Книги Амадей любил. Любой приближенный к принцу знал, что если отправляется в путешествие за пределы Ревалона, то должен — нет, обязан! — привести из путешествия книгу оригинального содержимого. Не то, чтобы это было обязательным условием, однако, многие старались его соблюдать, хотя бы для того, чтобы снискать хорошего расположения Его Величества. Так что к моменту своего двадцатипятилетия Амадей собрал довольно внушительную коллекцию самых разных книг не всегда ясного содержимого. Но самые ценные книги, которые имелись во владениях принца — книги, презентованные мэтром Асвальдом Рейнеке Амадею на протяжении своей долгой и верной службы на благо Империи. Сам Лис Императора никогда не допускал Амадея к своим книгам, хранящимся в кабинете канцлера. Признаться, именно с мыслями о том, что он, наконец, сможет ознакомиться со столь ценным имуществом прежнего главы разведки, Амадей и направлялся в кабинет.
— Мэтр Сверре фон Ранцау, — ответил принц на приветствие ария. Амадей внимательно вгляделся в правый глаз Фенринга, старательно пытаясь не пялиться на глаз левый. Который, впрочем, был спешно спрятан за повязкой. Разумное решение.
— Нет, ничуть, — спокойно ответил Амадей, продолжая пытливо вглядываться в лицо нового канцлера. С мэтром Рейнеке у принца были весьма теплые отношения. Какие отношения установятся между ним и канцлером нынешнем — еще предстояло выяснить. И, собственно, установить. Амадей искал в словах фон Ранцау насмешку, или хотя бы намек на насмешку, и не находил. Мэтр Сверре был предельно вежлив, корректен и даже в некотором роде благосклонен.
— Время покажет, — неопределенно протянул Амадей. «Как, впрочем, и вы сами, мэтр Сверре» — уже мысленно добавил принц. У нового канцлера было обширное поле деятельности для ознакомления. Показывать себя, как и доказывать свою верность имперской семье в частности и Империи в целом, предстоит на протяжении очень и очень долгого времени. Время, действительно, покажет.
— Да, — взгляд Амадея мельком скользнул по раскиданным в хаотичном порядке запылившимся книгам. Принц невольно покачал головой: не любил мэтр Рейнеке систематичность, совершенно не любил. Не было в расстановке книг какой-либо последовательности или закономерности. Впрочем, Лис Императора — личность уникальная и феноменальная и Амадей не мог отрицать, что в этом беспорядке мэтр Рейнеке все же видел закономерность — удобную и понятную лишь для одного себя.
— Да, — еще раз повторил Амадей. — Зная Асвальда Рейнеке лично, со всей ответственностью могу сказать, что мэтр предпочитал читать крайне оригинальную и нестандартную литературу. Собственно, именно за этим я и здесь.
Принц с тем же восхищением посмотрел на появившуюся в руках мэтра Сверре книгу. Заметил уже знакомую пометку и уже было протянул руку к книге, как арий приказал ему отойти. Нахмурившись, принц все же подчинился. В действиях новоявленного канцлера в данном случае он видел лишь излишнюю предусмотрительность и не более. Пометка «Амадей!» была принцу знакома хорошо. В личных покоях Амадея хранилось как минимум шесть фолиантов с подобной пометкой. Определено, такая книга нести в себе опасность никак не может. Нет, не может.
— Стойте!
Амадей с ужасом смотрел, как в руках канцлера книга начала обугливаться.
— Все переданные мне книги мэтром Рейнеке с похожей меткой не несли в себе зла, наоборот были крайне…
Мысленно послав к чертям приказ канцлера не приближаться, Амадей сделал торопливый шаг к Фенрингу и коснулся середины книги ладонью в намерении стремительно сгорающую книгу забрать.

