Пахло выброшенными ночной грозой на берег водорослями, раскаленным камнем, скисшим арбузом, перебродившим суслом, рыбой. На улицах - тишина,  священная традиция и неоспоримое право - сиеста. Аномально жаркое лето мудрецы трактовали каждый в силу своей конфессии, но все сходились в одном - беде не миновать. И лишь маги говорили что-то о воздушных потоках и перепадах давления, о климатической сезонности, но для горожан это звучало еще страшнее, чем предсказания астрологов.
Цокот подкованных сапог о разбитые камни мостовой, звон медяков в удлиненных ножнах - патруль должно быть слышно издалека, так проще и ворью, и страже. Особенно страже, особенно в темных переулках. Долг долгом,  порядок порядком, а каждого дома ждет родня. Рауль сначала боролся, затем махнул рукой - пока процент преступлений не поднимается выше давно определенной планки, пока ночные гильдии справно платят откупные и снабжают информацией, пока... Много было этих "пока". Даже сама его должность была "пока" - пока отец плетет свою паутину. Впрочем, в кое-чем Рауль убедился окончательно: закон к порядку имеет то же отношение, что священник к судейскому. Вроде одеты похоже, цели у них одни, а "какие разные судьбы".
На перекрестке улиц, несмотря на полуденную жару, на разбитом ящике стоял очередной пророк, умудрившийся собрать вокруг себя жиденькую толпу зевак.
- Толпу разогнать, подстрекателя в камеру.
Эскорт, браво звеня снаряжением, отправился исполнять, с графом осталось двое, Тагаста скучающе наблюдал за процессом. Капрал, пользуясь передышкой, снял морион и сунул его под струю из фонтанчика, Рауль порадовался, что носит судейский мундир, увы, черный, зато вместо шлема - берет с белым пером.
- Господин...
От стены раздался сиплый надрывный голос, в тени скрючился человек в обносках, от щиколотки тянется к вбитому в стену кольцу цепь - слишком короткая, чтобы достать до фонтана, клеймо на плече. Головорез. Иссушенная рука тянется к Раулю, а глаза не отрываются от звенящей струи.
- Ты лишь продлишь свои мучения. Ты понимаешь? - где там, губы потрескались, сочаться сукровицей, гнойные, воспаленные глаза. - Дай ему напиться.
Капрал набирает в шлем воды и брезгдиво льет тонкой струкой на лицо осужденного. Поредевший на двух человек, конвоирующих в тюрьму смутьяна, отряд отправляется дальше.
Доки, склады, широкая набережная, занятая подводами и таможенными рассчетами, новая пристань. Старую разбило в щепки в прошлом году, когда корабль сорвало с прикола во время шторма. Сейчас на том же месте стоит другое судно, ревалонский флаг бессильно обвис. Рауль досадливо дернул уголком рта и ступил на сходни.
- Старший алькальд Рауль де ла Алькона, - представился по титулу, пес знает зачем, устал от длинной родовой тени, что ли. - Мне нужно видеть капитана Обри.
Говорил на ревалонском, но непривычное для языка и горла имя звучало с сильным акцентом.