чувство беспомощности, обездвиженность. Неспособность спастись от подкрадывающейся опасности, закричать в мольбе о помощи. Такие сны оставляют за собой отвратительное ощущение бессилия и тяжелую голову.
С возрастом цветных снов становилось все меньше. Да и снов вообще. То, что в детстве казалось увлекательным приключением, превратилось в серый омут, куда при пробуждении уходят все сны, которые мы не помним.
Но то чувство обреченности, с которой невозможно бороться, - оно сейчас настигло Элизабет при свете дня.
Она ожидала любой реакции на свое робкое, но весьма откровенное признание. Пусть ответ мог показаться очевидным, произнести его вслух перед лицом Императора было непросто. Но невыносимой была мысль о том, что умолчи она сейчас - и будет сожалеть о своей нерешительности всю оставшуюся жизнь.
И Его Величество могли бы гневаться, смеяться над ее наивностью, да хоть отослать ее в самый отдаленный край Империи дабы удалить с глаз долой.
Но это?
Первый рыцарь, кронпринц и будущий император, весьма привлекательный для женских взглядов, Эдмунд ван Фриз действительно не был единственным принцем. Не был единственным.
Принц Амадей немало раздражал Элизабет в детстве. Его она обвиняла во всех смертных грехах, а именно в том, что Генрих не хочет проводить больше времени со скучающей сестрой. Пусть на попытки девочки влезть в их компанию принц никогда явно не отвечал отказом, оставляя это эймарцу, он был старше, а значит - виноват. Эта детская обида была сущей глупостью, но друзья наших любимых братьев не могут не быть нашими врагами. Вывод столь же твердый, что и Эймарские скалы. К тому же нельзя простить человеку всепоглощающую любовь к книгам, если при этом он успевает быть еще и одним из лучших рыцарей Империи. Это просто неприлично.
Принц Лукреций же, напротив, всегда нравился Элизабет - так как может нравиться человек, в основном проживающий где-то вдалеке, но при встрече учтивый и вежливый.
Ни один из этих вариантов не только никогда не возникал в ее мыслях, но и сейчас не казался возможным. Выдать ее замуж за Амадея? Это все равно, что отдать ее в супруги старому свитку.
Лукреций же не только был моложе. Он очень нравился Эмилии де Авели, к которой княжна всегда питала всяческую симпатию. Вопрос всегда был лишь в том, почему еще не объявлено о помолвке этой пары. Ответ находился сам собой - сначала должны объявить о помолвке кронпринца. И Лизабет всегда прибавляла про себя "с княжной Элизабет Эймарской".
Неужели этим мечтам не суждено сбыться?
Элизабет выпрямила спину, хотя, казалось бы, куда еще прямее. Вокруг отлажено, почти в танце, двигались слуги, подавая на стол десерт. Многочисленные сласти заменили нетронутые тарелки с пищей, раздался душистый аромат травяного чая. Но сквозь всю эту суету, княжна видела лишь лицо императора. И это невероятно доброе выражение лица заставило ее похолодеть от ужаса.
Что это? Жалость? Это жалость смотрела на нее из голубых ванфризовских глаз? Она видела эти глаза бессчетное количество раз - и ранящие равнодушием глаза кронпринца, и легкое недовольство Амадея, учтивое любопытство изредка возвращающегося домой Лукреция. Но никогда еще не ощущала себя нуждающейся в чьей-то жалости. В их жалости.
- Я... - ее голос прозвучал осипло, словно горло сжимала невидимая рука. Элизабет дрожащими руками поднесла к губам чашку чая, пытаясь скрыть за этим движением свое волнение. Не совсем помогло, но она смогла продолжить. - Я не совсем понимаю, Ваше Величество.
Она понимала.
И это понимание вызывало желание кричать, биться в истерике - как в детстве, когда маленькой княжне отказывали в желаемом. Потом она поняла, что шумом можно добиться меньше, чем безмолвным показным покорством. Сделать вид, что на все согласна, а потом поступить по-своему, когда никто не видит. Так она часто делала и попалась только один раз, в день рождения принцессы Доминики.
Но на этот раз подобная хитрость не пройдет.