Пересекаясь с Асвальдом Рейнеке — что, впрочем, случалось не часто — Амадей усвоил одну простую истину: если имеешь дело с магическими аспектами мира, никогда не стоит удивляться. Ни при каких обстоятельствах. Ничему. Вообще. От магии можно ожидать все, что угодно. От зачарованных книг не исключение. А если эти книги в прошлом принадлежали мэтру Рейнеке, беря в руки любую, необходимо быть готовым ко всему. Что, надо заметить, не отменяло одного простого факта: любой фолиант, переданный из рук Асвальда в руки Амадея, никогда не нес в себе вредного воздействия, тем более — смертоносного. Принц полагал, и эта книга не должна ему навредить.
Не должна же? Амадей нахмурился. Он верил, что после своего ухода, мэтр не оставил бы пренеприятнейших сюрпризов. Нет, не мог, определенно.
— Осторожнее с руками, — торопливо произнес Амадей. «И с книгой тоже».
В какой момент книга оказалась в руках принца, он не заметил. Просто ощутил, как фолиант удобно разместился в его ладонях. Амадей не чувствовал жара. Страницы как страницы, гладкие и приятные на ощупь. Жаль, испорченные и вряд ли подлежащие восстановлению. Да и можно ли восстановить то, что было подвергнуто огню? Возможно, магия и может творить чудеса, однако, выходило как выходило. Ван Фриз невольно вздохнул: любая страница книги — это ценная информация, даже если это вступительное слово автора. Кстати говоря, интересно, кто автор и каков заголовок?
Амадей опустил взгляд на книгу и наткнулся на внимательный и изучающий взгляд эльфийской женщины, появившейся над обугленными страницами. Голос, раздавшийся в его ушах, звенел от волнения и беспокойства. Высокий и звонкий голос торопливо произносил слова. Принц против собственной воли посмотрел широко распахнутыми глазами на Фенринга. Затем вновь на книгу. Образ растаял столь же неожиданно, как и появился. По спине побежали предательские мурашки. «Предупреждение... пророчество...?». В предсказания, гадания по звёздам и пророчества Амадей, будучи по своей природе реалистом и скептиком, не верил. Однако произошедшему удалось произвести на него впечатление.
Быть может, показалось? Амадей мельком посмотрел на Сверре фон Ранцау. Пролегшая между его бровями складка подтвердила — появившееся лицо женщины было реальным. Реальным настолько, насколько это вообще возможно относительно призрачных явлений. Однако на лице Фенринга Амадей не увидел беспокойства. По крайней мере, беспокойства в той степени, которое должно появиться после произнесенных женщиной слов. Или, быть может, Фенринг настолько хорошо контролирует собственную мимику, оставаясь невозмутимым в критических ситуациях? Хороший навык.
И что Амадею со всем этим делать?
— Не настолько, — уклончиво ответил принц. — Исчезающие чернила и появляющиеся сами собой ответы были. Кровь, проступающая по самому центру книги, была. Леденящие душу звуки, доносившиеся из глубины страниц, были. Что еще? Но подобных инцидентов, признаться, не случалось. И... Ваша рука! Вам нужно показаться лекарю.
Амадей беспомощно посмотрел на Фенринга.
— Фенринг, я не понимаю.
Сгущающийся под потолком дым принц не замечал.

Отредактировано Amadei van Vries (2016-03-26 15:42:52)

Амадей на мгновение прикрыл глаза: происходящее походило на страшный сон из детства, приходящий всякий, когда Генрих пересказывал на ночь глядя страшные сказки, подслушанные им неизвестно где. А может, выдуманные им самим. Однако проводить параллели, как и искать надуманные закономерности было не время. Принц моментально распахнул глаза.
Плохо быть всего лишь человеком, пусть и имперской крови. Ни кровь, ни статус и положение в обществе, ни родственная связь с Императором помешать вредительству магии не смогут. Принц чувствовал себя беспомощным. Он ничего не сможет противопоставить... случись что. Ни вложенные в его сознание знания, ни умение драться, ни виртуозное обращение с мечом опять-таки делу не помогут. По спине продолжали бежать мурашки.
— Ваше самопожертвование, конечно, достойно высоких...
Амадей, наконец, заметил клубящийся под потолком дым.
— Вот же... — шепотом выругался принц, цепляя взглядом всполохи молнии. Было не до смеха. Совсем не до смеха. Амадей неожиданно для себя подумал — это тот момент, в который Фенринг Сверре фон Ранцау покажет не только свои способности и умения выкручиваться из самых паршивых ситуаций, но и докажет свою преданность Имперской семье. Амадей тем временем обзаведётся пожизненным долгом, который вернуть вряд ли сможет Фенрингу. И хотя за такие мысли Его Высочество Константин I ван Фриз наверняка бы одарил сына подзатыльником, а может и ударом похлеще, ибо первоочередный долг канцлера как раз-таки беспокоиться о сохранности жизней венценосных особ, по-иному думать Амадей не умел.
Оставалось лишь надеяться, что до подобного дело не дойдет.
— Хорошо, — послушно согласился принц, направляясь к заваленному столу. Однако выпускать книгу из своих рук не поторопился. — Я не уверен, но... Мэтр Рейнеке говорил, что мое прикосновение к страницам — словно печать, соглашение или катализатор. Если я отпущу книгу, вероятно, должно что-то произойти. И что-то мне подсказывает, что...
— Фенринг! — более не думая о последствиях, Амадей швырнул книгу на стол и кинулся к арию. Впрочем, последнему, кажется, помощь была не нужна. Ван Фриз всмотрелся в лицо канцлера — взгляд был расфокусированным, на лице застыло удивление и... досада? Страха Амадей не усмотрел. Что хорошо. Очень даже хорошо.
Осторожно тронув ария за плечо, принц обошел Фенринга и осмотрел затылок. Небольшой клок волос был счесан, однако, крови не наблюдалось. Вроде бы.
— Жить будете, — попытался разрядить обстановку Амадей, отпуская плечо канцера из своего захвата и косясь в сторону книги. В то, что книга способна причинить ему вред, Амадей верить отказывался. Не мог Рейнеке так поступить. Не мог. Всему должно быть объяснение. Оно точно есть. Надо попытаться понять. Однако все не так и просто, верно? Без Его Лисейшества понять что-либо было невозможно. Тупиковая ситуация. И хотя Амадею было интересно разобраться в происходящем — что все-таки было задумано, и каков смысл был вложен в инсталляцию? — вопящий инстинкт самосохранения взывал к остаткам разумности в сознании принца.
— Нам нужно выбираться отсюда, — наконец, принц смог произнести хотя бы одну законченную фразу.
В подтверждение того, что выбраться им все-таки не удастся, или удастся, но не с малыми потерями, из клубящегося дыма отделилась крупная молния и с громким грохотом ввилась в стол, на котором осталась лежать злополучная книга, дробя его на части.

Отредактировано Amadei van Vries (2016-03-27 19:30:37)

Все происходило слишком стремительно. Человеку, привыкшему к размеренной и неторопливой жизни, к неспешности и вдумчивости собственных действий, скоординироваться и уследить за происходящим безумием было крайне сложно. Мгновение назад он с ужасом смотрел, как дробится на составные стол, заваленный книгами и разным хламом, а секундой спустя лежит под мэтром Сверре, больно приложившись затылком о пол.
— Выживу, — тихо вернул Амадей. Его слова потонули в шипении нового всполоха молнии. — Нет! — в ужасе выкрикнул принц, ошалелым взглядом смотря на еще один отделившийся опасно-сверкающий острый всполох. Казалось, клубящаяся под потолком субстанция имела какие-никакие зачатки разума, существовала по одним только себе понятным правилам и подчинялась только своим собственными прихотям. Амадею стало страшно. Очень страшно. Люди — противник простой, понятный, со своими слабостями и страхами, арии — противник сложный, более-менее понятный и точно так же со своими слабостями и страхами, но магия в чистом виде? Что можно противопоставить магии, материи, силе?
Принц инстинктивно вновь схватился за плечо Фенринга, не замечая, как сильно стиснул в захвате пальцы. Ария трясла крупная дрожь. А, быть может, так действовала на него молнеобразная магия. В какой-то момент Амадей совершенно перестал понимать происходящее, покорившись ему и отдавшись на откуп воле случая, чувствуя себя беспомощным слепым котенком, брошенным в эпицентр грозового вихря.
Фенринг откатился и перевернулся на спину, раздирая не только рубаху, но и собственную кожу. Под ключицами оставались темно-красные бороздки от ногтей. Принц снова вцепился в Фенринга, в этот раз в предплечье, пытаясь сдержать натиск ария и помешать попыткам продолжить вредить себе.
— Фенринг... Фенринг... Фенринг! — словно зачарованный повторял принц. Боковым зрением он заметил еще один всполох. Который намеревался, судя по траектории полета, проткнуть ария насквозь.
— Нет! — громким, властным голосом скомандовал Амадей. Действительно ли его выкрик возымел эффект, либо же субстанция ожидала от своей жертвы каких-то иных слов, или, быть может, действий... но молния замерла, почти касаясь груди ария.
Мелькнула сумасшедшая мысль: быть может, молния медлит потому, что Амадей касается Фенринга, обеспечивая последнему защиту?
— Но... — возразил было Амадей, не торопясь отпускать Сверре. Если прикосновение принца действительно обеспечивает защиту, может ли принц бросить Фенрига? Однако выбирать не приходилось. Где-то глубоко в своем сознании он понимал, что никаких сказок не существует и крайне сомнительно, что именно его участие может быть решающим. Принимать сложные решения в критических ситуациях Амадей не умел. Колебался он не долго, решение за него принял сам Сверре. Разжив захват, принц метнулся к груде хлама, которая несколькими мгновениями ранее представляла собой весьма красивый резной стол. Найти книгу в образовавшемся после удара молнии хаосе было сложно.
— Сейчас... Сейчас... Сейчас... — словно обезумивший повторял Амадей, хватая попадавшиеся под руку книги и отшвыривая их в сторону. Та самая нужная книга не находилась. Та самая нужная книга словно бы сгинула в пропасть.
— Найдись же, — в отчаянии прошептал Амадей. В ладонь уже привычно лег искомый фолиант. Встрепенувшись, ван Фриз судорожно перелистнул обуглившиеся страницы. Найдя целостное предложение, принц разжал было губы, чтобы зачесть текст, но не проронил и слова.
— Не понимаю, — пораженно выдохнул. — Ни единого слова не понимаю.
Всмотрелся. Внимательно всмотрелся. Витая вязь букв была незнакомой. Амадей не мог припомнить, чтобы видел где-то подобный алфавит. Но... кажется... он догадывался, о чем было написано. И чем дольше он всматривался в незнакомые символы, тем отчетливее понимал смысл написанного.
— Пойманы в центр грозы, небеса разверзлись и падают. Пойманы в центр грозы и всё, что нам осталось — оплакивать наши тела... ^*
Амадей тряхнул головой.
— Что...?

* Позаимствовано из песни Bullet For My Valentine — Eye Of the Storm

Отредактировано Amadei van Vries (2016-03-28 23:16:31)

Амадей почувствовал, как трясутся руки. Вернее, осознал этот занимательный факт именно сейчас: возможно, руки начали тряслись еще в момент появления призрачного образа над раскрытыми страницами книги. В неслучайные закономерности верить принц по-прежнему отказывался. Асвальду Рейнеке ван Фриз доверял бесконечно. Так случилось, от мэтра Рейнеке жизнь Амадей зависела не раз. Нет, Его Лисейшество не мог оставить после себя столь мерзостный подарок.
Или мог?
Голова пошла кругом. Амадей прикусил губу изнутри, возвращая себя в реальность и отгоняя от себя мрачные мысли. Прочитанное предложение из книги возымело эффект: молния, грозящая насквозь проткнуть мэтра Сверре, начала отступать, но неторопливо, медленно, нехотя, как-то очень даже лениво. Словно бы находилась в глубоких раздумьях, и была готова передумать в любой момент. Принц широко распахнутыми глазами следил за молнией. Он не желал, чтобы пострадал новый канцлер Священной Ревалонской Империи.
«Уходи. Уходи. Уходи…» — мысленно увещевал принц неспешно возвращающуюся к своим истокам молнию. Амадей понимал: упростить одно условие — не значит решить задачу в целом. Пульсирующее клубящееся облако все еще находилось под потолком и, кажется, все еще продолжало увеличиваться в размерах. Понять бы только за счет чего оно наращивает массу. Но разве стихийную магию понять можно?
Голова продолжала идти кругом. Хотелось о многом подумать, однако, времени думать не было. Оставалось лишь внимательно смотреть за всем происходящим и запоминать. Запоминать действительно было что.
Фенринг сделал глубокий вдох. Еще вдох. Дышать стало легче. Не только мэтру Сверре. Но и самому Амадею. Накал страстей постепенно таял. Однако принц был уверен — устанавливающееся хрупкое спокойствие обманчиво, опасно-обманчиво.
— Нет, я не верю, — упрямо констатировал Амадей, сердито поджимая губы. Рейнеке он верил. Рейнеке он вверил бы собственную жизнь. Однако Фенринг Сверре фон Ранцау не имперской крови. А это существенный факт, от которого нельзя взять и отмахнуться.
Амадей вздрогнул и снова вперил свой взгляд в книгу.
— Ярость матери-природы увлекает тебя за руку. Сделай шаг навстречу грозе, поддайся шторму, разорви весь мир на части... — монотонно читал Амадей. Запнувшись, на мгновение умолк, и все же продолжил:
— Попрощайся с прежней жизнью.
Странная книга, странные слова, в высшей степени странная ситуация. Амадей оторвал глаза от страниц. Молния, что грозилась убить Фенринга, почти полностью вошла облако, оставив снаружи острую искрящуюся пику. Ван Фриз не сомневался: случись что, молния мгновенно сорвется с места и завершит начатое, больше не колеблясь.
Взгляд зацепил искры, окутывающие запястья Фенрига. Книга выскользнула из рук Амадея, с тихим шелестом скользнула вниз и бесшумно упала на пол, перелистнув страницы с середины на последнюю. Даже не наклоняясь и не приглядываясь, Амадей знал, что написано в заключительном слове.
— Попрощайся с прежней жизнью, — тихо, очень тихо повторил принц.

Амадей вдруг осознал, насколько он все же уязвим. Несмотря на статус, несмотря на принадлежность, несмотря на происхождение. Всего лишь человек — хрупкий и слабый. Словно букашка, которую в любой момент может раздавить чужой сапог. Впервые в жизни он осознал: насколько правильный и логичный тот факт, что все арии так или иначе служат Империи. Так исторически сложилось — говорилось в Велеградской Академии. Хорошо сложилось, верно. Иначе быть хаосу.
Принц не отрываясь смотрел на искрящиеся запястья Фенринга. Он видел, на что был способен Асвальд Рейнеке. Видел всю красоту и мощь его дара, его способностей — до невозможности впечатляюще, до дрожи в коленках устрашающе. Порой Амадею казалось, что мэтр Рейнеке действительно может все: и повернуть время вспять, и выжечь дотла Аверну и прилегающие территории, и, возможно, создать новую форму жизни. На что был способен Фенринг Сверре фон Ранцау — неизвестно, это еще предстояло выяснить. Что ж, первое близкое знакомство произойдёт здесь и сейчас.
Амадей сделал пару шагов назад, вцепившись в край стеллажа с книгами и невольно задержал дыхание, подчинившись команде ария. Через несколько мгновений он услышал шум в ушах, почувствовал в висках участившееся биение собственного сердца. Позади со стеллажа посыпались книги. Ван Фриз не обращал ни на что постороннее внимание. В голове билась всего одна лишь мысль: не отводить взгляд, ни в коем случае не отводить взгляд, смотреть и запоминать.
Пространство вокруг сгущалось. Принц не понимал, что происходит, но ощущал происходящее каждой клеточкой своего тела. Вмиг пересохли губы, ладони стали сухими, в глазах появилась резь. Амадей зажмурился и через мгновение распахнул глаза. Перед ними заплясали яркие блики. Оказавшиеся раскрытым зевом портала. Амадей успел разглядеть бушующее штормовое море. Еще секунда и угрожающее облако сгинуло в портале. Еще мгновение и по ногам ударил поток ледяной воды. От неожиданности принц выдохнул и тут же вдохнул. В нос ударил умопомрачительный насыщенный морской воздух. Вдребезги разлетелись стекла, с треском поломались стеллажи, книги сотнями посыпались на мокрый пол.
— Все? — обескураженно переспросил Амадей. И, поежившись, осмотрелся. — Оно не вернется?
Хотелось бы верить. Вот только причина возникновения подобной ситуации все еще вызывало у ван Фриза недоумение, непонимание и обиду. Да, самую простую обиду на мэтра Рейнеке: как он мог?..
— Будем считать, что проверка на вшивость от мэтра Рейнеке пройдена? — совсем не весело пошутил Амадей. В обувь залилась вода, по спине снова пробежали мурашки — на этот раз от холода.
— Надо уходить, иначе простудимся, — принц оглушительно чихнул: его организм на резкую смену температурного режима реагировал незамедлительно. — И то верно, — кивнул Амадей, прослеживая за взглядом мэтра Сверре. С книгой расставаться отчаянно не хотелось. Книга была не виновата в том, какое ей предназначение назначил Его Лисейшество. Определенно, вреда принцу она нанести не могла. Однако насквозь вымоченная в воде и ранее обугленная, какие знания она могла поведать? Уже никаких. И все же она могла скрывать в себе магию. Все еще могла.
— Мэтр Сверре, я обязан вам жизнью, — тихо произнес Амадей, наклоняясь и цепляя книгу за уголок. Книга выскользнула из рук и снова упала, разбросав вокруг себя брызги. Зашипев, принц встал на колени и резко закатал рукава рубашки. От запястий и до сгиба в локтях проступили глубокие кровоточащие раны. Кровь теплыми струйками побежала по рукам и сорвалась вниз.
Кап. Кап. Кап. Крупные капли падали в воду, тут же расплываясь в бурые пятна.
— Но...